Разрезать свечку раскаленным лезвием легко, но зато после его охлаждения трудно избавиться от следов воска. К тому же, учитывая, что вы сразу же положили нож в карман, крошки воска должны оказаться и там.
Сэм Морейн приблизился к столу окружного прокурора и взял в руки конверт, в котором лежали предметы, изъятые у доктора Хартвелл а при задержании. Открыв его, он вынул перочинный нож, внимательно его осмотрел, и на его лице показалась торжествующая улыбка.
— Этот нож полностью доказывает правильность моих рассуждений, господин окружной прокурор, — воскликнул он, направляясь к Дункану. — На лезвии ясно видны следы воска оранжевого цвета, и ваша лаборатория сможет…
Доктор Хартвелл прервал его. Теперь его голос был спокойным.
— Незачем привлекать лабораторию. Жизнь не представляет для меня больше никакого интереса. Я намеревался убить их обоих, а затем покончить самоубийством. Она была лживой, авантюрного склада женщиной, пропащая душа, а он бессовестный негодяй. Я ее предупредил, что если она будет мне изменять, то убью ее и любовника.
Хартвелл разразился хохотом. Поняв, что все потеряно, он начал бахвалиться своими преступлениями:
— Да, я убил ее. И его тоже: выстрелил, когда он стоял, и добил на полу. Добрые дела следует выполнять безукоризненно. Я вспомнил о необходимости алиби ради спасения только после того, как прикончил обоих.
Глава 22
Улыбка, которая всегда таилась в уголках рта Натали Раис, теперь стала заметнее.
Элтон Раис сидел напротив письменного стола Морейна. При дневном свете, льющемся из окон кабинета, более отчетливо проступали морщины на его лице — след от пребывания в заточении, но в целом доминировало выражение полного спокойствия и абсолютной безмятежности.
Кто-то робко постучал. Вошла одна из стенографисток, тут же плотно прикрыв за собой дверь.
— Пришел окружной прокурор, — с волнением выпалила она.
Натали Раис опасливо посмотрела на отца.
— Попросите его войти, — распорядился Морейн. — Нет, Натали… Ваш отец останется здесь. Я хочу представить его Дункану. Теперь, когда над ним больше не висит обвинение в убийстве Диксона, посмотрим, что можно для него сделать…
Открылась дверь, и в кабинет вступил Фил Дункан. Он выглядел постаревшим, более разочарованным в жизни, но одновременно и закалившимся в ее горниле. Он вежливо поклонился Натали Раис, жестом поприветствовал Морейна и скосил взгляд на Элтона Раиса.
— Я думал, ты один, Сэм, — сказал он. — В противном случае я не стал бы тебя беспокоить.
— Пожми руку Элтону Раису, — ответил Морейн. — Я доставил его сюда прямо из убежища.
Дункан повернулся к нему, внимательно посмотрел и произнес:
— Значит, вы господин Элтон Раис?
Тот встал, но, казалось, не мог решить для себя вопрос, должен ли он или нет подать руку прокурору.
Дункан первым сделал это, и они обменялись крепкими рукопожатиями.
— У меня для вас хорошие новости, — заявил прокурор. — Это как раз одна из причин моего визита к Морейну. Удалось добиться полного признания от Джеймса Таккера. Внешне он выступал как дворецкий Диксона, но в сущности являлся его подручным для выполнения грязных заданий. Таккеру было известно все о той подлости, которую состряпали в отношении вас. Он сам в значительной степени приложил к этому руку. Я только что написал губернатору письмо с изложением вскрывшихся новых обстоятельств в вашем деле и надеюсь, что он прикажет пересмотреть его и уже сейчас позаботится о восстановлении вашего гражданского статуса.
После этих слов прокурор обратился к Морейну:
— Сэм! Как, черт возьми, тебе удалось все это проделать? Где кончался твой блеф и начиналась работа детектива?
Морейн, вставший в момент представления Элтона Раиса, сел снова, водрузил ногу на стол и дружески улыбнулся Дункану.
— Чтобы разобраться в запутанном деле, — сказал он, — не обязательно быть детективом. Достаточно обладать некоторым здравым смыслом. Во-первых, я знал, что преступление было совершено не в десять сорок семь, поскольку именно в эту минуту мне звонила Натали Раис. Таким образом, если исходить из того, что прислуга не слышала выстрелов потому, что мимо дома проходил поезд, было логично предположить, что убийство состоялось в десять десять, когда проследовал товарняк. С другой стороны, я обратил внимание на осколки стекла, обнаруженные под трупом, а также на те, что были разбросаны поверх его пиджака. Они создавали впечатление, что Диксон при падении после выстрела разбил окно. Но, подумал я, если бы это действительно происходило так, то на одежде, а также на лице, шее и руках трупа остались бы естественные в таком случае порезы. А этого не было. Следовательно, было вполне логичным предположить, что жертва не выбивала окно и что это сделал сознательно кто-то другой. Спрашивается, зачем? Для того, чтобы навести на мысль о ветре, якобы погасившем свечу. А это, в свою очередь, нужно было только для того, чтобы сфабриковать алиби. — Морейн продолжал, как бы размышляя вслух: — Мотивом преступления мне прежде всего представилось похищение документов. Однако у убийцы хватило времени, чтобы усердно подделать себе алиби, но документы он не взял. Значит, тут действовал другого рода мотив, и следовало искать виновного вне первоначальных подозрений. Поскольку длительность сгорания свечи не соответствовала высчитанному мной времени преступления, было очевидно, что с ней проделали какие-то махинации. Одним из подозреваемых был дантист. А для этой категории лиц характерна способность к тонким ручным работам: ловко отрезать кусок свечи для них плевое дело.
— А как ты догадался о прошлом Таккера? — спросил Дункан.
— У меня была уверенность в том, что Энн Хартвелл находилась в доме Диксона в течение всего того времени, когда ее считали похищенной. Поэтому дворецкий должен был прекрасно ее знать. И если он столь откровенно лгал, то, значит, пытался кого-то прикрыть. На самом деле он старался выгородить самого себя, чтобы уйти от обвинения в похищении. Его организовали Диксон и Энн Хартвелл вместе, но к этому моменту оба были мертвы. В то же время положение остальных лиц, участвовавших в этом фарсе, было достаточно щекотливым: соответствующее обвинение наверняка привело бы их в суд, чего Таккер, учитывая его криминальное прошлое, опасался. Как только я увидел, что девушку тошнит на борту буксира, я сразу же заподозрил неладное в этом похищении. Я также не мог понять, почему они так настаивали на том, чтобы посредником при передаче выкупа выступал именно я. Единственно стоящее объяснение состояло в том, что, по их расчетам, я должен был убедить тебя, что выкуп был действительно выплачен.
Дункан дружески похлопал Морейна по плечу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Сэм Морейн приблизился к столу окружного прокурора и взял в руки конверт, в котором лежали предметы, изъятые у доктора Хартвелл а при задержании. Открыв его, он вынул перочинный нож, внимательно его осмотрел, и на его лице показалась торжествующая улыбка.
— Этот нож полностью доказывает правильность моих рассуждений, господин окружной прокурор, — воскликнул он, направляясь к Дункану. — На лезвии ясно видны следы воска оранжевого цвета, и ваша лаборатория сможет…
Доктор Хартвелл прервал его. Теперь его голос был спокойным.
— Незачем привлекать лабораторию. Жизнь не представляет для меня больше никакого интереса. Я намеревался убить их обоих, а затем покончить самоубийством. Она была лживой, авантюрного склада женщиной, пропащая душа, а он бессовестный негодяй. Я ее предупредил, что если она будет мне изменять, то убью ее и любовника.
Хартвелл разразился хохотом. Поняв, что все потеряно, он начал бахвалиться своими преступлениями:
— Да, я убил ее. И его тоже: выстрелил, когда он стоял, и добил на полу. Добрые дела следует выполнять безукоризненно. Я вспомнил о необходимости алиби ради спасения только после того, как прикончил обоих.
Глава 22
Улыбка, которая всегда таилась в уголках рта Натали Раис, теперь стала заметнее.
Элтон Раис сидел напротив письменного стола Морейна. При дневном свете, льющемся из окон кабинета, более отчетливо проступали морщины на его лице — след от пребывания в заточении, но в целом доминировало выражение полного спокойствия и абсолютной безмятежности.
Кто-то робко постучал. Вошла одна из стенографисток, тут же плотно прикрыв за собой дверь.
— Пришел окружной прокурор, — с волнением выпалила она.
Натали Раис опасливо посмотрела на отца.
— Попросите его войти, — распорядился Морейн. — Нет, Натали… Ваш отец останется здесь. Я хочу представить его Дункану. Теперь, когда над ним больше не висит обвинение в убийстве Диксона, посмотрим, что можно для него сделать…
Открылась дверь, и в кабинет вступил Фил Дункан. Он выглядел постаревшим, более разочарованным в жизни, но одновременно и закалившимся в ее горниле. Он вежливо поклонился Натали Раис, жестом поприветствовал Морейна и скосил взгляд на Элтона Раиса.
— Я думал, ты один, Сэм, — сказал он. — В противном случае я не стал бы тебя беспокоить.
— Пожми руку Элтону Раису, — ответил Морейн. — Я доставил его сюда прямо из убежища.
Дункан повернулся к нему, внимательно посмотрел и произнес:
— Значит, вы господин Элтон Раис?
Тот встал, но, казалось, не мог решить для себя вопрос, должен ли он или нет подать руку прокурору.
Дункан первым сделал это, и они обменялись крепкими рукопожатиями.
— У меня для вас хорошие новости, — заявил прокурор. — Это как раз одна из причин моего визита к Морейну. Удалось добиться полного признания от Джеймса Таккера. Внешне он выступал как дворецкий Диксона, но в сущности являлся его подручным для выполнения грязных заданий. Таккеру было известно все о той подлости, которую состряпали в отношении вас. Он сам в значительной степени приложил к этому руку. Я только что написал губернатору письмо с изложением вскрывшихся новых обстоятельств в вашем деле и надеюсь, что он прикажет пересмотреть его и уже сейчас позаботится о восстановлении вашего гражданского статуса.
После этих слов прокурор обратился к Морейну:
— Сэм! Как, черт возьми, тебе удалось все это проделать? Где кончался твой блеф и начиналась работа детектива?
Морейн, вставший в момент представления Элтона Раиса, сел снова, водрузил ногу на стол и дружески улыбнулся Дункану.
— Чтобы разобраться в запутанном деле, — сказал он, — не обязательно быть детективом. Достаточно обладать некоторым здравым смыслом. Во-первых, я знал, что преступление было совершено не в десять сорок семь, поскольку именно в эту минуту мне звонила Натали Раис. Таким образом, если исходить из того, что прислуга не слышала выстрелов потому, что мимо дома проходил поезд, было логично предположить, что убийство состоялось в десять десять, когда проследовал товарняк. С другой стороны, я обратил внимание на осколки стекла, обнаруженные под трупом, а также на те, что были разбросаны поверх его пиджака. Они создавали впечатление, что Диксон при падении после выстрела разбил окно. Но, подумал я, если бы это действительно происходило так, то на одежде, а также на лице, шее и руках трупа остались бы естественные в таком случае порезы. А этого не было. Следовательно, было вполне логичным предположить, что жертва не выбивала окно и что это сделал сознательно кто-то другой. Спрашивается, зачем? Для того, чтобы навести на мысль о ветре, якобы погасившем свечу. А это, в свою очередь, нужно было только для того, чтобы сфабриковать алиби. — Морейн продолжал, как бы размышляя вслух: — Мотивом преступления мне прежде всего представилось похищение документов. Однако у убийцы хватило времени, чтобы усердно подделать себе алиби, но документы он не взял. Значит, тут действовал другого рода мотив, и следовало искать виновного вне первоначальных подозрений. Поскольку длительность сгорания свечи не соответствовала высчитанному мной времени преступления, было очевидно, что с ней проделали какие-то махинации. Одним из подозреваемых был дантист. А для этой категории лиц характерна способность к тонким ручным работам: ловко отрезать кусок свечи для них плевое дело.
— А как ты догадался о прошлом Таккера? — спросил Дункан.
— У меня была уверенность в том, что Энн Хартвелл находилась в доме Диксона в течение всего того времени, когда ее считали похищенной. Поэтому дворецкий должен был прекрасно ее знать. И если он столь откровенно лгал, то, значит, пытался кого-то прикрыть. На самом деле он старался выгородить самого себя, чтобы уйти от обвинения в похищении. Его организовали Диксон и Энн Хартвелл вместе, но к этому моменту оба были мертвы. В то же время положение остальных лиц, участвовавших в этом фарсе, было достаточно щекотливым: соответствующее обвинение наверняка привело бы их в суд, чего Таккер, учитывая его криминальное прошлое, опасался. Как только я увидел, что девушку тошнит на борту буксира, я сразу же заподозрил неладное в этом похищении. Я также не мог понять, почему они так настаивали на том, чтобы посредником при передаче выкупа выступал именно я. Единственно стоящее объяснение состояло в том, что, по их расчетам, я должен был убедить тебя, что выкуп был действительно выплачен.
Дункан дружески похлопал Морейна по плечу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50