Но я не знала тогда, что на Лубянке работает не Валерий, а Марс. Но теперь это не имеет значения. Предательство есть предательство. Наташа относилась ко мне как к подруге, а я поступила гадко, предала нашу дружбу. Я виновата в ее мучениях. И я своими руками застрелила человека, с которым была близка. Совершила убийство. Мне место среди таких, как Марс.
— Я не могу тебе помочь, Ирина. Не могу избавить тебя от угрызений совести! Сделанного не воротишь.
Ирина отодвинулась от Одиссея, посмотрела в его необыкновенные глаза.
— Почему ты не можешь помочь мне? — спросила она. — Я так надеюсь на тебя.
— Нет, Ирина. Ты должна полагаться только на свои собственные силы. Пришла пора. Только ты сама способна спасти себя от той жизни, какую вела, ты сама, и никто другой, в состоянии свернуть с того пути, который ты избрала. Если ты, конечно, действительно хочешь порвать со своим прошлым.
Ирина вся внутренне напряглась, знакомое чувство пустоты, безысходности заполнило ее измученную душу. Она снова испугалась, что ее схватят, бросят в тюрьму — ведь она убила человека. «У тебя ничего нет», — сказал Ирине внутренний голос. «Это правда, — подумала она, у меня нет ничего. Я все потеряла, и жизнь моя прошла зря. И зачем только я родилась на свет, Господи?»
Женщина готова была разрыдаться от отчаяния, но поборола подступившие к горлу рыдания, заставила замолчать внутренний голос. «Нет, — решила она, — еще не все потеряно, и в моем положении можно найти выход, и даже не один». И ее захлестнуло горячее желание найти этот выход, бороться, но не сдаваться. Пусть мечта об Америке останется только мечтой, пусть! Мечтать о таком было глупо. Кому она нужна в этой Америке? Да и от самой себя никуда не убежишь. Надо в конце концов отвечать за свои поступки, этому она научилась у Одиссея. Ирина посмотрела в его глаза, в их непрозрачную глубину, и во время молчаливого диалога сказала ему, что готова отвечать за все то плохое, что сделала в своей жизни.
* * *
Рассел занялся раной Валерия, а Тори пошла к Ларе посмотреть, жива ли она. Лара была мертва. Затем Тори подошла к бассейну, наклонилась, ухватилась за тело Татьяны и вытащила его из воды. Татьяна тоже была мертва. «Сколько смертей, сколько ушедших жизней! — с горечью в сердце подумала Тори. — Кончится ли это когда-нибудь?» Этот вопрос девушка постоянно задавала себе с тех пор, как умерла Кои. Очистилась ли душа ее японской подруги такой страшной ценой? Тори не знала. Но не могла забыть сцены самоубийства, навеки запечатлевшейся в ее памяти. Не могла забыть яркую голубизну неба, белые одежды Кои, ковер цветов и ужасную рану, мгновенно окрасившую в кровавый цвет не только ткань, но и траву под ногами Кои. А что за странные горы увидела она? И огоньки в горах? Тори мысленно прочла молитву за упокой души Кои и за себя тоже.
Тори стояла у бассейна, где находился Виктор Шевченко — космонавт, товарищ и коллега ее брата. Виктор долгое время провел вместе с Гретом, они жили и тренировались вместе, работали вместе. Он последний видел Грега живым. Какая странная судьба привела ее сюда! И, находясь так близко от этого человека, Тори почти боялась приблизиться к нему. Она слышала плеск воды, видела бледно-голубые и насыщенно-синие тени, игравшие на водяной поверхности, образовывавшие причудливые узоры. Откуда-то издали слышался странный говор дельфина. На мгновение Тори показалось, что она стоит не у бассейна, а на пороге иного времени, что она попала не в Россию, а в какой-то иной мир, существующий почему-то именно здесь, в этом месте.
Сначала Тори увидела дельфина и так удивилась, что не знала, что и сказать. Дельфин заметил ее и быстро поплыл к тому бортику, где она стояла, а подплыв, выпрыгнул целиком из воды и дотронулся круглым носом до щеки Тори, а потом с шумом плюхнулся обратно, подняв вокруг себя целые фонтаны брызг. К Тори подплыла Ирина и назвала себя.
— Я Тори Нан, — в свою очередь представилась девушка, — мы пришли сюда с Валерием, чтобы сделать общее дело — помочь «Белой Звезде».
Тори протянула Ирине руку, и та крепко пожала ее. Мгновение женщины смотрели друг другу в глаза, и какая-то странная связь возникла между ними во время прикосновения рук, — молчаливый обмен словами, чувствами?
— Извините меня, — сказала Тори, прервав молчание, — я ничего не говорю, но дельфин так сильно меня удивил!
— У Арбата — свои симпатии и антипатии. Вы очень понравились дельфину, поэтому он так себя и повел. — Ирина улыбнулась, затем повернулась к Одиссею. — Плыви сюда и познакомься с Тори, — позвала она его. — Тори приехала из Америки, чтобы... — Ирина резко замолчала, потрясенная выражением лица Одиссея. — Что случилось, Одиссей?
Космонавт медленно подплыл к тому месту, где было больше света; дельфин присоединился к своему другу, и Одиссей оперся рукой о спину животного. Тори с замиранием сердца следила за дельфином и человеком, когда они оказались в полосе света, пристально всмотрелась, заметила странную безволосую кожу космонавта, чем-то похожую на дельфинью, — гладкую, с серебристым оттенком, — вгляделась в лицо космонавта, поймала взгляд огромных непрозрачных синих глаз. И открыла рот от изумления. Закрыла его и открыла снова. Долго-долго смотрела в глаза космонавту и наконец прошептала:
— Грег?
— Тори. Боже мой!
Тори, обезумев от радости, прямо в одежде прыгнула в воду, подплыла к брату. По ее щекам ручьями текли слезы, но она этого не замечала.
— Перестань, ну что ты, — он ласково гладил ее по волосам.
— О, Грег! — Тори притянула брата к себе, прижала к груди, покрывала поцелуями любимое лицо, не веря собственным глазам. Боялась отпустить его от себя и долгое время не отпускала.
— Но я думала, что ты погиб, — всхлипывая говорила она. — Мы все думали. Как же...
— Это сделали русские, — ответил Грегори Нан, ибо это был действительно он. — Они незаконно подвергли Виктора Шевченко и меня действию небольших доз космического излучения — экспериментировали, надеясь, что радиация станет средством борьбы с отрицательным влиянием невесомости на человеческий организм. А потом произошла поломка скафандра, и Виктор Шевченко погиб. Я вернулся на Землю живой, но находился в бессознательном состоянии несколько месяцев. А когда пришел в себя, то узнал, что русские вовсе не собираются отправлять меня домой, в Америку. Я после полета приобрел для них особую ценность. Не могу представить, как им удалось уговорить американскую сторону и убедить наших специалистов, что погиб в космосе именно я, но они это сделали. И начали называть меня именем Виктор, думаю, затем, чтобы я немного пообвыкся в своей тюрьме. Как видишь, тюрьма у меня не такая уж и плохая, но... И золотая клетка остается клеткой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151
— Я не могу тебе помочь, Ирина. Не могу избавить тебя от угрызений совести! Сделанного не воротишь.
Ирина отодвинулась от Одиссея, посмотрела в его необыкновенные глаза.
— Почему ты не можешь помочь мне? — спросила она. — Я так надеюсь на тебя.
— Нет, Ирина. Ты должна полагаться только на свои собственные силы. Пришла пора. Только ты сама способна спасти себя от той жизни, какую вела, ты сама, и никто другой, в состоянии свернуть с того пути, который ты избрала. Если ты, конечно, действительно хочешь порвать со своим прошлым.
Ирина вся внутренне напряглась, знакомое чувство пустоты, безысходности заполнило ее измученную душу. Она снова испугалась, что ее схватят, бросят в тюрьму — ведь она убила человека. «У тебя ничего нет», — сказал Ирине внутренний голос. «Это правда, — подумала она, у меня нет ничего. Я все потеряла, и жизнь моя прошла зря. И зачем только я родилась на свет, Господи?»
Женщина готова была разрыдаться от отчаяния, но поборола подступившие к горлу рыдания, заставила замолчать внутренний голос. «Нет, — решила она, — еще не все потеряно, и в моем положении можно найти выход, и даже не один». И ее захлестнуло горячее желание найти этот выход, бороться, но не сдаваться. Пусть мечта об Америке останется только мечтой, пусть! Мечтать о таком было глупо. Кому она нужна в этой Америке? Да и от самой себя никуда не убежишь. Надо в конце концов отвечать за свои поступки, этому она научилась у Одиссея. Ирина посмотрела в его глаза, в их непрозрачную глубину, и во время молчаливого диалога сказала ему, что готова отвечать за все то плохое, что сделала в своей жизни.
* * *
Рассел занялся раной Валерия, а Тори пошла к Ларе посмотреть, жива ли она. Лара была мертва. Затем Тори подошла к бассейну, наклонилась, ухватилась за тело Татьяны и вытащила его из воды. Татьяна тоже была мертва. «Сколько смертей, сколько ушедших жизней! — с горечью в сердце подумала Тори. — Кончится ли это когда-нибудь?» Этот вопрос девушка постоянно задавала себе с тех пор, как умерла Кои. Очистилась ли душа ее японской подруги такой страшной ценой? Тори не знала. Но не могла забыть сцены самоубийства, навеки запечатлевшейся в ее памяти. Не могла забыть яркую голубизну неба, белые одежды Кои, ковер цветов и ужасную рану, мгновенно окрасившую в кровавый цвет не только ткань, но и траву под ногами Кои. А что за странные горы увидела она? И огоньки в горах? Тори мысленно прочла молитву за упокой души Кои и за себя тоже.
Тори стояла у бассейна, где находился Виктор Шевченко — космонавт, товарищ и коллега ее брата. Виктор долгое время провел вместе с Гретом, они жили и тренировались вместе, работали вместе. Он последний видел Грега живым. Какая странная судьба привела ее сюда! И, находясь так близко от этого человека, Тори почти боялась приблизиться к нему. Она слышала плеск воды, видела бледно-голубые и насыщенно-синие тени, игравшие на водяной поверхности, образовывавшие причудливые узоры. Откуда-то издали слышался странный говор дельфина. На мгновение Тори показалось, что она стоит не у бассейна, а на пороге иного времени, что она попала не в Россию, а в какой-то иной мир, существующий почему-то именно здесь, в этом месте.
Сначала Тори увидела дельфина и так удивилась, что не знала, что и сказать. Дельфин заметил ее и быстро поплыл к тому бортику, где она стояла, а подплыв, выпрыгнул целиком из воды и дотронулся круглым носом до щеки Тори, а потом с шумом плюхнулся обратно, подняв вокруг себя целые фонтаны брызг. К Тори подплыла Ирина и назвала себя.
— Я Тори Нан, — в свою очередь представилась девушка, — мы пришли сюда с Валерием, чтобы сделать общее дело — помочь «Белой Звезде».
Тори протянула Ирине руку, и та крепко пожала ее. Мгновение женщины смотрели друг другу в глаза, и какая-то странная связь возникла между ними во время прикосновения рук, — молчаливый обмен словами, чувствами?
— Извините меня, — сказала Тори, прервав молчание, — я ничего не говорю, но дельфин так сильно меня удивил!
— У Арбата — свои симпатии и антипатии. Вы очень понравились дельфину, поэтому он так себя и повел. — Ирина улыбнулась, затем повернулась к Одиссею. — Плыви сюда и познакомься с Тори, — позвала она его. — Тори приехала из Америки, чтобы... — Ирина резко замолчала, потрясенная выражением лица Одиссея. — Что случилось, Одиссей?
Космонавт медленно подплыл к тому месту, где было больше света; дельфин присоединился к своему другу, и Одиссей оперся рукой о спину животного. Тори с замиранием сердца следила за дельфином и человеком, когда они оказались в полосе света, пристально всмотрелась, заметила странную безволосую кожу космонавта, чем-то похожую на дельфинью, — гладкую, с серебристым оттенком, — вгляделась в лицо космонавта, поймала взгляд огромных непрозрачных синих глаз. И открыла рот от изумления. Закрыла его и открыла снова. Долго-долго смотрела в глаза космонавту и наконец прошептала:
— Грег?
— Тори. Боже мой!
Тори, обезумев от радости, прямо в одежде прыгнула в воду, подплыла к брату. По ее щекам ручьями текли слезы, но она этого не замечала.
— Перестань, ну что ты, — он ласково гладил ее по волосам.
— О, Грег! — Тори притянула брата к себе, прижала к груди, покрывала поцелуями любимое лицо, не веря собственным глазам. Боялась отпустить его от себя и долгое время не отпускала.
— Но я думала, что ты погиб, — всхлипывая говорила она. — Мы все думали. Как же...
— Это сделали русские, — ответил Грегори Нан, ибо это был действительно он. — Они незаконно подвергли Виктора Шевченко и меня действию небольших доз космического излучения — экспериментировали, надеясь, что радиация станет средством борьбы с отрицательным влиянием невесомости на человеческий организм. А потом произошла поломка скафандра, и Виктор Шевченко погиб. Я вернулся на Землю живой, но находился в бессознательном состоянии несколько месяцев. А когда пришел в себя, то узнал, что русские вовсе не собираются отправлять меня домой, в Америку. Я после полета приобрел для них особую ценность. Не могу представить, как им удалось уговорить американскую сторону и убедить наших специалистов, что погиб в космосе именно я, но они это сделали. И начали называть меня именем Виктор, думаю, затем, чтобы я немного пообвыкся в своей тюрьме. Как видишь, тюрьма у меня не такая уж и плохая, но... И золотая клетка остается клеткой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151