— Я имею в виду подземелье старинного особняка. И японских головорезов из шайки якудза. Ариель знал, кто они и зачем забрались туда. Стало быть, и ты в курсе дела.
— Разумеется, я в курсе, но, извини, не открою тебе правды. Ты же у нас больше не работаешь.
— И слава Богу. Мне только интересно, нашел ли ты мне достойную замену? Мои профессиональные качества и мастерство трудно превзойти.
— Какая самоуверенность!
— Я напрасно спросила, — улыбнулась Тори, — естественно, ты никого не нашел и не найдешь никогда.
— Может и так, — Рассел снова сел и задумчиво уставился в потолок, — но я все-таки надеялся, что ты поможешь нам в поисках убийц Солареса. — Он со значением помолчал. — Хотя бы ради него.
— Ну-ну, давай, попробуй сыграть на чувстве товарищества у девочки-школьницы, посмотрим, подействует ли.
— Наверное, ты не поняла. Ты что думаешь, что я до такой степени циничен?
Тори поднялась с дивана, прошла к бару и налила себе стакан минеральной воды.
— Как поживает Бернард? Удалился от дел?
— Ну что ты! Недавно организовал неофициальный консультативный комитет, приносящий немалую выгоду всем заинтересованным лицам.
— Передай ему от меня привет, хорошо?
— Непременно. — Рассел вытащил из внутреннего кармана крошечный магнитофон и включил его. — Ну что, продолжим интервью?
— Продолжим. Я скажу все, что знаю.
Когда Тори закончила свой рассказ, Рассел спросил:
— Ты уверена, что ничего не забыла?
Тори утвердительно кивнула. Однако она ничего не сказала ему о загадочной шкатулке и о том, что была близка с Соларесом.
— Ну что ж, будем думать, что так, — произнес Слейд похоронным голосом и выключил магнитофон. — Как ты считаешь, мы можем заключить перемирие?
— С чего ты взял, что оно необходимо? — язвительно ответила Тори, поднимаясь с дивана. Когда она проходила мимо Рассела, он дотронулся до ее левого бедра и поинтересовался: — Не болит?
Вопрос был для нее неожиданным и неприятным, ей понадобилось время, чтобы не выдать своего волнения. Она несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, но каждая секунда молчания делала более весомой маленькую победу Рассела, угодившего в цель.
— Совсем не беспокоит. Я и думать о нем забыла, — соврала Тори.
— Значит, зажило, — он отнял руку, но Тори стояла не двигаясь. — Скажи мне, ты способна делать все, что делала до аварии?
После этой фразы маленькие кусочки разрозненной мозаики стали на свои места, образовав картинку, — в мгновение ока Тори сообразила, что к чему.
— Теперь я понимаю: это ты приказал Ариелю устроить мне проверку, вот зачем он завел меня в подземные тоннели, заранее зная, что там окажутся японцы. Поэтому-то он выждал, предоставляя действовать мне. Вы сделали из меня подопытную крысу, блуждающую в лабиринте! Согласись, что это правда!
— Вижу, что с воображением у тебя все в порядке, — улыбнулся ей Рассел, пряча магнитофон в карман. — Но чтобы ты не слишком напрягалась, скажу, что не имею ни малейшего понятия о том, почему Ариель затащил тебя в эти дурацкие катакомбы. Ведь прийти с тобой в опасную зону значило рисковать собственной безопасностью, — боюсь, что именно за это и поплатился Соларес.
— Не выдумывай. — Тори смерила Слейда высокомерным взглядом. — Если бы ты знал, кто его прикончил и почему, ты бы не стоял сейчас здесь, в этой комнате.
«...Я нужна тебе, Рассел. Вот настоящая причина твоего приезда сюда. Девочка Тори успешно сдала очередные вступительные экзамены, и ты хочешь забрать ее обратно к себе».
— Мы теряем время. Скажи лучше, почему ты, попав в аварию, отказалась от американских врачей и отдалась в руки японским хирургам, которых мы не в состоянии были контролировать? Ты же подвергла риску всю нашу организацию! После подобной выходки я просто не мог не уволить тебя. Ты сама виновата.
— Я вынуждена была так поступить, чтобы спасти себя. Японские специалисты — лучшие в мире в области восстановительной хирургии. Кроме того, они мои друзья, и я им доверяю.
— Возможно, только...
— До тебя что, никак не дойдет, Рассел? Мне нужно было, чтобы мое тело оставалось таким же совершенным, как раньше. Без него я ничто, ноль. Жизнь потеряла бы для меня смысл!
— Не спорю, твоя точка зрения вполне понятна. Только наши врачи ничуть не хуже японских и гораздо надежнее. А вдруг ты бы выболтала что-нибудь под наркозом? На карту была поставлена судьба Центра.
— Ловко выкручиваешься. Все это был лишь предлог, чтобы уволить меня, а истинная причина в другом. Только что ты сказал одну вещь, и я не могу не согласиться с тобой: мы были как брат и сестра, дети Годвина, и ты видел во мне главного своего соперника. Ты мечтал избавиться от меня, вот и воспользовался моим промахом. Что ж, Центр ничем не отличается от других мест. Везде властвуют мужчины.
— Руководство организацией не твоя стезя, Тори. Но, уверен, ты скучаешь без настоящего дела, если не страдаешь. Что касается твоего бедра...
— Японцы вставили внутрь протез из материала, намного превосходящего по своим качествам человеческую кость. Он в десять раз гибче и в сто раз прочнее. Раз уж ты спросил, отвечу: в сырую погоду нога не болит, суставы работают, как раньше, ничто не напоминает мне, что кость бедра — искусственная. Разве что я стала бегать, прыгать и вертеться лучше, чем до имплантации протеза.
— Из передряги с японскими преступниками ты выбралась молодцом, — улыбнулся Рассел, тем самым показывая, что верит ей, но эти слова лишний раз убедили Тори в том, что Ариель подверг ее испытанию не случайно.
— Ты никогда не согласишься с тем, что я сделала правильный выбор, отдавшись в руки японским хирургам, правда?
— Ты действовала под влиянием эмоций, а не разума, и, что хуже, никак не хочешь видеть опасность, которой ты подвергалась, находясь у чужих людей. Ты не оставила мне выбора.
— Какой услужливой бывает наша память.
— Все мы верим в то, во что хотим верить.
— Только не Бернард.
— Ты слишком сильно веришь в Бернарда, хотя, что же в этом странного — ведь он воспитал тебя. Он был твоим учителем. Но директором он все-таки назначил меня, мне вручил бразды правления. За это ты и невзлюбила меня.
— Мне было противно видеть, как ты использовал людей в своих целях.
— Ты забываешь, что Бернард Годвин был и моим учителем тоже.
Наступило молчание. Тори был неприятен как сам разговор, так и самодовольный тон Рассела. Наконец она произнесла:
— Ты не можешь сказать мне ничего такого, что заставит меня изменить решение.
— Какое решение?
— Вернуться в М.
— Но я приехал не за этим...
— А зачем? — Тори улыбнулась. — Допустим, ты не врешь... Узнал, что хотел?
— Да. И не буду больше злоупотреблять твоим гостеприимством.
— Гостеприимством? По-моему я его тебе не оказывала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151