Пристань в Черкасске осела в воду, и с трех сторон стучали в пристань бревна.
Со стен Черкасска тревожно били пушки, и со всполошных башен далеко в степи гудел звон.
Беда случилась на Дону: водой подплыли низовые городки. Звали людей на помощь. Врасплох застало наводнение.
Купцы, случившиеся в Черкасске – московские и астраханские, заморские и новгородские, казанские и рязанские, торговые людишки с Терека, Яика, – товары выручали из воды. На пристани кричали купцы из Персии, купцы из Генуи. Мелькали белые чалмы, красные халаты, атласные кафтаны, куньи шапки. Расторопные казачки бегали по еще не залитым улицам и спасали свою рухлядишку.
Всех больше голосили турецкие ясырки, татарские заложницы, стамбульские красавицы. Мелькали пояски из серебра, штаны широкие и длинные, чадры с прорезями для глаз, чувяки легкие с закрученными острыми носами и без пяток. Люди садились в лодки и сновали на них под четырьмя черкасскими воротами.
Дождь хлестал не переставая. Вода все поднималась.
С лодок кричали казаки:
– В Раздоры! Плыви в Раздоры!
– В Татарский городок! – кричали казаки. – Греби в Татарский!
Кляли казаки город Черкасск на чем свет стоит. А больше всех кляли его казаки, прибившиеся с Раздоров. Переехали в Черкасск казаки не по своей доброй воле, а по угрозе царей, которые им беспрестанно писали еще со времен Федора Ивановича:
«…Велим на место вашего Раздора поставить свою крепость. Изгоним вас с Дону и вместе с султаном не позволим вам воровать, как ныне воруете. Страшитесь гнева царского».
И раздорские казаки переселились в город Черкасск. Но каков городишко-то Черкасск? Ливни пойдут – в воде сидит по крыши, а казаки в стругах кружатся, как птицы, согнанные с гнезда. В Черкасске кругом болота, камыш да вольница казачья. Многие удалые казаки не только с верховьев Дона – с Украины перебрались в Черкасск, поближе к морским просторам. Поставили плетни в зеленых камышах, стены крепости и башни наугольные, перенесли знамена царские и казачьи войсковые регалии: атаманскую булаву и пернач, «бобылев хвост» – казацкую волю. Сам Смага Чершенский отсюда ходил в поход, с ним Михайло Черкашенин водил всех на море.
Атаман Епифан Радилов клялся головой и обещал всем вольным людям хранить казачью честь в Черкасске. И пил Радилов при переезде из Раздоров вино вкруговую из пожалованного царского ковша. Пило все войско за то, что государь пожаловал его рекой великою – тихим Доном, палили из самопалов жарко.
А ныне будто свет перевернулся, – в глазах рябит, льет дождь и льет. Спасайтесь, казаки!.. Пятьсот ведер вина не прислано с Москвы на Дон. Семнадцать тысяч денежного жалованья не давано, уже три года, как ушел в Москву со станицей атаман Старой. Обещанных же государем денег нет и нет. Сослали казаков…
Густо льет и льет дождь. Всю сушеную рыбу, мелко растолченную в бочках, и все сушеное мясо уже снесло водой. Поплыли запасы зимние и походные на сорванных ветром плотах к Азову-крепости. Все остатки казаки поели, стали кричать:
– Заатаманился Радилов! Свозил турецкого посла в Москву и разжирел, сиднем сидит, не печется о нужде казачьей. Скинуть его надобно! Круг соберем да скинем!
Случилось в тот злополучный день Осипу Петрову, калужанину, приехать по важному делу с верхнего городка в Черкасск. Привязав лодчонку к пристани, Осип направился к майдану. Навстречу Осипу попались бабы, мокрые, суетливые, чем-то взволнованные.
Осип Петров остановился, подозвал крайнюю шуструю бабенку:
– Чернявенькая, – сказал он, – где землянка вашего атамана Епифана Ивановича Радилова?
Бойкая казачка недоверчиво оглядела Осипа, выпрямилась, с вызовом запрокинула голову.
– А на кой-то рожон Епишка ныне сдался? – сказала она зло и задорно. – Бывал когда-то Епишка хорошим атаманом, да сиднем стал! Вон в той землянке торчит, сатана, отсиживается! А вокруг вишь какое горе!..
Все бабы обступили Осипа и стали наперебой клясть атамана. Они говорили, что совсем еще недавно Радилов был всем атаманам атаман. И на море ходил отчаянно да лихо, и немало сухопутных набегов совершил, и едва Азова-крепости не взял, и сам был крепко ранен под наугольной башней, и немало там казаков попридавило, как только башня подорвалась.
– А ныне, – тараторили бабы, – ожирел Епишка, богатства большие накопил – землянка ломится от них. Ясырок, полонянок, первейших красавиц, понабрал да продает который год купцам заморским. Он ныне бояр московских восхваляет, подарки всякие от турского посла, иной раз и от крымского хана берет. Епишка стал богатей! В его землянку, что на холме, вода не подплывает, хлебные да иные запасы беречь умеет. А нам вот, голутвенным людишкам, всюду беда!
Осип Петров, выслушав баб, пошел к землянке войскового атамана. Вышел Епифан Радилов: важный, чернобородый, богато одетый, тучный, при легкой сабле. Петров поздоровался, но атаман не ответил на приветствие. Петров тогда сказал:
– Ведомо ли тебе, Епифан Иванович, что в верхние городки сбежалось множество народа со всех российских городов?
– Неведомо, – сказал Радилов.
– Все голы, босы, сидят без хлеба. Совет меня послали держать с тобой.
– Почто ж они бегут на Дон? Нас объедать? Хлебной казны да денежной для тех людишек нет. Бежали бы за Аму-Дарью.
Петров сказал:
– Стало быть, для верхних городков от низового войска поддержки нет?
Глаза атамана зло сверкнули.
– Откуда это такая голь приперла?
– С Калуги-матушки. Да с разных мест других.
– Вам бегать, видно, не впервой. Сидели бы в Калуге да ели хлеб боярский! Пожрете всё вы на Дону да побежите в Астрахань, за Волгу.
Петров посуровел, но ответил спокойно:
– За счастьем бегаем, за волюшкой, за светлой долюшкой!.. А ты, как сказывают многие, поожирел, копишь деньгу, с купцами водишься!
Глаза их злобно встретились.
Епишка схватился за рукоять сабли. Но Осип подошел поближе, взял атамана за руку, легонько придавил. Ладонь разжалась.
– Так вот как на Дону встречают людишек беглых? – строго спросил Петров. – Хлеб-соль не в нашу честь?
Атаман сказал еще построже:
– Не в вашу честь!
Разъяренные казачки, сбегав на пристань, тем временем вернулись к землянке Радилова, окружили ее и стали кричать:
– Пограбим землянку Радилова! Там серебро! Там много золота! Там сукна сложены дорогие! Не станем мы сидеть голодные, без хлеба.
– А разбивайте двери Епишкиной землянки! – кричали все. – Пограбим атамана да разбредемся врозь!
Услышав это, Радилов встревожился, стал уговаривать баб, чтоб не трогали его землянки и добра. Но они еще громче зашумели, забегали, размахивая руками вокруг атамана.
– Наши казацкие головы, – кричали они, – полегли за синим морем, за твою атаманскую утварь, а мы осиротели!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133
Со стен Черкасска тревожно били пушки, и со всполошных башен далеко в степи гудел звон.
Беда случилась на Дону: водой подплыли низовые городки. Звали людей на помощь. Врасплох застало наводнение.
Купцы, случившиеся в Черкасске – московские и астраханские, заморские и новгородские, казанские и рязанские, торговые людишки с Терека, Яика, – товары выручали из воды. На пристани кричали купцы из Персии, купцы из Генуи. Мелькали белые чалмы, красные халаты, атласные кафтаны, куньи шапки. Расторопные казачки бегали по еще не залитым улицам и спасали свою рухлядишку.
Всех больше голосили турецкие ясырки, татарские заложницы, стамбульские красавицы. Мелькали пояски из серебра, штаны широкие и длинные, чадры с прорезями для глаз, чувяки легкие с закрученными острыми носами и без пяток. Люди садились в лодки и сновали на них под четырьмя черкасскими воротами.
Дождь хлестал не переставая. Вода все поднималась.
С лодок кричали казаки:
– В Раздоры! Плыви в Раздоры!
– В Татарский городок! – кричали казаки. – Греби в Татарский!
Кляли казаки город Черкасск на чем свет стоит. А больше всех кляли его казаки, прибившиеся с Раздоров. Переехали в Черкасск казаки не по своей доброй воле, а по угрозе царей, которые им беспрестанно писали еще со времен Федора Ивановича:
«…Велим на место вашего Раздора поставить свою крепость. Изгоним вас с Дону и вместе с султаном не позволим вам воровать, как ныне воруете. Страшитесь гнева царского».
И раздорские казаки переселились в город Черкасск. Но каков городишко-то Черкасск? Ливни пойдут – в воде сидит по крыши, а казаки в стругах кружатся, как птицы, согнанные с гнезда. В Черкасске кругом болота, камыш да вольница казачья. Многие удалые казаки не только с верховьев Дона – с Украины перебрались в Черкасск, поближе к морским просторам. Поставили плетни в зеленых камышах, стены крепости и башни наугольные, перенесли знамена царские и казачьи войсковые регалии: атаманскую булаву и пернач, «бобылев хвост» – казацкую волю. Сам Смага Чершенский отсюда ходил в поход, с ним Михайло Черкашенин водил всех на море.
Атаман Епифан Радилов клялся головой и обещал всем вольным людям хранить казачью честь в Черкасске. И пил Радилов при переезде из Раздоров вино вкруговую из пожалованного царского ковша. Пило все войско за то, что государь пожаловал его рекой великою – тихим Доном, палили из самопалов жарко.
А ныне будто свет перевернулся, – в глазах рябит, льет дождь и льет. Спасайтесь, казаки!.. Пятьсот ведер вина не прислано с Москвы на Дон. Семнадцать тысяч денежного жалованья не давано, уже три года, как ушел в Москву со станицей атаман Старой. Обещанных же государем денег нет и нет. Сослали казаков…
Густо льет и льет дождь. Всю сушеную рыбу, мелко растолченную в бочках, и все сушеное мясо уже снесло водой. Поплыли запасы зимние и походные на сорванных ветром плотах к Азову-крепости. Все остатки казаки поели, стали кричать:
– Заатаманился Радилов! Свозил турецкого посла в Москву и разжирел, сиднем сидит, не печется о нужде казачьей. Скинуть его надобно! Круг соберем да скинем!
Случилось в тот злополучный день Осипу Петрову, калужанину, приехать по важному делу с верхнего городка в Черкасск. Привязав лодчонку к пристани, Осип направился к майдану. Навстречу Осипу попались бабы, мокрые, суетливые, чем-то взволнованные.
Осип Петров остановился, подозвал крайнюю шуструю бабенку:
– Чернявенькая, – сказал он, – где землянка вашего атамана Епифана Ивановича Радилова?
Бойкая казачка недоверчиво оглядела Осипа, выпрямилась, с вызовом запрокинула голову.
– А на кой-то рожон Епишка ныне сдался? – сказала она зло и задорно. – Бывал когда-то Епишка хорошим атаманом, да сиднем стал! Вон в той землянке торчит, сатана, отсиживается! А вокруг вишь какое горе!..
Все бабы обступили Осипа и стали наперебой клясть атамана. Они говорили, что совсем еще недавно Радилов был всем атаманам атаман. И на море ходил отчаянно да лихо, и немало сухопутных набегов совершил, и едва Азова-крепости не взял, и сам был крепко ранен под наугольной башней, и немало там казаков попридавило, как только башня подорвалась.
– А ныне, – тараторили бабы, – ожирел Епишка, богатства большие накопил – землянка ломится от них. Ясырок, полонянок, первейших красавиц, понабрал да продает который год купцам заморским. Он ныне бояр московских восхваляет, подарки всякие от турского посла, иной раз и от крымского хана берет. Епишка стал богатей! В его землянку, что на холме, вода не подплывает, хлебные да иные запасы беречь умеет. А нам вот, голутвенным людишкам, всюду беда!
Осип Петров, выслушав баб, пошел к землянке войскового атамана. Вышел Епифан Радилов: важный, чернобородый, богато одетый, тучный, при легкой сабле. Петров поздоровался, но атаман не ответил на приветствие. Петров тогда сказал:
– Ведомо ли тебе, Епифан Иванович, что в верхние городки сбежалось множество народа со всех российских городов?
– Неведомо, – сказал Радилов.
– Все голы, босы, сидят без хлеба. Совет меня послали держать с тобой.
– Почто ж они бегут на Дон? Нас объедать? Хлебной казны да денежной для тех людишек нет. Бежали бы за Аму-Дарью.
Петров сказал:
– Стало быть, для верхних городков от низового войска поддержки нет?
Глаза атамана зло сверкнули.
– Откуда это такая голь приперла?
– С Калуги-матушки. Да с разных мест других.
– Вам бегать, видно, не впервой. Сидели бы в Калуге да ели хлеб боярский! Пожрете всё вы на Дону да побежите в Астрахань, за Волгу.
Петров посуровел, но ответил спокойно:
– За счастьем бегаем, за волюшкой, за светлой долюшкой!.. А ты, как сказывают многие, поожирел, копишь деньгу, с купцами водишься!
Глаза их злобно встретились.
Епишка схватился за рукоять сабли. Но Осип подошел поближе, взял атамана за руку, легонько придавил. Ладонь разжалась.
– Так вот как на Дону встречают людишек беглых? – строго спросил Петров. – Хлеб-соль не в нашу честь?
Атаман сказал еще построже:
– Не в вашу честь!
Разъяренные казачки, сбегав на пристань, тем временем вернулись к землянке Радилова, окружили ее и стали кричать:
– Пограбим землянку Радилова! Там серебро! Там много золота! Там сукна сложены дорогие! Не станем мы сидеть голодные, без хлеба.
– А разбивайте двери Епишкиной землянки! – кричали все. – Пограбим атамана да разбредемся врозь!
Услышав это, Радилов встревожился, стал уговаривать баб, чтоб не трогали его землянки и добра. Но они еще громче зашумели, забегали, размахивая руками вокруг атамана.
– Наши казацкие головы, – кричали они, – полегли за синим морем, за твою атаманскую утварь, а мы осиротели!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133