Мойши сцепился с последним тудеском. Тог атаковал трижды и последним ударом умудрился выбить у Мойши меч из рук. Мойши молча выругал себя за то, что был не слишком прилежным учеником. Но он никогда особенно и не интересовался искусством мечного боя. Жаль, что он не знал прежде, что ему придется ввязаться в такую драку.
Лицо тудеска прорезала мрачная ухмылка, и он шагнул вперед, чтобы добить противника. Но эта улыбка так и застыла навсегда на его лице. Он даже не успел заметить движения левой руки Мойши. Как бы глупо это ни выглядело, но с этой ухмылкой он посмотрел на медную рукоять торчавшего в его груди кинжала. Он закашлялся и рухнул навзничь.
Теперь оставался только Хелльстурм. И тульк. Последний пошел к Чиизаи, а Мойши обернулся к Хелльстурму.
Хелльстурм отбросил капюшон, и Мойши впервые увидел его лицо. Хелльстурм был потрясающе красив. И дело было не в чертах лица – нос был длинноват, рот широковат, губы пухлы и чувственны, – а в сочетании этих черт, которое делало его лицо необычным. Вокруг него распространялась аура опасности, как от хищного зверя, этакая привлекательность самца, которая так покорила Цуки и Офейю.
Его глубоко посаженные глаза были черны – казалось, он только этот цвет и носил. Его кожаный шлем был черным, как и кольчуга, узкие штаны и высокие сапоги. Другой цвет был только на лбу его шлема и пряжке широкого пояса. Там был нарисован кровавокрасный крест, окруженный кругом того же цвета.
Мойши вынул из груди трупа кинжал, вытер клинок о плащ убитого, поднял меч, не сводя глаз с фигуры в черном. Он отложил кинжал и взял меч, чуть приподняв острие.
Хелльстурм усмехнулся и шагнул вперед. Белые зубы сверкнули в лунном свете, острые, влажные, розоватые. Он даже не прикоснулся к мечу, который чуть покачивался в ножнах у его бедра.
– Ты знаешь, кто я такой. – Мойши в первый раз услышал голос Хелльстурма. Он прозвучат как шелест летнего ветерка, и несоответствие между голосом и внешним видом было настолько ужасающим, что Мойши был ошарашен. Хелльстурм мог бы так разговаривать с любовницей. Мойши внутренне поморщился – он подумал о Цуки и Офейе.
У него был шанс, если бы ему удалось заставить Хелльстурма взяться за меч. Если нет… Он сделал ложный выпад, но тудеск мягко увернулся и покачал головой, прищелкнув языком, словно старуха.
– О нет, – проговорил он. – Нетнет.
И взметнул руки, словно клинки.
Мойши сунул в ножны бесполезный меч, повернулся боком, чтобы представлять как можно меньшую цель, но Хелльстурм был слишком быстр, и все, что мог сделать Мойши, так это отразить три, четыре, пять ударов, следовавших один за другим.
Он отступил, но Хелльстурм следовал за ним. Он заблокировал молниеносный удар, но лишь отчасти отразил другой. Боль раскаленным копьем пронзила его грудь, и он сделал то единственное, что могло спасти его от смерти. Он побежал.
У него морда хорька, думала Чиизаи. Морда хорька и голова слишком большая даже для такого массивного тела. Уродец. Крошечные глазки и почти нет носа, зато огромные ноздри придавали ему сходство с животным. Уши тоже были маленькими, но мочки были вытянутыми, возможно, камнями, вставленными в них. Он был одет в волчью шкуру, и от него воняло.
Она позволила ему нанести первый удар.
Тульк ударил с такой силой, что ее тряхнуло, и будь ее меч выкован не в Аманомори, он наверняка разлетелся бы.
Он не давал ей ни мгновения передохнуть, а бил и бил, хаотично, без всякого ритма, так что ей все труднее становилось защищаться. Каждый раз, как ей казалось, что она угадывает ритм его атаки, он менял его, она теряла равновесие и чувствовала себя беззащитной.
У нее начали болеть руки, боль быстро стала такой жестокой, что теперь она с великим трудом могла поднимать меч над головой.
Тульк наступал, злобно ухмыляясь. Она и прежде видела такой взгляд и понимала, что этот человек сделает с ней, прежде чем убить.
Эта мысль на мгновение отвлекла ее, и она пропустила удар. Движение наверняка было незаметным, но в обычной обстановке она не упустила бы его. Поздно. Правое плечо словно охватило огнем. Чиизаи закричала, когда сила удара отбросила ее назад. Она споткнулась, и дайкатана вылетела у нее из руки.
Чиизаи упала, схватившись за плечо, в которое вонзился шип. Он вылетел из рукояти меча гулька, освобожденный потайной пружиной.
Теперь он стоял над ней, безразлично глядя на нее. Он отшвырнул меч. Вытащил чтото изпод меха, и когда Чиизаи увидела это в блеске лунного света, она поняла, что погибла.
Ящерка с холодной сухой кожей уползла, но шорох продолжался, и Мойши понял, что Хелльстурм идет за ним.
И все же у него не было четкого плана действий. Он знал только одно – он должен уйти от этой машины смерти, найти хоть какоето укрытие. Он изо всех сил напрягал мозги, пытаясь припомнить все, что Коссори рассказывал ему о коппо.Он не давал отчаянию охватить его, хотя и знал, что человек, преследующий его, убил Коссори, а Мойши считал своего друга непобедимым.
Снова шорох, словно ящерка задела шкуркой камень, но теперь он увидел очертания приближающейся фигуры. Хелльстурм уже был ближе, чем Мойши рассчитывал. Времени оставалось немного.
Он подавил в себе порыв убежать. Сейчас он был твердо уверен, что Хелльстурм не видит его, несмотря на то, что тот шел в его направлении. Незачем давать тудеску еще больше преимуществ.
Но Мойши потерял врага. Только что Хелльстурм был здесь – и вот его уже нет.
«Где он?» – в отчаянии думал Мойши.
Теперь воцарилась полная тишина. Только кровь оглушительно стучала в висках. Он всмотрелся во тьму.
Мойши скорее почувствовал движение, чем услышал его, и начал было оборачиваться, когда удар в лоб опрокинул его. Мойши, полуоглушенный, понял, что, сиди он неподвижно, этот удар просто проломил бы ему череп. Он попытался встать на колени, но Хелльстурм сильно ударил его ногой в бок, и он снова упал. Хелльстурм не давал ему времени прийти в себя, и Мойши пришлось парировать серию страшных ударов в грудь с кружащейся головой и без должного равновесия. Глаза заливал пот, он быстро тряхнул головой, чтобы лучше видеть, но от этого только еще больнее. Острые камни впивались ему в спину, поднялась пыль, забивая ноздри. Он был почти пригвожден к земле. Так и будет, если он не станет двигаться. Если он останется лежать – он труп.
Они были на краю сланцевого выступа, когда после ряда нацеленных ему в лицо ударов оба вдруг словно повисли в воздухе, затем земля со страшной силой притянула их к себе.
Он так хотел перевести дыхание, но Хелльстурм упал на него сверху, и Мойши ударился правым плечом. Сильный удар да еще тяжесть обоих тел – плечо зажало словно тисками. Он вскрикнул, чувствуя, как чтото внутри с треском рвется, почемуто без боли, и он понял, что вывихнул правую руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74