Значит, встречаются еще анахронические страсти? Никто не искал в судебных архивах ответа на этот вопрос. Да и к чему искать ответ в статистике преступлений? Страсть не измеряется преступлениями… И все же всепоглощающая страсть Мартины наводила на мысль о преступлении. Это не серийная страсть, не предмет фабричного производства, она сделана не из пластмассы. Вот почему все слова говорили о глубине страсти, темной, как ночь, предательский мрак которой заслоняет опасные глубины. Мартина держалась у входа в ночь, на опушке дремучего леса, завлекая туда путника, маня его за собой… Даниель последовал за ней, ведь он был мужчиной.
Х. Мечты по дешевке
Мадам Донзер плакала. От облегчения, от избытка чувств. Вот уж год, как это продолжалось; весь дом изнывал под тяжестью тайны, которая ни для кого не была тайной, под тяжестью молчания о том, что было известно всем троим: Мартина жила с Даниелем Донелем. Она даже и не думала скрывать это. Просто предупреждала, когда собиралась обедать вне дома, что намерена вернуться поздно или вовсе не придет ночевать, а утром пойдет прямо на работу. Когда Мартина впервые вернулась домой в четыре часа утра, она заранее никого не предупредила, так как сама не знала, что так произойдет. Мадам Донзер, вне себя от беспокойства, среди ночи разбудила безмятежно спавшую Сесиль: уходя, Мартина ничего ей не сказала? А вдруг она не с Даниелем, а вдруг с ней что-нибудь случилось?…
- Оставь Мартину в покое, мама, она отлично знает, чего хочет.
Разнежившаяся, пригревшаяся в постели Сесиль положила голову на грудь матери, прильнула к ней, обняла ее.
- Мама! Не говори ничего Мартине, прошу тебя, обещай, что ничего не скажешь! Это слишком серьезно… Ты же знаешь, что она всю жизнь любит Даниеля, и ее все равно ничто не остановит,
Да, мадам Донзер знала: сила чувства Мартины такова, что все слова о ее будущем, о репутации, о грехе показались бы ей мелочными и пошлыми. Ну вот, теперь еще и Сесиль расплакалась.
- Не говори ей ничего, мама, умоляю тебя… Она права и гораздо счастливее меня…
В ожидании мадам Донзер мсье Жорж беспокойно ворочался в постели. Этот тихий человек с радостью избил бы незнакомого ему Даниеля, потому что если несчастье уже случилось… Мама Донзер вернулась и улеглась рядом с ним.
- Бедный Жорж, - сказала она, припав к его плечу и тихонько всхлипывая, ты не думал, взяв меня с двумя взрослыми девочками, что у тебя будет столько хлопот… Теперь еще труднее, чем тогда, когда они были маленькие…
- Все уладится, моя дорогая, ты же знаешь, девушки… вспомни только, как мы с тобой… А попадись они мне только, эти негодяи - Даниель да Жак…
- Тсс-с!… - Мадам Донзер поспешно погасила свет, услыхав, как кто-то открывает ключом входную дверь. Мартина вошла в квартиру на цыпочках. Все спали…
За завтраком, поджаривая хлеб, мадам Донзер сказала, не поворачиваясь к сидящим за столом:
- В следующий раз изволь предупреждать, мы думали, тебя уж в живых нет…
- Простите меня, мама Донзер…
- Вот именно. - Мсье Жорж яростно листал свой «Паризьен либере». - Тебе ведь еще предстоит выиграть третий тур, девочка.
Словом, неприятности длились больше года. И вот Мартина объявила, что выходит замуж за Даниеля Донеля! Мадам Донзер расплакалась, мсье Жорж бросился всем целовать руки, а у Сесили разгорелись щеки, и она смотрела на Мартину влажными фиалковыми глазами так, будто видела ее впервые.
В «Институте красоты» объявление о помолвке тоже вызвало сенсацию. Молодая девушка выходит замуж, ну разве же это не восхитительно! Мужчины всегда немного ревнуют молоденьких невест, а женщины становятся меланхоличными и вспоминают прошлое… В небесно-голубом и розовом «Институте красоты» все настроены сентиментально, все мечтают о титулах и званиях, об идеальном супружестве, о первом поцелуе, о подвенечном платье, о свадебной ночи, о приданом… Мартина - невеста! Самое счастливое событие в жизни женщины! Мадам Дениза велела принести шампанское. Вот уже три года, как Мартина служит в фирме, и ею не нахвалятся. Но последнее время все замечали (шила в мешке не утаишь), что маленькая богиня, как ее любили называть, потеряла покой. Кто же счастливый избранник? Все сгорали от любопытства. Студент? Он будет инженером-садоводом? Но эти два слова как-то не вяжутся друг с другом. Однако это так! А потом? Он займется розами… Боже, как интересно! У них в семье - из поколения в поколение - все садоводы! Ее жених учится создавать новые сорта роз, как создают новые фасоны платьев, объясняла Мартина. Господи, до чего странно… Бармен, весь в белом, с чем-то напоминающим погоны на плечах - обычно он стоял за стойкой в ресторане, а также обслуживал клиенток в кабинах, - подавая шампанское, вмешался в разговор, сказав с сильным русским акцентом, что царь Николай II сразу после отречения заявил: «Теперь я наконец смогу заняться розами…» Наступило неловкое молчание. Все находили, что Даниель Донель - это звучит красиво. А когда свадьба? Этим летом, так скоро? Видно, не терпится! «Пригласите меня на свадьбу», - сказала мадам Дениза, проявив любезность сверх всякой меры.
На другой день Мартина получила огромную корзину роз из самого роскошного цветочного магазина Парижа, к корзине была приколота карточка, на которой расписались все служащие «Института красоты». В небесно-голубой с розовым фирме любили все обставлять красиво. Волнения скоро улеглись, хотя по-прежнему старались кто чем мог угодить прелестнейшей из невест.
Сесиль была права, когда просила мадам Донзер оставить Мартину в покое, так как она сама отлично знает, чего хочет. Это верно, Мартина обладала необычайной целеустремленностью, она непреклонно осуществляла свои желания. Во всем. Если после долгих размышлений, не дававших ей спать по ночам, она решала приобрести темно-синий английский костюм, лодочки под цвет костюма и белую шляпку - и костюм, и туфли, и шляпа обязательно должны быть именно такими, какими она себе их представляла… Чисто синий цвет - не сероватый и не лиловатый. Каблуки - четыре сантиметра. Не три с половиной и не четыре с половиной. Только четыре. Самая ловкая продавщица не смогла бы убедить Мартину, что цвет туфель, которые отлично пришлись по ноге, подходил к образчику материала костюма, если Мартина видела хотя бы почти неуловимую для других разницу оттенка или если это было не совсем то, чего она хотела. Стоило Мартине забрать себе что-нибудь в голову - пусть это была даже мечта, - и она уж не отступала; и, раз она себе представила этот синий костюм вот с такими-то лодочками, ей казалось унизительным малейшее отступление от образчика ее мечты; всякое отклонение от задуманного она считала вообще недостойным компромиссом.
Такова она была и в любви, и в выборе туфель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64