Лавастин свистом подозвал Ярость и потрепал ее по голове.
— Кровавое Сердце мертв. Если он все еще может нанести удар, мы должны быть готовы отразить его. — Граф мрачно улыбнулся. — И еще мы должны верить в милость Божью.
Псы вдруг словно обезумели. Страх заметался у ворот, Вспышка убежала в поле, Горе и Ярость принялись носиться по саду, приминая опавшую листву. Ярость схватила Алана за рукав и потянула за собой. Ужас застыл возле графа, грозно рыча и готовясь отразить любое нападение.
Собаки яростно лаяли. На мгновение Алану показалось, что у земли мелькнуло что-то белое, но оно тотчас исчезло. Из церкви доносились песнопения монахинь:
Ляг возле меня, о Владыка,
Защити меня от всякого зла,
Пусть Владычица поет надо мной, охраняя мой сон,
Ты оберегаешь детей своих.
Господи, помилуй! Владычица, помилуй нас!
Вспышка припала к земле и принялась копать. Из-под лап летели комья земли, через минуту к ней присоединились Ярость, Горе и Страх, все вместе они рыли яму и громко лаяли.
— И что все это значит? — недоуменно спросил Лавастин у Алана, но Ужас схватил хозяина за запястье и потащил в сад, подальше от остальных собак.
Алан вздрогнул и дотронулся до мешочка, висевшего у него на шее, в котором он бережно хранил розу Повелительницы Битв. Даже сквозь полотно его пальцы обожгло холодом.
— Я посмотрю, — сказал он.
К ним приближались люди из свиты, привлеченные поднятым шумом. Лавастин неохотно позволил Ужасу увести себя к ним.
Алан подбежал к собакам. Их лай заглушал пение монахинь.
— Тише! Прекратите! — крикнул он, но они продолжали рыть, не обращая на него внимания. Во все стороны летела грязь, земля сразу попала ему в глаза и набилась в рот. Вдруг в яме показалось что-то белое: заметалось, завертелось во все стороны.
Вспышка схватила это и крепко сжала челюсти.
Остальные собаки как по команде прекратили лаять и окружили Вспышку. Гончая проглотила добычу, затем подняла голову и посмотрела на Алана. На секунду прижала сухой нос к его руке, потом развернулась и побежала в лес.
Алан побежал было за ней, но остальные собаки преградили ему путь. Они опрокинули его на землю, причем Горе улегся ему на грудь, а Страх и Ярость улеглись на ноги, так что Алан не мог и пошевелиться. Стойкость бросилась за Вспышкой, но не пошла в лес, а встала на опушке, словно часовой на страже. Гуси успокоились и снова принялись щипать траву.
— Что происходит, Алан? — Лавастин появился с мечом в руке, следом за ним шли четверо вооруженных слуг с факелами.
Когда Алан попытался объяснить произошедшее, его слова прозвучали как бред.
— Пойдемте, — приказал Лавастин слугам. — Довольно с меня этих суеверных страхов. Возьмем еще дюжину ребят и поищем собаку.
— Но, отец…
— Успокойся, — резко ответил Лавастин, и Алан понял, что сейчас ему лучше не перечить.
Он последовал в лес за отцом, не отходя от него ни на шаг. Он чувствовал, что Лавастину грозит неведомая опасность. Недавно послушницы монастыря святой Женофевы очистили лес от кустарника и бурелома, так что теперь, даже растянувшись цепочкой, люди видели друг друга. Появившаяся на небе луна освещала путь, а горящие факелы придавали Алану уверенности — всем известно, что нечистая сила боится огня.
Но собаки спокойно бежали рядом, судя по всему, ночная прогулка доставляла им огромное удовольствие. Несколько часов они искали Вспышку, но собака исчезла бесследно.
Когда же Алан наконец вернулся в отведенные им покои, ему пришлось перешагивать через спящих слуг. В комнате было темно, он слишком устал и решил лечь прямо в одежде. Осторожно устраиваясь на кровати, чтобы не разбудить Таллию, Алан обнаружил, что ее нет.
Из часовни доносились приглушенные песнопения. Таллия спряталась от него за стенами монастыря. Наверное, следовало бы подняться с кровати и отправиться на ее поиски…
Но он уснул.
Он сам делает себе знамя. К древку копья он привязывает кости своих погибших братьев — те, которые ему удалось достать, — и, когда дует ветер, они издают ласкающие слух звуки: звуки победы. А чтобы разнообразить музыку, он привязывает к древку еще пять колокольчиков, бронзовый нож с рукояткой из слоновой кости, иглы, золотую чашу и железные рыболовные крючки. У самого острия он привязывает пять кос, срезанных с голов его братьев; из льняных и шелковых полосок ткани, оторванных от одеяний врагов, он делает вымпелы. К каждой полоске он привязывает по небольшому кусочку обожженной глины.
Все племя собралось на площадке, где танцуют Быстрые Дочери, все наблюдают за церемонией. Он стоит лицом к длинному откосу, под которым раскинулся песчаный пляж, где обычно причаливают корабли. Перед ним — хижина его братьев и дядьев, справа — принадлежащее Мудроматерям длинное здание, сложенное из камня и покрытое дерном. Двери открыты, но внутри ничего не видно. На площадке полукругом стоят Быстрые Дочери, они только что закончили долгий танец, рассказывающий об истории племени Рикин от самого начала до последних дней.
Он уже спел песнь, и его победу признали все: Пятый Сын Пятого Колена станет новым вождем племени Рикин.
Он привязывает последнюю полосу к знамени и втыкает символ своей победы в землю. Он поднимает камень и отскребает со своей груди остатки узора, означающего его родство с Кровавым Сердцем. Он окунает пальцы в горшочки с краской и выводит на груди новый узор — свой собственный: круг с двумя пересекающимися в центре линиями, которые касаются окружности в четырех точках. Это четыре стороны света — север, юг, запад и восток.
— Мои корабли поплывут повсюду, — кричит он. Все молча слушают. Теперь он стал их вождем и может распоряжаться ими, как захочет. — Они достигнут самых удаленных уголков света, всех стран, известных Мудроматерям.
Среди солдат, стоящих перед ним на коленях, поднимается ропот. Несмотря на то что они клянутся ему в верности, в них чувствуется некая недоверчивая настороженность. Ему еще придется проявить себя, чтобы ему поверили и приняли как вождя. Сейчас они еще до конца не поняли, что он задумал.
Ему подносят трон вождя, который он предусмотрительно спас во время бегства из Гента, и он садится.
— Подходите по одному и подставляйте горло.
Таков обычай — вождь имеет право убить любого, кто сомневается в его праве на это место.
Он вытянул руки, и солдаты стали подходить к нему один за другим. Сначала те, кто не оставил его в минуты позора, — верные, уверенные в себе, готовые исполнить его волю. Они верили в его силы и доверяли ему. После них подходят те, кто раньше служил его братьям, — кто-то с неохотой, кто-то с любопытством, в некоторых он чувствует страх и таких сразу убивает, но их немного — племя Рикин сильно, иначе оно не пережило бы походы Кровавого Сердца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99