Карин покачала головой. Ладно, пустяки.
Во дворе их ожидали солдаты в уже знакомой черно-алой форме Дома Пламени, каждый из которых щеголял парой нарукавных повязок, украшенных изображением пламени, которые Карин тоже уже где-то видела, но никак не могла вспомнить, где именно.
За окном экипажа возникло чье-то лицо.
– Ториан дель Ториан, клянусь бородой моей матери! – открывая дверь экипажа, громыхнул здоровенный толстяк. Его белозубая улыбка казалась прогалиной в окладистой чернильно-черной бороде, весьма нуждавшейся в стрижке.
– Хо, Ивар дель Хивал! – откликнулся Ториан. – Как поживаешь?
– Не жалуюсь! – ответил Ивар. Улыбка его сделалась еще шире. – Жаловаться небезопасно. Я вижу, с тобой тоже все неплохо – разве что в поясе ты стал потолще, чем я помню.
– Может статься.
– Хотя чья бы корова мычала, а моя бы помалкивала. – И Ивар дель Хивал похлопал себя по обширному брюшку. – Ты не молод, но запястье у тебя по-прежнему быстрое, да?
Ториан пожал плечами.
– Тоже может быть. Поглядим.
И он улыбнулся. Карин никогда прежде не видела, чтобы ее муж так улыбался – дружески, но с оттенком угрозы.
– Наверняка! – Ивар предложил руку Карин, и та, по кивку Ториана, приняла ее. – Вы будете жена моего старого друга? – спросил он, открывая шире дверь экипажа.
Карин кивнула, спускаясь на землю. Торри и Мэгги уже вышли из своего экипажа; Бранден дель Бранден с небольшим отрядом конвоировал их к следующим воротам.
– Я Карин Торсен, – представилась она. – А вы, значит, его добрый друг Ивар дель Хивал?
У толстяка оказалась крепкая, мозолистая ладонь фехтовальщика, но руку Карин он сжимал очень осторожно.
– Я польщен. – Ториан сверкнул глазами, и Ивар дель Хивал выпустил руку Карин. – Так, значит, он говорил обо мне?
Вообще-то нет. Но какой смысл признаваться в этом здесь и сейчас?
– Конечно же.
Ивар дель Хивал провел пальцами по бороде.
– Что ж, тогда, надо думать, мы с вами отлично поладим. Могу ли я претендовать на честь сопровождать вас к Его Пылкости? Герцог предвкушает встречу с вами. – Он оглядел одежду Карин. – После того, конечно, как мы позаботимся о том, чтобы вы могли умыться и переодеться; Его Пылкость не терпит отступления от установленных формальностей.
– Вы говорите так, будто мы здесь в гостях, – произнесла Карин. – Как будто нас не похитили и не приволокли сюда под угрозой смерти.
Ивар дель Хивал на мгновение прикусил нижнюю губу, размышляя.
– Да, в самом деле. – Он положил ладонь Карин на свое предплечье и похлопал по ней. – Не доверяйтесь моим словам; я человек очаровательный, но ненадежный.
– Почему-то я так не думаю, – заметила Карин. – Подозреваю, что ваша надежность легко перещеголяет ваше очарование. А я нахожу вас очаровательным.
Ивар дель Хивал усмехнулся:
– Неужели я буду спорить с дамой!
Оттого, что Торри все время хмурил брови, у него заныл лоб. Проход, который вел в Город, казался ему почему-то очень знакомым, хотя он никак не мог вспомнить, с какой стати. Рассказывая о Городах и Войне Городов, Дядя Осия никогда не входил в детали, значит, дело не в этом.
Все так странно. Он, Торри, не единственный, кому Город кажется знакомым. Мать, под руку с толстым бородатым типом, тоже что-то почувствовала, но их вели слишком далеко друг от друга, и мать с сыном не могли обменяться впечатлениями.
Это сделано нарочно?
Бранден дель Бранден заметил, что Торри пытается что-то сказать матери одними губами, и его лицо потемнело.
– Что, строите планы? – Он постучал по стене перчаткой с металлическими накладками на костяшках. – Позволю себе усомниться в том, что это подходящее место, разве что вам известен неведомый мне Скрытый Путь. – Бранден дель Бранден улыбнулся. – Если так, вы окажете величайшее одолжение, показав его мне, даже пытаясь совершить побег.
– Здесь нет… – Торри прикусил язык. Нет, в главном проходе не может быть потайных ходов; это противоречило бы его назначению. Все не так просто: скажем, потайная дверь в комнату Торри не противоречит назначению комнаты для гостей, поскольку достаточно запереть дверь с любой стороны, чтобы остаться в одиночестве. Ведь функция «личных апартаментов», как выражался Осия, в том и состоит, чтобы предоставлять человеку возможность побыть одному. Но идея запирающегося прохода в гостевую вовсе не расходится с назначением этой комнаты, а, напротив, отвечает самой ее сути.
Мэгги нахмурилась. «Что такое?» – спросила она одними губами.
Торри покачал головой. Потом. Есть во всем этом нечто важное.
До сих пор коридор вел под открытым небом, и все, кто шел по нему, были уязвимы для атакующих сверху, из-за зубцов парапета. Однако теперь переход превратился в туннель, освещенный светильниками, что висели на довольно толстой серебристой трубе, которая уходила внутрь. Интересно, что надо сделать, чтобы из трубы брызнуло в туннель горящее масло, сжигая кислород и поджаривая захватчиков… Торри не думал, можно ли это сделать; он думал, как именно это сделать.
Решительно все здесь выглядело знакомым.
Юноша заранее знал, что за следующим поворотом откроется просторный широкий туннель, который изгибается достаточно круто, чтобы Торри – или нападающие – не могли видеть дальше чем на несколько шагов, но не настолько, чтобы трое человек, идущих в ряд, мешали друг другу.
Наконец переход вывел на просторную, мощенную булыжником площадь. Ее окаймляли растущие в кадках искривленные дубки у которых был такой вид, будто им сотни лет, хотя высотой деревца были едва в дюжину футов.
Торри прищурился: дубки показались ему покрытыми листвой воинами-карликами, застывшими в бессменном карауле.
С дальней стороны площади уходили наверх две лестницы: одна широкая, с протяженными пролетами и низкими ступенями – она вела на следующую площадь; другая, узкая и крутая, поднималась по зеленому склону к замку на вершине.
Они выбрали вторую.
Начинало припекать, но под лиственным пологом воздух был прохладен и влажен. Несмотря на это, Торри вспотел, стараясь поспеть за стражниками, пока все они поднимались по лестницам, останавливаясь на мгновение на каждой площадке, прежде чем повернуть и начать карабкаться по следующему пролету.
Впереди, отделенные от Торри троицей стражей, отец и мать держались бодро, и Мэгги лишь слегка запыхалась.
Торри улыбнулся девушке.
– Ничего, – сказал он на берсмале, – верх уже скоро.
Ивар дель Хивал нахмурился.
– Как видится, отец немало успел тебе рассказать о Городе. Или о Городах вообще?
Торри пожал плечами.
– Я просто прикинул высоту зданий и считал ступеньки.
Это не отец. Это Осия – его стиль, его вкус определили устройство Фалиаса. Дощечка у двери дома Торсенов была выполнена в том же ключе, что и плита на внешних воротах Города;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81