шайкой? сворой? стаей? Именно стаей!.. Но кто же охотится за волками под землей? Кроме того, в шахтах не бывает неизвестно откуда льющегося света, который сам следует за тобой.
Йен попытался отключить мозги. Хватка на рукояти меча за поясом успокаивала лучше всяких размышлений. Не думать оказалось легко. Так же он чувствовал себя после того, как ему вырезали аппендицит, а потом отправили в палату, сунув на прощание пузырек с таблетками – демеролом и вистарилом. Торри помог ему перебраться к телевизору; там Йен и остался. Ход времени изменился; оно уже не двигалось, но стало одним единым мигом: Йен сидел в мягком кресле, он всегда был там и всегда будет – вот как это ощущалось.
Гораздо проще плыть по течению жизни, ни о чем не задумываясь, так же легко, как сидеть в мягком кресле. Или без остановки переставлять ноги, словно можешь шагать вечно – не чувствуя усталости, жажды или голода.
Внезапно Йен осознал, что туннель ведет вверх, причем уже некоторое время, однако говорило об этом лишь чувство равновесия: лодыжки не ныли, как должны бы от подъема в гору, и Йен нисколько не запыхался, хотя Осия ни на минуту не замедлил шага.
И вот туннель закончился: повернул под углом в девяносто с лишним градусов, устремляясь вертикально вверх и упираясь в камень футах в десяти над головой Йена.
В каменных стенах ствола были выбиты углубления. Йен полез за Осией, моргнув, когда сверху хлынул слепящий солнечный свет.
Потом на секунду он остался в колодце один и, поспешно подтянувшись, перевалился через край – в ярко-зеленую траву.
Вдалеке виднелась иззубренная серая макушка горы: ее покрывал снег, отсюда казавшийся чисто-белым. Откуда «отсюда»? От подножия? С середины подъема? Йен не мог понять. Луг окаймляли корабельные сосны, а небо над головой было гораздо более насыщенного голубого цвета, чем ему когда-либо приходилось видеть. К полуденному солнцу – сколько-сколько они шли? – тянулись шелковистые, по колено высотой травы, в их зелени пестрели полевые цветы, темно-алые и нежного бледно-желтого цвета. Ветер донес смутный запах перегноя, к которому примешивались благоухание цветов и резкий аромат нагретой солнцем травы.
Высоко в небе черная птица с распростертыми крылами сделала над лугом несколько кругов, прежде чем улететь в сторону вершины.
Осия уже накрывал дыру в земле каменной плитой.
– Ос хает дью веериш? – произнес он с вопросительной интонацией, хотя из-за его невнятного выговора Йен услышал еще меньше, чем мог бы. Что-то насчет самочувствия?
– Чего?
– Приношу свои извинения, юный Сильверстейн. Я спросил: «тебе нехорошо?»
В жизни не слышал эдакого языка. Однако об этом Йен говорить не стал.
– Ничего, выживу.
– Надеюсь. Если хочешь, то меч можно убрать в ножны, – продолжал Осия. – Мы… не туда свернули.
– Но мы же никуда не сворачивали!
Осия лишь улыбнулся, сверкнув иссиня-белыми зубами.
– Как тебе угодно. Однако можно сказать, что мы повернули на девяносто градусов ко всему, виденному тобой ранее. Я полагаю, все зависит от точки зрения.
Ситуация явно требовала какого-нибудь остроумного замечания.
– Почему-то, Тотошка, мне кажется, что мы уже не в Канзасе… – сказал Йен. Осия нахмурился.
– Тотошка… А-а, понял, «Волшебник из страны Оз»!.. Да. Я как раз недавно смотрел этот фильм с Торианом-младшим. – Его улыбка относилась к каким-то своим мыслям, словно Осию что-то развеселило. – Когда долго живешь на свете, трудно держать в голове все сразу. Какая же роль мне досталась? Трусливого Льва? Вряд ли я похож на Страшилу, поскольку мозги у меня все-таки есть, хотя и работают они не так, как раньше. – Он постучал пальцем по виску. – Малость повредились, знаешь ли.
– Но где мы?
Осия снова нахмурился.
– Мы не на Высоких Пустошах, где должны были оказаться, если бы свернули куда надо. – Подняв руку, он предупредил возражения, готовые сорваться с уст Йена. – Да-да, ты не заметил никаких поворотов. Если бы не пробитая брешь, даже Ториан не увидел бы вход, которым воспользовались Сыны. – Осия посмотрел на гору. – Что ж, мы на лугу, а над нами нависает пик горы Эскья, откуда следует, что мы в восточном Вандескарде. Было время, когда я назвал бы тебе место выхода с точностью до дюйма, но… – Он вздохнул, надел рюкзак, а сверху аккуратно накинул плащ. – В путь?
– Вандескард?
– Часть Тир-На-Ног – Нового Мира, или, если угодно, Страны Юности. Последний приют сидов, асов, ванов и прочих Древних Народов.
Йен тяжело сглотнул. Это уж чересчур. Он переварил странного дядюшку, буквально нашпигованного тайнами, волков, которые не убили, а похитили Карин Торсен и Мэгги; спустившись в подвал, он прошел сквозь односторонний вход в неизвестность… Но это уже слишком. Асы, ваны, Древние Народы… Гораздо легче предположить, что Осия сбрендил и что его безумие отчасти передалось Йену.
Юноша сделал шаг назад.
– Послушайте, Осия, я… я не уверен, что это хорошая идея.
– Которая? Что твои друзья в опасности или что нам следует попытаться помочь им?
– Нет, я хотел сказать, погоня за… – Он неопределенно повел рукой.
– Что сделано, то сделано. Чему суждено…
– …то сбудется. Делу время, потехе час. – Йен поднял руку. – Я выхожу из игры; я хочу домой.
Лицо Осии сделалось серьезным.
– Даже если я скажу, что лишь ты в состоянии помочь им? И если ты не сумеешь стать самим собой, погибнут не только твои друзья?
– Ну-ну, – фыркнул Йен. – Не наблюдаю у себя на груди большой красной буквы «S». – Игнорируя удивленный взгляд, он продолжал: – Я что, супермен какой-нибудь?
Осия покачал головой.
– Я… ничего такого не говорил. Когда-то… – Его голос стих, и старик печально покачал головой. – Но то было прежде. – Он выпрямился и грустно улыбнулся. – Как знаешь. Но если ты не пойдешь со мной, если ты не собираешься довести дело до конца, тогда нам надо поступить иначе…
Если ты не собираешься довести дело до конца…
Бенджамин Сильверстейн хмыкнул, взяв в руки простенькую незаконченную модель, затем поставил ее на место, весьма бережно – он всегда обращался с этими чертовыми моделями аккуратно, – и ткнул пальцем в детальки, разбросанные по столу Йена.
– Паршиво, сынок, – сказал он. – Я купил тебе ее почти год назад, а ты до сих пор не доделал. Когда мне было столько же лет, сколько тебе сейчас, я гонялся за настоящей парусиной, чтобы смастерить паруса, и должен тебе сказать, что собирать эти древние броненосцы гораздо труднее, чем складывать девчоночьи паззлы. Не можешь довести дело до конца, так получается? Если ты ничего не можешь довести до конца, на что ж ты годишься?
У Йена было что на это сказать. Например, что моделями из пластиковых деталей увлекался отец, а вовсе не Йен. Или что, попросив в подарок на день рождения модель, он просто хотел стать ближе к отцу, а не получить по шее за лень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Йен попытался отключить мозги. Хватка на рукояти меча за поясом успокаивала лучше всяких размышлений. Не думать оказалось легко. Так же он чувствовал себя после того, как ему вырезали аппендицит, а потом отправили в палату, сунув на прощание пузырек с таблетками – демеролом и вистарилом. Торри помог ему перебраться к телевизору; там Йен и остался. Ход времени изменился; оно уже не двигалось, но стало одним единым мигом: Йен сидел в мягком кресле, он всегда был там и всегда будет – вот как это ощущалось.
Гораздо проще плыть по течению жизни, ни о чем не задумываясь, так же легко, как сидеть в мягком кресле. Или без остановки переставлять ноги, словно можешь шагать вечно – не чувствуя усталости, жажды или голода.
Внезапно Йен осознал, что туннель ведет вверх, причем уже некоторое время, однако говорило об этом лишь чувство равновесия: лодыжки не ныли, как должны бы от подъема в гору, и Йен нисколько не запыхался, хотя Осия ни на минуту не замедлил шага.
И вот туннель закончился: повернул под углом в девяносто с лишним градусов, устремляясь вертикально вверх и упираясь в камень футах в десяти над головой Йена.
В каменных стенах ствола были выбиты углубления. Йен полез за Осией, моргнув, когда сверху хлынул слепящий солнечный свет.
Потом на секунду он остался в колодце один и, поспешно подтянувшись, перевалился через край – в ярко-зеленую траву.
Вдалеке виднелась иззубренная серая макушка горы: ее покрывал снег, отсюда казавшийся чисто-белым. Откуда «отсюда»? От подножия? С середины подъема? Йен не мог понять. Луг окаймляли корабельные сосны, а небо над головой было гораздо более насыщенного голубого цвета, чем ему когда-либо приходилось видеть. К полуденному солнцу – сколько-сколько они шли? – тянулись шелковистые, по колено высотой травы, в их зелени пестрели полевые цветы, темно-алые и нежного бледно-желтого цвета. Ветер донес смутный запах перегноя, к которому примешивались благоухание цветов и резкий аромат нагретой солнцем травы.
Высоко в небе черная птица с распростертыми крылами сделала над лугом несколько кругов, прежде чем улететь в сторону вершины.
Осия уже накрывал дыру в земле каменной плитой.
– Ос хает дью веериш? – произнес он с вопросительной интонацией, хотя из-за его невнятного выговора Йен услышал еще меньше, чем мог бы. Что-то насчет самочувствия?
– Чего?
– Приношу свои извинения, юный Сильверстейн. Я спросил: «тебе нехорошо?»
В жизни не слышал эдакого языка. Однако об этом Йен говорить не стал.
– Ничего, выживу.
– Надеюсь. Если хочешь, то меч можно убрать в ножны, – продолжал Осия. – Мы… не туда свернули.
– Но мы же никуда не сворачивали!
Осия лишь улыбнулся, сверкнув иссиня-белыми зубами.
– Как тебе угодно. Однако можно сказать, что мы повернули на девяносто градусов ко всему, виденному тобой ранее. Я полагаю, все зависит от точки зрения.
Ситуация явно требовала какого-нибудь остроумного замечания.
– Почему-то, Тотошка, мне кажется, что мы уже не в Канзасе… – сказал Йен. Осия нахмурился.
– Тотошка… А-а, понял, «Волшебник из страны Оз»!.. Да. Я как раз недавно смотрел этот фильм с Торианом-младшим. – Его улыбка относилась к каким-то своим мыслям, словно Осию что-то развеселило. – Когда долго живешь на свете, трудно держать в голове все сразу. Какая же роль мне досталась? Трусливого Льва? Вряд ли я похож на Страшилу, поскольку мозги у меня все-таки есть, хотя и работают они не так, как раньше. – Он постучал пальцем по виску. – Малость повредились, знаешь ли.
– Но где мы?
Осия снова нахмурился.
– Мы не на Высоких Пустошах, где должны были оказаться, если бы свернули куда надо. – Подняв руку, он предупредил возражения, готовые сорваться с уст Йена. – Да-да, ты не заметил никаких поворотов. Если бы не пробитая брешь, даже Ториан не увидел бы вход, которым воспользовались Сыны. – Осия посмотрел на гору. – Что ж, мы на лугу, а над нами нависает пик горы Эскья, откуда следует, что мы в восточном Вандескарде. Было время, когда я назвал бы тебе место выхода с точностью до дюйма, но… – Он вздохнул, надел рюкзак, а сверху аккуратно накинул плащ. – В путь?
– Вандескард?
– Часть Тир-На-Ног – Нового Мира, или, если угодно, Страны Юности. Последний приют сидов, асов, ванов и прочих Древних Народов.
Йен тяжело сглотнул. Это уж чересчур. Он переварил странного дядюшку, буквально нашпигованного тайнами, волков, которые не убили, а похитили Карин Торсен и Мэгги; спустившись в подвал, он прошел сквозь односторонний вход в неизвестность… Но это уже слишком. Асы, ваны, Древние Народы… Гораздо легче предположить, что Осия сбрендил и что его безумие отчасти передалось Йену.
Юноша сделал шаг назад.
– Послушайте, Осия, я… я не уверен, что это хорошая идея.
– Которая? Что твои друзья в опасности или что нам следует попытаться помочь им?
– Нет, я хотел сказать, погоня за… – Он неопределенно повел рукой.
– Что сделано, то сделано. Чему суждено…
– …то сбудется. Делу время, потехе час. – Йен поднял руку. – Я выхожу из игры; я хочу домой.
Лицо Осии сделалось серьезным.
– Даже если я скажу, что лишь ты в состоянии помочь им? И если ты не сумеешь стать самим собой, погибнут не только твои друзья?
– Ну-ну, – фыркнул Йен. – Не наблюдаю у себя на груди большой красной буквы «S». – Игнорируя удивленный взгляд, он продолжал: – Я что, супермен какой-нибудь?
Осия покачал головой.
– Я… ничего такого не говорил. Когда-то… – Его голос стих, и старик печально покачал головой. – Но то было прежде. – Он выпрямился и грустно улыбнулся. – Как знаешь. Но если ты не пойдешь со мной, если ты не собираешься довести дело до конца, тогда нам надо поступить иначе…
Если ты не собираешься довести дело до конца…
Бенджамин Сильверстейн хмыкнул, взяв в руки простенькую незаконченную модель, затем поставил ее на место, весьма бережно – он всегда обращался с этими чертовыми моделями аккуратно, – и ткнул пальцем в детальки, разбросанные по столу Йена.
– Паршиво, сынок, – сказал он. – Я купил тебе ее почти год назад, а ты до сих пор не доделал. Когда мне было столько же лет, сколько тебе сейчас, я гонялся за настоящей парусиной, чтобы смастерить паруса, и должен тебе сказать, что собирать эти древние броненосцы гораздо труднее, чем складывать девчоночьи паззлы. Не можешь довести дело до конца, так получается? Если ты ничего не можешь довести до конца, на что ж ты годишься?
У Йена было что на это сказать. Например, что моделями из пластиковых деталей увлекался отец, а вовсе не Йен. Или что, попросив в подарок на день рождения модель, он просто хотел стать ближе к отцу, а не получить по шее за лень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81