— О Господи, мистер Мейсон, я даже не знаю, что сказать. Я пытаюсь вспомнить. Ведь я прихожу сюда дюжину раз на дню, это же моя спальня. В этих ящиках сложено много всякой всячины, и мне очень часто приходится их открывать. Но я рассказываю вам только то, что помню.
— Хорошо, — кивнул Мейсон. — Вы помните, что револьвер был здесь два дня назад. Помните, что вы думали, будто он здесь, когда я спросил вас. Вы еще собирались поклясться.
— А когда был убит Палмер?
— Прошлой ночью.
— А полиция уже определила более точное время?
— Кажется, между половиной десятого вечера и двумя часами ночи. И в этот промежуток времени Керри побывал в клубе.
— Керри был там? — пробормотала Дезире. Наступило молчание, которое Мейсон прервал вопросом:
— Вчера, перед убийством, у Даттона было бурное объяснение с Хедли в вашем доме. Он мог войти в вашу спальню и забрать револьвер?
Девушка решительно покачала головой.
— Подумайте хорошенько, часто ли Даттон бывал у вас?
— О нет. Обычно мы общались с ним по телефону, и только. Порой мне казалось, что он избегает меня.
— Приходил ли он к вам в последние два дня?
— Нет.
— Вы уверены?
— Конечно, уверена. Он… Он не хотел даже показываться мне на глаза. Мне кажется, он был чем-то уязвлен.
— В ночь, когда в вашем доме произошла драка, убили Палмера… Скажите, заходил ли Даттон в эту комнату до того, как разразилась ссора?
— До начала ссоры — нет! Наверняка нет. Но потом они могли быть где угодно.
— Как это началось?
— Фред зашел повидаться со мной. Он был в приподнятом настроении. Он предложил мне пожениться сразу же после того, как я продам свои акции «Стир ридж ойл» и вручу ему деньги для финансирования его проекта.
— Что вы ему ответили?
— Что мне нужно подумать.
— А потом?
— Фред ушел. Вскоре после его ухода появился Керри и сказал, что ему нужно поговорить со мной.
— Вы пригласили его войти?
— Конечно.
— И как прошла ваша встреча?
— Я старалась быть приветливой, но он оставался сдержанным до такой степени, что я была вынуждена спросить, что все это значит и почему он уже давно избегает меня. Керри ответил, что должен сказать мне что-то очень важное. Мне показалось, что он снова хочет сделать мне предложение.
— И вы повторили свой прежний ответ, что считаете его своим другом и старшим братом и если он этим не удовлетворится, то прекратите дружбу с ним?
Девушка смущенно опустила глаза.
— Лучше бы мне откусить мой язык!
— Но почему? Разве вы на самом деле изменили свое мнение?
— Говоря откровенно, мистер Мейсон, я и сама не знаю. Но после моих слов Керри так странно переменился. Словно неожиданно перегорели все лампочки.
— Хорошо, — сказал Мейсон, видя замешательство своей собеседницы. — Вернемся к той ночи. Вы спросили его, почему он держится так отчужденно?
— Да, я… я была рада его видеть, но у меня сложилось впечатление, что он ждал на улице, пока не уедет Фред, и мне это не понравилось.
— И что потом?
— Фред что-то забыл, или же он знал, что Керри стоял около моего дома. Керри только успел сказать, что хочет сообщить мне то, что не следует знать Фреду или его матери. Он сказал, что они пытаются мною руководить и мне пора подумать и разобраться наконец, что это за люди.
— Ну и потом?
— Вдруг послышался голос Фреда. Он вернулся, но не постучал, не нажал на звонок. Просто открыл дверь и стоял на пороге.
— Вы сказали, что услышали его голос от входной двери?
— Да. Он наговорил Керри много всякой чепухи — вроде того, что такие гнусные стяжатели, как Керри, правят миром, а по-настоящему талантливые люди не имеют возможности даже подать голос.
— А потом?
— Керри велел ему замолчать и убираться вон, так как он должен поговорить со мной по очень важному делу и не хочет, чтобы ему мешали.
— Ну и?..
— Лицо Фреда вспыхнуло от ярости. Обычно он владеет собой и скрывает свои чувства под маской невозмутимого равнодушия. Но на этот раз он словно с цепи сорвался, обозвал Керри презренным денежным мешком и ударил его кулаком.
— Куда ударил?
— Я не могу сказать точно, так как никогда не видела такой быстрой реакции, как у Керри. Он стал наносить Фреду такие молниеносные удары, избивая его, что Фреду пришлось спасаться бегством в соседнюю комнату, но Керри преследовал его. Шум стоял невообразимый. Какая-то женщина, живущая по соседству, закричала, что надо вызвать полицию. Они разломали часть мебели в спальне.
— Как это произошло? — спросил Мейсон.
— Они разбили торшер, думаю, кто-то из них на него упал, выдернули ящик из ночного столика — не тот, верхний, где лежал револьвер, а нижний, там я храню белье.
— И потом? — спросил Мейсон.
— Керри сбил Фреда с ног. Оставив Фреда лежать на полу, он убежал, сказав напоследок: «Простите меня, Дезире! Я вернусь». Пока они дрались, я позвонила в полицию, и через некоторое время пришли полицейские. Фред рассказал им, что произошло, но при этом так исказил факты, излагая события, что сильно упал в моих глазах.
— Полицейские поверили ему?
— Сначала, как мне показалось, да. Но потом они попросили описать Керри. Выслушав его, один из агентов сказал: «Но в таком случае вы должны были без труда победить его, тем более что первым нанесли удар», — и Фред попался в ловушку, крича: «Но он увернулся от удара, мерзавец! Он ударил меня в живот так, что у меня дух захватило!» Полицейские разразились хохотом. Потом сказали: раз он первым начал, то они не будут выписывать ордер на арест Даттона, и велели Фреду самому разбираться со своими проблемами.
— Расскажите мне, пожалуйста, о чем говорил с вами Хедли и чего он добивался, — попросил Мейсон.
— Он хотел основать собственный центр искусств.
— Что именно — художественную галерею, колледж или нечто другое? — спросил Мейсон.
— Время от времени его планы менялись. Это довольно туманная идея. Суть ее заключается в том, чтобы оказывать поддержку художникам и вообще всем творческим людям, которые смогут основать новую школу.
— Новую школу?
— Да, впитавшую лучшее, что есть сейчас в современном искусстве. Она должна была бы лежать где-то на пересечении модернистских течений и примитивизма. В общем, это новое искусство, понятное всем.
— Фред Хедли говорил о своих идеях что-либо конкретное?
— О том, чего он хочет, — да. Но не о том, как воплотить это в жизнь. Он считает, что искусство деградирует: цветная фотография заменила живопись, а кино неуклонно вытесняет фотографию. Так называемой модернистской школе не хватает должной целостности. Фред же хочет, чтобы люди занимались живописью, причем делали это так, как они видят. Особенно его интересуют портреты.
— А сам Хедли рисует?
— Ну, он может наглядно продемонстрировать свою технику в нескольких штрихах.
— У вас есть его картины?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37