Дело не в этом. Не из-за какой-то там морщинки Мартину вдруг как током ударило: ей уже не двадцать лет! И это видно! Ей уже не двадцать лет! Мартина смотрела на себя… Она что-то упустила, что-то незаметно просочилось, пробралось, видно, она не убереглась. Мартина откинулась назад, сначала отошла от зеркала, потом снова резко повернулась, чтобы захватить себя врасплох. Она себя не узнавала! Кто эта женщина с нездоровым цветом лица, с жестким напряженным взглядом? Она очень внимательно рассматривала все в отдельности, но упустила целое. Она не приобрела морщин, но что-то потеряла… мягкое, нежное, женственное. Мартина попробовала улыбнуться, обнажила свои здоровые, крепкие, белые зубы… но верхняя губа как будто стала тоньше, челюсти выдавались сильнее. Мартина неожиданно вспомнила своих сводных братьев, этих веселых лягушат… когда она улыбнулась, вдруг проглянуло фамильное сходство! Старость подкралась к ней, она грызла, сосала ее, как червяк, проникший в спелый, красивый, сочный плод…
Мартина легла спать в восемь часов, не совершив вечернего туалета, разбросав одежду по ковру… Она заболела, это ясно. Ее тошнило, как во время качки на пароходе. Пришлось бежать в ванную. Какая тоска! Она снова легла. Развод. Если эта мысль пришла в голову Жинетте, другие, наверно, тоже так думают, люди говорят между собой: почему они не разводятся? Может быть, Даниель хочет с ней развестись? Оставить ее навсегда! «Пресвятая дева…» Мартина прижала руки к груди, но страшная, режущая боль в печени отвлекла ее от горестных мыслей: у нее просто печень не в порядке, вот оно что. И нет телефона, некого послать за доктором.
Боль утихла. На вид - уже не двадцать лет… потому только, что она больна. Все дело в этом. «Тебе уже не двадцать лет…» Как она это сказала. Жинетта. Помимо смысла, было еще в этой фразе нечто неотвязно преследовавшее Мартину… интонация… Интонация Даниеля! Да! Точно, Жинетта и Даниель! Мартина испытала необычайно горькое чувство, оно пронизало все ее тело; так стакан, который уронили, весь разлетается вдребезги. Из чего же она сделана, почему куски держатся, не распадаются… из плексигласа… Прогресс!…
Как в приходо-расходной книге, Мартина начала проверять столбцы, дней и часов: приезды и отъезды Даниеля, посещения Жинетты… слова, свидания, интонации… Подобно всем обманутым женщинам, она поздно спохватилась. Она была доверчива, глупа, хорошо относилась к этой девке Жинетте. К этой девке, о которой в «Институте красоты» говорили, что непонятно, как она умудрилась попасть туда, ведь там все женщины были порядочные, хорошо воспитанные… Уличная девка! Но мужчины любят проституток, бесстыдниц, которые бегают за ними, набрасываются на них и делают с ними бог знает какие гадости… Как ее мать Мари, все равно с кем! Даниель сам никогда бы не унизился… Она обратится в полицию, должны же существовать законы против женщин, разрушающих семью… Жинетта! Солдатская девка, спавшая с немцами! Почему ей не обрили голову, терпимость французов позорна… Даниель! Что она воображала? Что он ограничивается их случайными встречами? Все эти годы… Что она знает о нем, о людях, с которыми он встречается… О чем она только думала? Ни о чем, она ни о чем не думала, она была так далека от мысли… Разве думаешь о своей смерти? А если начнешь думать, то как же жить? Как ей жить теперь с этой мыслью? Тогда что же… покончить с собой? Устраниться, а они пусть продолжают? Уступить место Жинетте? И другим, всем другим?…
Мартина встала. Печень успокоилась, но у нее кружилась голова, черные круги плыли перед глазами. Да и куда идти? Ее ждали на партию бриджа у мадам Дюпон, племянницы министра. Но ведь там Жинетту не задушишь, руганью душу не отведешь, Даниеля не встретишь… Сказать бы ему все, что накопилось у нее на сердце с самого детства, с тех пор как он с победоносным видом проезжал по деревне, уверенный в том, что девчонка - ну да, она тогда была девчонкой принадлежит ему душой и телом. А он плевал на нее. Жестокий и блестящий, как его мотоцикл, сильный, в каске, в сапогах… Значит, он думает, что так просто от нее отделаться? Она ему еще покажет!
XXVII. Крик петуха
Даниель ехал к Мартине, не переставая думать о ней… Об анахронизме ее любви… Когда Даниель в первый раз очутился с Мартиной в комнате отеля, он почувствовал, что перед ним разверзлась бездонная пропасть страсти, непроглядной, как лес ночью. Мартина стояла на опушке этого темного леса, завлекая путника. Даниель последовал за ней в лес - ведь он мужчина! В XX веке не верят в призраки, Даниель был ученый, но ученый-романтик. Ему показалось тогда, что Мартина увлекает его за собой в таинственный край, населенный фантастическими существами. Ее страсть не была страстью серийной, пластмассовой, в ней ощущалось что-то извечное, нетленное, неповторимое. Даниеля как человека не совсем обычного - он ведь был крестьянин и в то же время рыцарь - восхищала стойкость и непоколебимость. Он женился на Мартине. И тотчас же все переменилось, как в сказках после крика петуха на заре или крестного знамения: колдовство рассеялось, все приняло обычные житейские формы. Его жена, Мартина, превратилась в обыкновенную мещанку, сухую, эгоистичную. Желания у нее были пластмассовые, а мечты нейлоновые. Его Мартина-пропадавшая-в-лесах очутилась среди современных удобств, с относительно хорошим заработком и безотносительно большими долгами, дурацкими заботами и таким узким кругозором, что просто диву даешься, как она могла существовать, не натыкаясь на каждом шагу на стены своего удивительно тесного мирка. А ведь Даниель восхищался когда-то ее умом, ее способностью ориентироваться в самых различных областях жизни… и в торговле, и в искусстве она очень быстро усвоила так называемый хороший тон и научилась правильно говорить… Теперь он видел, что все это только благодаря ее исключительной памяти; лошади, например, память вполне может заменить ум, но для человека… То, что Мартина была бы способна выучить наизусть малую и даже большую энциклопедию, ничего не доказывает. В конце концов она просто одержимая, и Даниель принадлежит к числу ее маний наряду с приверженностью к порядку, опрятностью, бриджем. Ах, чего только не внушаешь себе, когда ты молод и влюблен в необыкновенно красивую девушку! Жинетта права, Мартина суха и неприятна, как удар хлыста, она ничего и никого не любит, кроме своего комфорта. Жинетта говорила еще, что Мартина именно потому подурнела, что в ее внешности начала явственно проступать бессердечность… а сердца у нее нет - это ясно, а то бы она давно почувствовала, что Даниель ей изменяет. Жинетта, та - обыкновенная бабенка, каких тринадцать на дюжину, не без приятности, нежная, мягкая, и у нее, наверно, есть сердце, ведь она прекрасно чувствовала измены Даниеля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Мартина легла спать в восемь часов, не совершив вечернего туалета, разбросав одежду по ковру… Она заболела, это ясно. Ее тошнило, как во время качки на пароходе. Пришлось бежать в ванную. Какая тоска! Она снова легла. Развод. Если эта мысль пришла в голову Жинетте, другие, наверно, тоже так думают, люди говорят между собой: почему они не разводятся? Может быть, Даниель хочет с ней развестись? Оставить ее навсегда! «Пресвятая дева…» Мартина прижала руки к груди, но страшная, режущая боль в печени отвлекла ее от горестных мыслей: у нее просто печень не в порядке, вот оно что. И нет телефона, некого послать за доктором.
Боль утихла. На вид - уже не двадцать лет… потому только, что она больна. Все дело в этом. «Тебе уже не двадцать лет…» Как она это сказала. Жинетта. Помимо смысла, было еще в этой фразе нечто неотвязно преследовавшее Мартину… интонация… Интонация Даниеля! Да! Точно, Жинетта и Даниель! Мартина испытала необычайно горькое чувство, оно пронизало все ее тело; так стакан, который уронили, весь разлетается вдребезги. Из чего же она сделана, почему куски держатся, не распадаются… из плексигласа… Прогресс!…
Как в приходо-расходной книге, Мартина начала проверять столбцы, дней и часов: приезды и отъезды Даниеля, посещения Жинетты… слова, свидания, интонации… Подобно всем обманутым женщинам, она поздно спохватилась. Она была доверчива, глупа, хорошо относилась к этой девке Жинетте. К этой девке, о которой в «Институте красоты» говорили, что непонятно, как она умудрилась попасть туда, ведь там все женщины были порядочные, хорошо воспитанные… Уличная девка! Но мужчины любят проституток, бесстыдниц, которые бегают за ними, набрасываются на них и делают с ними бог знает какие гадости… Как ее мать Мари, все равно с кем! Даниель сам никогда бы не унизился… Она обратится в полицию, должны же существовать законы против женщин, разрушающих семью… Жинетта! Солдатская девка, спавшая с немцами! Почему ей не обрили голову, терпимость французов позорна… Даниель! Что она воображала? Что он ограничивается их случайными встречами? Все эти годы… Что она знает о нем, о людях, с которыми он встречается… О чем она только думала? Ни о чем, она ни о чем не думала, она была так далека от мысли… Разве думаешь о своей смерти? А если начнешь думать, то как же жить? Как ей жить теперь с этой мыслью? Тогда что же… покончить с собой? Устраниться, а они пусть продолжают? Уступить место Жинетте? И другим, всем другим?…
Мартина встала. Печень успокоилась, но у нее кружилась голова, черные круги плыли перед глазами. Да и куда идти? Ее ждали на партию бриджа у мадам Дюпон, племянницы министра. Но ведь там Жинетту не задушишь, руганью душу не отведешь, Даниеля не встретишь… Сказать бы ему все, что накопилось у нее на сердце с самого детства, с тех пор как он с победоносным видом проезжал по деревне, уверенный в том, что девчонка - ну да, она тогда была девчонкой принадлежит ему душой и телом. А он плевал на нее. Жестокий и блестящий, как его мотоцикл, сильный, в каске, в сапогах… Значит, он думает, что так просто от нее отделаться? Она ему еще покажет!
XXVII. Крик петуха
Даниель ехал к Мартине, не переставая думать о ней… Об анахронизме ее любви… Когда Даниель в первый раз очутился с Мартиной в комнате отеля, он почувствовал, что перед ним разверзлась бездонная пропасть страсти, непроглядной, как лес ночью. Мартина стояла на опушке этого темного леса, завлекая путника. Даниель последовал за ней в лес - ведь он мужчина! В XX веке не верят в призраки, Даниель был ученый, но ученый-романтик. Ему показалось тогда, что Мартина увлекает его за собой в таинственный край, населенный фантастическими существами. Ее страсть не была страстью серийной, пластмассовой, в ней ощущалось что-то извечное, нетленное, неповторимое. Даниеля как человека не совсем обычного - он ведь был крестьянин и в то же время рыцарь - восхищала стойкость и непоколебимость. Он женился на Мартине. И тотчас же все переменилось, как в сказках после крика петуха на заре или крестного знамения: колдовство рассеялось, все приняло обычные житейские формы. Его жена, Мартина, превратилась в обыкновенную мещанку, сухую, эгоистичную. Желания у нее были пластмассовые, а мечты нейлоновые. Его Мартина-пропадавшая-в-лесах очутилась среди современных удобств, с относительно хорошим заработком и безотносительно большими долгами, дурацкими заботами и таким узким кругозором, что просто диву даешься, как она могла существовать, не натыкаясь на каждом шагу на стены своего удивительно тесного мирка. А ведь Даниель восхищался когда-то ее умом, ее способностью ориентироваться в самых различных областях жизни… и в торговле, и в искусстве она очень быстро усвоила так называемый хороший тон и научилась правильно говорить… Теперь он видел, что все это только благодаря ее исключительной памяти; лошади, например, память вполне может заменить ум, но для человека… То, что Мартина была бы способна выучить наизусть малую и даже большую энциклопедию, ничего не доказывает. В конце концов она просто одержимая, и Даниель принадлежит к числу ее маний наряду с приверженностью к порядку, опрятностью, бриджем. Ах, чего только не внушаешь себе, когда ты молод и влюблен в необыкновенно красивую девушку! Жинетта права, Мартина суха и неприятна, как удар хлыста, она ничего и никого не любит, кроме своего комфорта. Жинетта говорила еще, что Мартина именно потому подурнела, что в ее внешности начала явственно проступать бессердечность… а сердца у нее нет - это ясно, а то бы она давно почувствовала, что Даниель ей изменяет. Жинетта, та - обыкновенная бабенка, каких тринадцать на дюжину, не без приятности, нежная, мягкая, и у нее, наверно, есть сердце, ведь она прекрасно чувствовала измены Даниеля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64