Просто четверых из нас — меня, Болдуина, Эрменриха и Зигфрида — отправили туда. Ведь мы слушали проповеди леди Таллии и видели чудо розы, а они не хотели, чтобы мы знали об этом. Леди Таллию тоже изгнали из женского монастыря.
— О, Ивар, — Ханна по-прежнему видела в нем лишь маленького мальчика, с которым она выросла, — ты должен молить Господа, чтобы в душе твоей воцарился мир.
— Какой мир? — Внезапно он заплакал. — Ты видела Лиат? Она здесь? Почему я ее не встретил?
— Ивар! — Ханна чувствовала, что должна отругать его, хотя и понимала, что вряд ли ее отповедь будет встречена спокойнее, чем слова Росвиты. — Послушай совет сестры. Ведь я могу так себя называть. Лиат не для тебя. Она «орлица» короля.
— Она отказалась от меня в Кведлинхейме! Я сказал, что женюсь на ней, и мы могли бы уехать вместе…
— После того, как ты принес обет послушника?!
— Я дал его против воли! Она сказала, что выйдет за меня замуж, а потом просто взяла и уехала с королем!
— Ты несправедлив. Она рассказывала мне о вашей встрече. Боже Всемогущий! Что еще ей оставалось делать? Ты уже принес обеты церкви. У тебя нет ни собственности, ни поддержки, и у нее нет родственников, которые могли бы вас поддержать…
— Она сказала, что любит кого-то другого, — упрямо произнес Ивар, — думаю, она уехала с ним. Наверное, она еще любит Хью.
— Она никогда не любила Хью! Ты сам знаешь, что он с ней сделал!
— Но тогда о ком она говорила?
Ханна догадалась, о ком идет речь, и у нее появилось плохое предчувствие.
— Не важно. Она «орлица». А ты едешь на восток. О Боже мой, Ивар, я, наверное, никогда не увижу тебя снова!
Он снова схватил ее за руку.
— Разве ты не поможешь мне бежать? — Он вдруг осекся и отпустил ее руку. — Но я не могу покинуть Болдуина. Я ему нужен. Если бы Лиат тогда вышла за меня замуж и мы успели бежать, ничего этого не случилось бы!
За дверью послышались голоса. И едва Ханна успела отодвинулся в тень, как вошли слуги маркграфини.
— Ах вот вы где. Лорд Болдуин просит вас к себе. Ступайте к нему.
Ивару ничего не оставалось делать, как уйти. Слуги тоже пошли по своим делам, и Ханна, никем не замеченная, выскользнула за дверь. Но слова Ивара тревожили ее до самого вечера, пока королевский двор не собрался на свадебный пир.
Молодожены были одеты в лучшие одежды, клирик зачитывал детали брачного контракта — кто и что получит после свадьбы. На вопрос священника лорд Алан громко ответил «да», вместо леди Таллии отвечал король — она вступала в брак против своей воли, но кто бы решился оспаривать решение короля? Дети дворян обычно женились и выходили замуж только для того, чтобы их семьи заключили важный союз, чувства не имели никакого значения.
Генрих победил родителей Таллии, когда они возглавили мятеж, и теперь он мог распоряжаться ее судьбой, как ему заблагорассудится.
Из города Фулдаса привезли епископа, который и благословил молодых, стоящих перед ним на коленях. Алан взволнованно слушал все наставления, а Таллия была бледна как полотно. Она сжала руки и смотрела прямо перед собой, не обращая внимания ни на кого, даже на собственного жениха.
На землю спустились летние сумерки. Гости набились в зал. Пол был усыпан свежим тростником. Слуги сновали, разнося мясо и кувшины с медом и вином. Под столами пристроились собаки в ожидании объедков. Сапиентия позволила Ханне стоять у нее за спиной и иногда предлагала куски со своей тарелки. Хью воспринял это как знак покровительства ничем не примечательной «орлице» и удивленно посмотрел на принцессу, но скоро отвлекся на придворного поэта, который вдохновенно читал поэму на даррийском. Хью шептал на ухо Сапиентии перевод:
Она говорит: «Приди, любовь моя.
Ты — огонь моего сердца.
Там, где язвили шипы, расцвели лилии».
Он отвечает: «Я шел один по лесу,
И одиночество источило мое сердце.
Но сейчас лед тает и расцветают цветы».
Она зовет его: «Приди, я не могу жить без тебя.
Я усыплю твой путь розами и лилиями,
Только приходи скорее».
Ханна вспыхнула, хотя и понимала, что эти слова предназначаются вовсе не ей. Но ни у кого не было такого красивого голоса, как у Хью, и когда он говорил, даже Ханна, знающая, на какие мерзости способен этот человек, ощущала слабость в коленях. Впрочем, она довольно быстро пришла в себя. Здесь, на пиру, было на что посмотреть. Рядом с королем и его свитой невозможно было скучать и оставаться равнодушным наблюдателем.
Ее верные товарищи «орлы», с которыми она ехала из Альфарских гор, стояли в дверях на страже. Поймав ее взгляд, Инго рассеянно кивнул.
За королевским столом маркграфиня Джудит склонилась над тарелкой, которую она разделяла с Гельмутом Вилламом. Они о чем-то разговаривали. Болдуин сидел дальше — он не был таким почетным гостем, как его жена, и его захватывающая дух красота не гарантировала места за королевским столом. Рядом с Болдуином сидел Ивар, он почти ничего не ел.
Другие монахи с удовольствием поглощали пищу и весело болтали, время от времени сестра Росвита обеспокоенно посматривала на своего младшего брата.
Новобрачные сидели по левую руку от короля, и Ханна не могла их рассмотреть, но в любом случае интересовали ее больше всего не они, а принц Санглант и Хатуи. Хатуи стояла за спиной принца и время от времени смотрела на короля, казалось, что они ведут какой-то неслышный для других разговор. Принц сидел с таким видом, словно его насильно приволокли на праздник и заставили сидеть неподвижно. Положив руки на стол, он уставился в стену, не видя ничего вокруг. Время от времени Хатуи подталкивала его, и он принимался за еду, но вскоре опять забывал обо всем и погружался в оцепенение. Похоже, он совершенно не замечал царящего вокруг веселья.
После того как были сказаны все тосты и спеты все песни, Генрих вызвал сестру Росвиту. Сквозь распахнутые ставни в зал еще проникал сумеречный свет, и слуги пока не зажигали свечи. Все затихли, когда сестра Росвита раскрыла книгу и принялась читать:
— «Множество историй о святых деяниях юной Радегунды дошли до его милостивейшего величества императора Тейлефера, и тогда по его приказу Радегунду доставили ко двору. Едва увидев ее, император решил сделать деву своей королевой. Он умолял ее, упрашивая быть к нему милосердной, он подарил ей не только множество земель, но и другие богатства, которые она тотчас раздала нищим.
Верная своему обету, Радегунда хотела остаться девой, но благородство императора и его благочестие смягчили ее сердце, и они поженились.
Здесь можно описать только некоторые славные дела королевы, которые совершила она в то время. Земная слава не затмила ее любви к Господу, и она никогда не забывала о тех, кто нуждался в ее помощи.
Всякий раз, получая деньги от императора, она половину раздавала бедным, прежде чем хоть одна монета передавалась в ее собственную казну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
— О, Ивар, — Ханна по-прежнему видела в нем лишь маленького мальчика, с которым она выросла, — ты должен молить Господа, чтобы в душе твоей воцарился мир.
— Какой мир? — Внезапно он заплакал. — Ты видела Лиат? Она здесь? Почему я ее не встретил?
— Ивар! — Ханна чувствовала, что должна отругать его, хотя и понимала, что вряд ли ее отповедь будет встречена спокойнее, чем слова Росвиты. — Послушай совет сестры. Ведь я могу так себя называть. Лиат не для тебя. Она «орлица» короля.
— Она отказалась от меня в Кведлинхейме! Я сказал, что женюсь на ней, и мы могли бы уехать вместе…
— После того, как ты принес обет послушника?!
— Я дал его против воли! Она сказала, что выйдет за меня замуж, а потом просто взяла и уехала с королем!
— Ты несправедлив. Она рассказывала мне о вашей встрече. Боже Всемогущий! Что еще ей оставалось делать? Ты уже принес обеты церкви. У тебя нет ни собственности, ни поддержки, и у нее нет родственников, которые могли бы вас поддержать…
— Она сказала, что любит кого-то другого, — упрямо произнес Ивар, — думаю, она уехала с ним. Наверное, она еще любит Хью.
— Она никогда не любила Хью! Ты сам знаешь, что он с ней сделал!
— Но тогда о ком она говорила?
Ханна догадалась, о ком идет речь, и у нее появилось плохое предчувствие.
— Не важно. Она «орлица». А ты едешь на восток. О Боже мой, Ивар, я, наверное, никогда не увижу тебя снова!
Он снова схватил ее за руку.
— Разве ты не поможешь мне бежать? — Он вдруг осекся и отпустил ее руку. — Но я не могу покинуть Болдуина. Я ему нужен. Если бы Лиат тогда вышла за меня замуж и мы успели бежать, ничего этого не случилось бы!
За дверью послышались голоса. И едва Ханна успела отодвинулся в тень, как вошли слуги маркграфини.
— Ах вот вы где. Лорд Болдуин просит вас к себе. Ступайте к нему.
Ивару ничего не оставалось делать, как уйти. Слуги тоже пошли по своим делам, и Ханна, никем не замеченная, выскользнула за дверь. Но слова Ивара тревожили ее до самого вечера, пока королевский двор не собрался на свадебный пир.
Молодожены были одеты в лучшие одежды, клирик зачитывал детали брачного контракта — кто и что получит после свадьбы. На вопрос священника лорд Алан громко ответил «да», вместо леди Таллии отвечал король — она вступала в брак против своей воли, но кто бы решился оспаривать решение короля? Дети дворян обычно женились и выходили замуж только для того, чтобы их семьи заключили важный союз, чувства не имели никакого значения.
Генрих победил родителей Таллии, когда они возглавили мятеж, и теперь он мог распоряжаться ее судьбой, как ему заблагорассудится.
Из города Фулдаса привезли епископа, который и благословил молодых, стоящих перед ним на коленях. Алан взволнованно слушал все наставления, а Таллия была бледна как полотно. Она сжала руки и смотрела прямо перед собой, не обращая внимания ни на кого, даже на собственного жениха.
На землю спустились летние сумерки. Гости набились в зал. Пол был усыпан свежим тростником. Слуги сновали, разнося мясо и кувшины с медом и вином. Под столами пристроились собаки в ожидании объедков. Сапиентия позволила Ханне стоять у нее за спиной и иногда предлагала куски со своей тарелки. Хью воспринял это как знак покровительства ничем не примечательной «орлице» и удивленно посмотрел на принцессу, но скоро отвлекся на придворного поэта, который вдохновенно читал поэму на даррийском. Хью шептал на ухо Сапиентии перевод:
Она говорит: «Приди, любовь моя.
Ты — огонь моего сердца.
Там, где язвили шипы, расцвели лилии».
Он отвечает: «Я шел один по лесу,
И одиночество источило мое сердце.
Но сейчас лед тает и расцветают цветы».
Она зовет его: «Приди, я не могу жить без тебя.
Я усыплю твой путь розами и лилиями,
Только приходи скорее».
Ханна вспыхнула, хотя и понимала, что эти слова предназначаются вовсе не ей. Но ни у кого не было такого красивого голоса, как у Хью, и когда он говорил, даже Ханна, знающая, на какие мерзости способен этот человек, ощущала слабость в коленях. Впрочем, она довольно быстро пришла в себя. Здесь, на пиру, было на что посмотреть. Рядом с королем и его свитой невозможно было скучать и оставаться равнодушным наблюдателем.
Ее верные товарищи «орлы», с которыми она ехала из Альфарских гор, стояли в дверях на страже. Поймав ее взгляд, Инго рассеянно кивнул.
За королевским столом маркграфиня Джудит склонилась над тарелкой, которую она разделяла с Гельмутом Вилламом. Они о чем-то разговаривали. Болдуин сидел дальше — он не был таким почетным гостем, как его жена, и его захватывающая дух красота не гарантировала места за королевским столом. Рядом с Болдуином сидел Ивар, он почти ничего не ел.
Другие монахи с удовольствием поглощали пищу и весело болтали, время от времени сестра Росвита обеспокоенно посматривала на своего младшего брата.
Новобрачные сидели по левую руку от короля, и Ханна не могла их рассмотреть, но в любом случае интересовали ее больше всего не они, а принц Санглант и Хатуи. Хатуи стояла за спиной принца и время от времени смотрела на короля, казалось, что они ведут какой-то неслышный для других разговор. Принц сидел с таким видом, словно его насильно приволокли на праздник и заставили сидеть неподвижно. Положив руки на стол, он уставился в стену, не видя ничего вокруг. Время от времени Хатуи подталкивала его, и он принимался за еду, но вскоре опять забывал обо всем и погружался в оцепенение. Похоже, он совершенно не замечал царящего вокруг веселья.
После того как были сказаны все тосты и спеты все песни, Генрих вызвал сестру Росвиту. Сквозь распахнутые ставни в зал еще проникал сумеречный свет, и слуги пока не зажигали свечи. Все затихли, когда сестра Росвита раскрыла книгу и принялась читать:
— «Множество историй о святых деяниях юной Радегунды дошли до его милостивейшего величества императора Тейлефера, и тогда по его приказу Радегунду доставили ко двору. Едва увидев ее, император решил сделать деву своей королевой. Он умолял ее, упрашивая быть к нему милосердной, он подарил ей не только множество земель, но и другие богатства, которые она тотчас раздала нищим.
Верная своему обету, Радегунда хотела остаться девой, но благородство императора и его благочестие смягчили ее сердце, и они поженились.
Здесь можно описать только некоторые славные дела королевы, которые совершила она в то время. Земная слава не затмила ее любви к Господу, и она никогда не забывала о тех, кто нуждался в ее помощи.
Всякий раз, получая деньги от императора, она половину раздавала бедным, прежде чем хоть одна монета передавалась в ее собственную казну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99