Звонок у входной двери заставил его вскочить. Он пошел открыть: появилась Жинетта, та самая, с серо-голубыми глазами, которая была у них на свадьбе и работала вместе с Мартиной в «Институте красоты».
- Мартины нет? - спросила она, следуя за ним в столовую.
- Нет, я ее жду…
Жинетта в наглухо застегнутом теплом пальто, в темной фетровой шляпе, оттенявшей ее светлые волосы, нежно-розовые щеки, устало-синие глаза, нерешительно, бочком присела на диван.
- Вы ее не видели после работы? Странно, она ушла из «Института» около пяти часов…
- Ах, так… - Даниель не находил в этом ничего странного, Мартина могла пойти в тысячу различных мест. - Но почему она сегодня рано кончила работу?…
- Почему?… У нее был неприятный разговор с мадам Денизой. Мадам Дениза обнаружила кое-что, чего никто из нас не подозревал…
- Что же именно? - Даниель насторожился.
- У Мартины была частная клиентура.
- Ну и что?
- А то, что ее клиентки были раньше клиентками фирмы!
- Ну и что?
- Но, послушайте, мсье Донель, она сманивала их у нашей фирмы! Так не поступают! Мадам Дениза ее уволила. Обратите внимание, я пришла сюда исключительно для того, чтобы сказать Мартине: мне на все эти разговоры о корректности ровным счетом наплевать… Уж если я с кем-нибудь дружу… Дениза - просто-напросто свинья, она всегда на стороне хозяина…
Даниель набивал трубку. Очередная неприятность! Вечно с ней происходят какие-то истории…
- Но остальные считают, что Дениза права, - продолжала Жинетта, - они уверяют, что так поступать не полагается. Я вижу, вы огорчены, мсье Донель… Не расстраивайтесь, я как раз пришла сказать Мартине, что у меня есть подруга, которая работает в очень хорошей парикмахерской, она ее устроит. Не расстраивайтесь, мсье Донель…
Она положила руку без перчатки, мягкую, очень нежную, с розовыми перламутровыми ногтями, на руку Даниелю. И сама она, как и ее рука, тоже была нежная и мягкая, изящная и ароматная, похожая в своем пушистом пальто на розу, которая сильнее всего благоухает в тепле… Даниель взял Жинетту за руку и наклонился над ней, чтобы поцеловать ее в губы, красиво накрашенные, мягкие, нежные. Она не сопротивлялась.
- Пойдем? - сказал Даниель.
Она встала, ничего не сказав. Они молча спустились по лестнице, оба ясно ощущали, что они еще у Мартины. На улице Даниель предложил:
- Едем к вам? Где вы живете?
Даниель усадил Жинетту в машину. Мартина ему осточертела. Он был сыт Мартиной по горло. Она олицетворяла собой все, что ему было ненавистно вульгарная, пошлая, с пошлым образом жизни, с пошлыми мыслями, мещанка, исподтишка занимающаяся мелким мошенничеством… Все в ней было мелочно, пропитано дурным вкусом. Он резко тормозил и газовал, обращаясь с машиной так, как расправился бы с Мартиной, попадись она ему под руку. Жинетта жила в районе Терн, в обыкновенном доме, где на лестнице пахло луковым супом. Сквозь дверь проникали на площадку голоса, детский плач, звуки радио… Жинетта открыла одну из дверей.
- Не зажигай света… - попросил Даниель. Она осторожно повела его за собой, и они нашли постель в полней темноте.
У Мартины было достаточно времени, чтобы оправиться после удара, нанесенного ей увольнением с работы. Даниель не появлялся, никогда еще он так долго не отсутствовал. И ни слова, ни звука. Мартина решилась и позвонила на ферму, даже не один раз. Ей отвечали, что Даниеля нет, и это было похоже на сговор. С помощью Жинетты она очень быстро нашла себе работу в одной парикмахерской, платили ей там даже больше, чем в «Институте». Это было, однако, совсем не то, хотя заведение и дорогое, для богатых женщин, но «высший свет», который задает тон, здесь не бывал. Мартина, преисполненная своеобразного снобизма, воспринимала это как свое падение. Точно так же унижала ее в собственных глазах растущая напористая дружба Жинетты, которая никак не могла заменить ей дружбу мадам Денизы. Мадам Дениза была для Мартины представительницей «высшего света», а Жинетта неплохая бабенка, но кроме вечных жалоб на то, как трудно одинокой женщине воспитывать сына, и рассказов о случайных связях, обычно кончавшихся рассуждениями о непостоянстве мужчин, она была ни на что не способна. Теперь Мартина совсем не в настроении болтать с Жинеттой во время завтрака или бродить с нею для развлечения по магазинам, как они это делали тогда, когда Мартина еще работала в «Институте красоты». В поведении мадам Денизы был стиль, она не спала с кем попало, она выбирала, и притом всегда только людей хорошего тона-промышленников, кинопродюссеров… И у нее случались иногда мимолетные связи, но все-таки это были связи, а не встречи на одну ночь. К тому же она не особенно распространялась на эту тему, а только намекала - взглядом, улыбкой… А теперь, когда ей перевалило за сорок, она сумела так разумно выйти замуж за этого бывшего гонщика. Ей не нужен кредит! Одно только ее жалованье в «Институте красоты»…
Мартина горько сожалела об утерянном. Дениза ее выгнала, как зачумленную! И эта женщина была свидетельницей у нее на свадьбе! До чего же бессердечна эта деловая особа - не задумываясь, выгнала Мартину, которую сама так хвалила; «свою маленькую любимицу» - как она ее называла - такую красивую, такую красивую… «ее можно причесать как угодно, надеть на нее что угодно - все ей к лицу, этой Мартине!» Вот в каких похвалах она рассыпалась, и ее работа, и ее уменье себя держать - все тогда нравилось… Мадам Дениза обращала большое внимание на манеры своих служащих. И, ни на что не посмотрев, она все же безжалостно ее выгнала. Склонив голову над опухшими пальцами дамы, которая уже не может снять кольца, свободно надетые в молодости, Мартина предавалась горьким мыслям. После закрытия парикмахерской она ходила к клиенткам на дом. Нет худа без добра - теперь она может открыто обслуживать свою клиентуру, теперешние хозяева не имели к этому ровно никакого отношения. Мартина истязала себя работой, чтобы убить время. Она редко бывала у Орлеанских ворот, где полным ходом шли приготовления к свадьбе Сесили.
Венчание с большой помпой состоялось на авеню Алезия, в церкви Святой Маргариты. Толпа зевак ждала появления молодой. Какая непорочность! Какое очарование! А людей сколько! Машины, машины… туалеты… Погода была великолепная, завтрак ждал гостей в Булонском лесу, в ресторане «Арменонвиль». Сесили бесподобно шел светло-розовый костюм, созданный той же фирмой, что и подвенечное платье; начинающий законодатель мод, для которого торжественная свадьба явилась почетным испытанием, стараясь изо всех сил, превзошел самого себя. Вот это успех! В «Арменонвиле» вся терраса была украшена белой сиренью. Сесиль звонила на ферму, чтобы посоветоваться с Даниелем относительно цен на цветы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
- Мартины нет? - спросила она, следуя за ним в столовую.
- Нет, я ее жду…
Жинетта в наглухо застегнутом теплом пальто, в темной фетровой шляпе, оттенявшей ее светлые волосы, нежно-розовые щеки, устало-синие глаза, нерешительно, бочком присела на диван.
- Вы ее не видели после работы? Странно, она ушла из «Института» около пяти часов…
- Ах, так… - Даниель не находил в этом ничего странного, Мартина могла пойти в тысячу различных мест. - Но почему она сегодня рано кончила работу?…
- Почему?… У нее был неприятный разговор с мадам Денизой. Мадам Дениза обнаружила кое-что, чего никто из нас не подозревал…
- Что же именно? - Даниель насторожился.
- У Мартины была частная клиентура.
- Ну и что?
- А то, что ее клиентки были раньше клиентками фирмы!
- Ну и что?
- Но, послушайте, мсье Донель, она сманивала их у нашей фирмы! Так не поступают! Мадам Дениза ее уволила. Обратите внимание, я пришла сюда исключительно для того, чтобы сказать Мартине: мне на все эти разговоры о корректности ровным счетом наплевать… Уж если я с кем-нибудь дружу… Дениза - просто-напросто свинья, она всегда на стороне хозяина…
Даниель набивал трубку. Очередная неприятность! Вечно с ней происходят какие-то истории…
- Но остальные считают, что Дениза права, - продолжала Жинетта, - они уверяют, что так поступать не полагается. Я вижу, вы огорчены, мсье Донель… Не расстраивайтесь, я как раз пришла сказать Мартине, что у меня есть подруга, которая работает в очень хорошей парикмахерской, она ее устроит. Не расстраивайтесь, мсье Донель…
Она положила руку без перчатки, мягкую, очень нежную, с розовыми перламутровыми ногтями, на руку Даниелю. И сама она, как и ее рука, тоже была нежная и мягкая, изящная и ароматная, похожая в своем пушистом пальто на розу, которая сильнее всего благоухает в тепле… Даниель взял Жинетту за руку и наклонился над ней, чтобы поцеловать ее в губы, красиво накрашенные, мягкие, нежные. Она не сопротивлялась.
- Пойдем? - сказал Даниель.
Она встала, ничего не сказав. Они молча спустились по лестнице, оба ясно ощущали, что они еще у Мартины. На улице Даниель предложил:
- Едем к вам? Где вы живете?
Даниель усадил Жинетту в машину. Мартина ему осточертела. Он был сыт Мартиной по горло. Она олицетворяла собой все, что ему было ненавистно вульгарная, пошлая, с пошлым образом жизни, с пошлыми мыслями, мещанка, исподтишка занимающаяся мелким мошенничеством… Все в ней было мелочно, пропитано дурным вкусом. Он резко тормозил и газовал, обращаясь с машиной так, как расправился бы с Мартиной, попадись она ему под руку. Жинетта жила в районе Терн, в обыкновенном доме, где на лестнице пахло луковым супом. Сквозь дверь проникали на площадку голоса, детский плач, звуки радио… Жинетта открыла одну из дверей.
- Не зажигай света… - попросил Даниель. Она осторожно повела его за собой, и они нашли постель в полней темноте.
У Мартины было достаточно времени, чтобы оправиться после удара, нанесенного ей увольнением с работы. Даниель не появлялся, никогда еще он так долго не отсутствовал. И ни слова, ни звука. Мартина решилась и позвонила на ферму, даже не один раз. Ей отвечали, что Даниеля нет, и это было похоже на сговор. С помощью Жинетты она очень быстро нашла себе работу в одной парикмахерской, платили ей там даже больше, чем в «Институте». Это было, однако, совсем не то, хотя заведение и дорогое, для богатых женщин, но «высший свет», который задает тон, здесь не бывал. Мартина, преисполненная своеобразного снобизма, воспринимала это как свое падение. Точно так же унижала ее в собственных глазах растущая напористая дружба Жинетты, которая никак не могла заменить ей дружбу мадам Денизы. Мадам Дениза была для Мартины представительницей «высшего света», а Жинетта неплохая бабенка, но кроме вечных жалоб на то, как трудно одинокой женщине воспитывать сына, и рассказов о случайных связях, обычно кончавшихся рассуждениями о непостоянстве мужчин, она была ни на что не способна. Теперь Мартина совсем не в настроении болтать с Жинеттой во время завтрака или бродить с нею для развлечения по магазинам, как они это делали тогда, когда Мартина еще работала в «Институте красоты». В поведении мадам Денизы был стиль, она не спала с кем попало, она выбирала, и притом всегда только людей хорошего тона-промышленников, кинопродюссеров… И у нее случались иногда мимолетные связи, но все-таки это были связи, а не встречи на одну ночь. К тому же она не особенно распространялась на эту тему, а только намекала - взглядом, улыбкой… А теперь, когда ей перевалило за сорок, она сумела так разумно выйти замуж за этого бывшего гонщика. Ей не нужен кредит! Одно только ее жалованье в «Институте красоты»…
Мартина горько сожалела об утерянном. Дениза ее выгнала, как зачумленную! И эта женщина была свидетельницей у нее на свадьбе! До чего же бессердечна эта деловая особа - не задумываясь, выгнала Мартину, которую сама так хвалила; «свою маленькую любимицу» - как она ее называла - такую красивую, такую красивую… «ее можно причесать как угодно, надеть на нее что угодно - все ей к лицу, этой Мартине!» Вот в каких похвалах она рассыпалась, и ее работа, и ее уменье себя держать - все тогда нравилось… Мадам Дениза обращала большое внимание на манеры своих служащих. И, ни на что не посмотрев, она все же безжалостно ее выгнала. Склонив голову над опухшими пальцами дамы, которая уже не может снять кольца, свободно надетые в молодости, Мартина предавалась горьким мыслям. После закрытия парикмахерской она ходила к клиенткам на дом. Нет худа без добра - теперь она может открыто обслуживать свою клиентуру, теперешние хозяева не имели к этому ровно никакого отношения. Мартина истязала себя работой, чтобы убить время. Она редко бывала у Орлеанских ворот, где полным ходом шли приготовления к свадьбе Сесили.
Венчание с большой помпой состоялось на авеню Алезия, в церкви Святой Маргариты. Толпа зевак ждала появления молодой. Какая непорочность! Какое очарование! А людей сколько! Машины, машины… туалеты… Погода была великолепная, завтрак ждал гостей в Булонском лесу, в ресторане «Арменонвиль». Сесили бесподобно шел светло-розовый костюм, созданный той же фирмой, что и подвенечное платье; начинающий законодатель мод, для которого торжественная свадьба явилась почетным испытанием, стараясь изо всех сил, превзошел самого себя. Вот это успех! В «Арменонвиле» вся терраса была украшена белой сиренью. Сесиль звонила на ферму, чтобы посоветоваться с Даниелем относительно цен на цветы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64