— Какое дело?
— Я имею в виду мои дела.
— Ничего подобного, — возразил Морейн, усаживаясь в кресло и вытягивая ноги. — Я всего лишь пришел засвидетельствовать вам свое почтение.
Ее взгляд стал одновременно жестким и настороженным.
— Ладно, выкладывайте.
— Полиция убеждена, что труп Энн Хартвелл был выброшен с поезда, который вышел со станции в десять сорок и проходил перекресток Шестой авеню с Мэплхерстом в десять часов сорок семь минут вечера.
— Я не ехала этим поездом.
— А если все же ехали?
— И что из того?
— Повторяю: полиция подозревает, что ее выбросили именно из этого поезда.
— Этого не было.
— Можете доказать?
— Не исключено, но с какой стати вы этим интересуетесь?
— А ни с какой, — небрежно буркнул Морейн. — Я просто скрываюсь от правосудия, вот и все.
— Вы? С чего бы это?
— Поскольку полиция считает, что Пита Диксона убил я.
Она напряженно выпрямилась, внимательно вглядываясь в него прищуренными глазами.
— Надо полагать, что у вас неприятности?
— Верно.
— Что случилось?
— Я выгляжу последним идиотом. Узнав, что Пит Диксон кое в чем заинтересован, я решил его навестить. Однако пришел слишком поздно.
— Что вы хотите этим сказать?
— Я обнаружил его мертвым. — Морейн задумчиво посмотрел на нее. Затем спросил: — Можно я закурю?
Она, явно обеспокоенная, рассеянно кивнула, попросив сигарету и для себя.
— Понятно, что я говорю вам об этом строго доверительно, — заливался Морейн. — Если кто-нибудь начнет меня расспрашивать, я буду клясться, что в жизни не говорил ничего подобного. — Передав сигарету Дорис, он затянулся сам. Затем добавил: — Я, наверное, должен был остаться стоять, пока не сядете вы, но, уж простите меня, я так устал. Эти два последних дня меня совсем вымотали.
Она присела на подлокотник кресла, нагнулась, чтобы прикурить от зажженной им спички, и снова выпрямилась, выдыхая дым через ноздри. Затем осторожно спросила:
— Каким образом вы узнали, что в дело замешан Диксон?
— Я пришел к этому выводу сам.
— Вы входили в дом?
— В том-то и состояла моя ошибка. Понимаете, дверь была открыта.
Она жестом выразила понимание. Затем спросила:
— Полиция знает об этом?
— Думаю, что да. Они в курсе того, что я после смерти Диксона увел оттуда эти штучки.
— Какие штучки?
— О, полный портфель документов. Она застыла, забыв про сигарету в руке.
— Там была такая темень. На линию электропередачи упало дерево…
— Я знаю, читала в газетах.
— Это просто какой-то рок, — посетовал Морейн. — Ведь ясно было, что не следовало подниматься на второй этаж, но я услышал шум. Подумал, что это Диксон, и ошибся.
— И кто же это был?
— Торн и… его друг. Он бродил там с револьвером. Ее ноздри расширились. Дорис Бендер подалась вперед и с неподдельным интересом воскликнула:
— И что же произошло после этого? Морейн потянулся, откинувшись в кресле.
— Боже мой, как я хочу спать! Неужели так и не найдется ничего выпить?
— Расскажите мне, что было дальше.
— Но я хочу выпить.
Она спрыгнула с кресла и метнулась к кухне. Остановившись на пороге, Дорис попросила:
— Помогите мне приготовить выпивку. Морейн нехотя встал и подошел к ней.
— Виски найдется?
— Конечно. Это отель, где имеются номера с небольшой кухней. Так что можно приготовить себе обед, что я и делаю. Есть и холодильник.
— Великолепно! — воскликнул он. — И даже содовая?
— Разумеется.
Дорис вошла в кухню, достала из холодильника несколько кубиков льда, а из шкафа — бутылку виски.
— Вот, пожалуйста.
— Вы не хотите составить мне компанию?
— Пожалуй, я тоже выпью, но только полпорции.
— Уж лучше полную дозу.
— Нет. Я хочу сохранить ясность в голове.
— А зачем? — удивился он. — Из всех услышанных мною глупостей эта, несомненно, самая выдающаяся.
Она одарила его улыбкой и разлила виски по бокалам. Морейн отметил, что ее рука дрожала.
— Торн вас видел?
— О, пусть это больше вас не волнует. Может, еще разок, на два пальца?
Она наполнила один стакан. Морейн тут же поставил второй.
— Да что с вами? — удивился он. — Расслабьтесь и будьте сами собой.
Она налила виски во второй бокал:
— Я не могу напиваться.
— Почему?
— Страдаю подагрой.
— Ну, этот глоток пойдет ей только на пользу.
— Вы говорили мне о Торне, — напомнила она.
— Неужто?
— Правда. Так он заметил вас?
— Полагаю, что да, но не очень отчетливо.
— Он и в самом деле держал в руке револьвер? Морейн долил в бокал содовой и уставился на янтарного цвета напиток.
— Мне кажется, что я напугал его. Он услышал, как я двигался, но так и не понял, кто это был. И он слинял, так и не взяв того, что хотел.
Дорис подлила содовой и себе. Ее рука по-прежнему дрожала.
— Значит, он скрылся?
— Ясное дело. Я еще никогда не видел человека, напуганного до такой степени. Едва заслышав в коридоре мои шаги, он рванул так, будто за ним гнался сам дьявол.
— Он вас узнал?
Честно говоря, думаю, что нет.
— Но вы опознали его безошибочно?
— О! Это уж точно.
— Что же было потом?
Он чокнулся с ней.
— До чего же, однако, вы любопытны! Пойдемте обратно в комнату.
Они уселись в кресла. Бокал Дорис опустел уже наполовину, и она вновь все свое внимание сосредоточила на Морейне.
— Итак, вы вошли в кабинет?
— Какой кабинет?
— В тот, откуда сбежал Торн.
— Ах, этот. Да, вошел.
— И Диксон был мертв?
— Это уж точно. На столе лежал портфель, битком набитый документами. Среди них я заметил четыре стенографических блокнота, перевязанных тесемкой.
— Четыре стенографических блокнота… — выдохнула Дорис.
Морейн с воодушевлением подтвердил это.
— Вы вызвали полицию?
— Нет. Я огляделся и понял, что сделать уже ничего невозможно. К чему было ввязываться в эту историю? Полиции все равно не удалось бы доказать, что я там был. Я мельком проглядел бумаги и пришел к выводу, что они представляют большой интерес.
— И как вы поступили?
— Я решил рискнуть и прихватил их с собой.
— Все они были собраны в одном портфеле?
— Точно.
Она окинула его взглядом кошки, любующейся золотой рыбкой.
— И вы все документы унесли с собой?
— Было дело.
— Торну известно, что вы умыкнули этот портфель?
— Думается, нет. Он ведь сбежал.
— Возможно, он готовился забрать его сам. Вот почему все документы были уже в него сложены.
— Нет, — отверг эту мысль Морейн. — И в этом состоит комическая сторона ситуации. Диксон должен был предстать сегодня перед Большим жюри! Все было хорошо продумано. Большое жюри вызывает его в качестве свидетеля, и Диксон выкладывает на этом заседании известные ему факты коррупции, в которой погряз в настоящее время город. Бумаги в портфеле полностью это подтверждают. Вот почему Диксон все так тщательно собрал в один портфель. А вечером он приводил документы в порядок и еще раз изучал их, готовя предстоящую речь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50