Полагалось через различных лиц, не исключая иноземцев, различными способами выявить, где и сколько подданных ее величества государыни в турецкой неволе. Обмен шел преимущественно через Хаджибей. Де-Рибас тут расположил свою штаб-квартиру. В барак Осипа Михайловича поступали донесения от российских агенций за границей. Сведения о пленниках доставляли также греческие моряки, прибывавшие в черноморские порты по делам торговли. По разысканиям и сверкам при участии офицеров штаба Осип Михайлович установил, что турецкие пленники числом много превосходят российских, а среди таковых по более казаков. По легкоконности во время войны их использовали для сторожевой службы в полевых условиях, в авангардной разведке путей при продвижении войск. В атаках казаки нередко отрывались от главных сил армии и по малой численности своей становились добычей неприятеля.
Казаки без исключения заявляли о желании вернуться в отечество. Что до регулярных солдат, то, бывало, они от того отказывались, особливо те, что пребывали в неволе среди единоверных народов. Причиной тому были тяготы пожизненной армейской службы и разные несправедливости от господ офицеров.
В наставлении офицерам, состоявшим в комиссии по размену пленных, де-Рибас указывал:
– Буде кто не пожелает вернуться в отечество – тех к тому не принуждать и в причины такого нежелания не входить. Пущай живут, где им угодно, а когда одумаются, то пущай возвращаются. Ежели будут по разысканию установлены из разных чинов регулярной армии и казаков изменники отечеству – тех сюда ни под каким видом не пущать как нынче, так и до скончания их жизни.
Иных непременно свидетельствовать лекарям. Коль среди них обнаружатца увечные и больные, тем выдать разное спомоществование, а также по непригодности к военной службе определять в полезное занятие.
Буде у тех, кто останетца за границей, окажутся в российской стороне жены и детишки, таковых туда отпущать, но только по доброй их воле и разные несправедливости им не чинить.
Обнаружатца у них в России имущества, состоящие в разных недвижимостях и ценностях, таковые оставить за ними с правом распоряжатца, как пожелают, исключая изменников, кои этого права могут быть лишены, но не иначе как по закону и справедливости. Для сего надобно всякий раз входить в особенности дела, составляя род комиссии из чиновников, известных добропорядочностью. Комиссии установить, в чем состояла измена и какое зло от того последовало. Решения комиссий должны быть страдательными для самих изменников, но не для их семейств, кои ни в чем не повинны.
Граф де-Фонтон или по нынешним обстоятельствам Исмет-бей, принимал пленных.
С де-Рибасом приветствиями в этот раз он обменялся не столь сухо, но довольно неучтиво.
Де-Фонтон жил на турецком судне. Встреча его с де-Рибасом состоялась на берегу, в адмиральском шатре.
– Вам, сударь, – сказал де-Фонтон де-Рибасу по-итальянски, – следует знать и я ставлю вас о том в известность, что через Хаджибей в Стамбул должна проследовать некая особа по имени мадам Али Эметте. Поскольку указанная персона была взята россиянами в плен под Измаилом, то соглашение о размене распространяется и на нее. По этим основаниям чинить препятствия ее выезду в Турцию не должно. Более того, в этом следует оказывать ей всевозможное содействие.
– Не кажется ли вам, граф, что мадам Али Эметте на российской стороне исполняла поручения турецкого правительства, несообразные с правом народов?
– Справедливость этого утверждения должна быть подкрепляема доказательствами. Таковых вы не имеете, адмирал. К тому же по соображениям чисто личного характера вы обязаны содействовать мадам Али Эметте в ее стремлении выехать в Стамбул. Она здесь лишена средств для жизни персоны ее воспитания, и положения в обществе.
– Кто вы, граф? – не удержался де-Рибас.
– Турецкий уполномоченный по размену пленных, – с достоинством сказал де-Фонтон.
– К какому народу вы принадлежите? Вы француз?
– Это не имеет отношения к делу, сударь, – сухо ответил де-Фонтон и тем дал понять, что разговор кончен, что ему следует отправиться на свое судно.
Мадам Али Эметте с горничной Франциской приехали в Хаджибей на следующий день в венской коляске с небольшой охраной из наемных казаков. Ее лицо по турецкому обыкновению было скрыто под чадрой. Были видны только ее почти черные глаза, холодные и высокомерные. Но грациозная стать и легкая походка выдавали прежнюю, известную де-Рибасу красавицу.
Де-Рибас учтиво приветствовал прибытие мадам Али Эметте, справился, не было ли чего дурного с ней в долгом пути.
Она столь же учтиво поблагодарила де-Рибаса за участие к ней и просила тотчас устроить ей встречу с Исмет-беем, что и было исполнено. Перед отправкой первого турецкого транспорта с пленниками в Стамбул Осип Михайлович приказал устроить прощальный ужин. Русские офицеры и турецкие пленные, которые были в начальственных чинах, расселись на цветастом ковре. Баранина подавалась в больших блюдах и каждый брал ее руками. Здесь были трехбунчужный Мехмет-паша – мухафиз Измаила и двухбунчужный Ахмет-паша – комендант Хаджи-бея, были турецкие офицеры чинами по менее, была угрюмая натянутость между русской и турецкой сторонами.
– Господа, – сказал де-Рибас, – война ожесточила наши сердца. Сражаясь, каждый из нас был в уверенности, что он сражается за правое дело. У каждого своя вера, свой государь и свое отечество. Но мы отдаем дань почтения мужеству турецких воинов в сражениях, мы склоняем головы в сознании того, с каким достоинством они испили горькую чашу их поражений и неволи. Мы преисполнены к вам добрыми чувствами и мирными намерениями в надежде на добрососедство наших великих держав. Господь создал человека по образу своему и подобию, потому все люди в его божественном понятии братья. Между ними должны быть мир и благоволение. Земли и воды, господа, на всех хватит. Ежели случаютца между людьми насильственные убийства и увечья, то едино от происков и навождения нечистой силы, исключая, когда сие бывает оборонительно. Мы, господа, защищали свое отечество. Не мы начинали эту войну. Мы немедля отозвались на мирные пожелание Порты Оттоманской. В добрый путь.
Много забот у де-Рибаса было с Салих-агой и теми турецкими пленниками, которые состояли с ним заодно по нежеланию возвращаться в Турцию.
Салих-ага в янычарском войске был орта-баши, по-российским понятиям командир полка. В многочисленных сражениях он отличался храбростью и умом. Под Измаилом Салих-ага – одним из немногих турецких начальников вывел свой отряд из сражения, хоть и понесшим большой урон, однако без утраты боевой решительности. На сторону русских Салих-ага перешел перед Мачинской битвой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Казаки без исключения заявляли о желании вернуться в отечество. Что до регулярных солдат, то, бывало, они от того отказывались, особливо те, что пребывали в неволе среди единоверных народов. Причиной тому были тяготы пожизненной армейской службы и разные несправедливости от господ офицеров.
В наставлении офицерам, состоявшим в комиссии по размену пленных, де-Рибас указывал:
– Буде кто не пожелает вернуться в отечество – тех к тому не принуждать и в причины такого нежелания не входить. Пущай живут, где им угодно, а когда одумаются, то пущай возвращаются. Ежели будут по разысканию установлены из разных чинов регулярной армии и казаков изменники отечеству – тех сюда ни под каким видом не пущать как нынче, так и до скончания их жизни.
Иных непременно свидетельствовать лекарям. Коль среди них обнаружатца увечные и больные, тем выдать разное спомоществование, а также по непригодности к военной службе определять в полезное занятие.
Буде у тех, кто останетца за границей, окажутся в российской стороне жены и детишки, таковых туда отпущать, но только по доброй их воле и разные несправедливости им не чинить.
Обнаружатца у них в России имущества, состоящие в разных недвижимостях и ценностях, таковые оставить за ними с правом распоряжатца, как пожелают, исключая изменников, кои этого права могут быть лишены, но не иначе как по закону и справедливости. Для сего надобно всякий раз входить в особенности дела, составляя род комиссии из чиновников, известных добропорядочностью. Комиссии установить, в чем состояла измена и какое зло от того последовало. Решения комиссий должны быть страдательными для самих изменников, но не для их семейств, кои ни в чем не повинны.
Граф де-Фонтон или по нынешним обстоятельствам Исмет-бей, принимал пленных.
С де-Рибасом приветствиями в этот раз он обменялся не столь сухо, но довольно неучтиво.
Де-Фонтон жил на турецком судне. Встреча его с де-Рибасом состоялась на берегу, в адмиральском шатре.
– Вам, сударь, – сказал де-Фонтон де-Рибасу по-итальянски, – следует знать и я ставлю вас о том в известность, что через Хаджибей в Стамбул должна проследовать некая особа по имени мадам Али Эметте. Поскольку указанная персона была взята россиянами в плен под Измаилом, то соглашение о размене распространяется и на нее. По этим основаниям чинить препятствия ее выезду в Турцию не должно. Более того, в этом следует оказывать ей всевозможное содействие.
– Не кажется ли вам, граф, что мадам Али Эметте на российской стороне исполняла поручения турецкого правительства, несообразные с правом народов?
– Справедливость этого утверждения должна быть подкрепляема доказательствами. Таковых вы не имеете, адмирал. К тому же по соображениям чисто личного характера вы обязаны содействовать мадам Али Эметте в ее стремлении выехать в Стамбул. Она здесь лишена средств для жизни персоны ее воспитания, и положения в обществе.
– Кто вы, граф? – не удержался де-Рибас.
– Турецкий уполномоченный по размену пленных, – с достоинством сказал де-Фонтон.
– К какому народу вы принадлежите? Вы француз?
– Это не имеет отношения к делу, сударь, – сухо ответил де-Фонтон и тем дал понять, что разговор кончен, что ему следует отправиться на свое судно.
Мадам Али Эметте с горничной Франциской приехали в Хаджибей на следующий день в венской коляске с небольшой охраной из наемных казаков. Ее лицо по турецкому обыкновению было скрыто под чадрой. Были видны только ее почти черные глаза, холодные и высокомерные. Но грациозная стать и легкая походка выдавали прежнюю, известную де-Рибасу красавицу.
Де-Рибас учтиво приветствовал прибытие мадам Али Эметте, справился, не было ли чего дурного с ней в долгом пути.
Она столь же учтиво поблагодарила де-Рибаса за участие к ней и просила тотчас устроить ей встречу с Исмет-беем, что и было исполнено. Перед отправкой первого турецкого транспорта с пленниками в Стамбул Осип Михайлович приказал устроить прощальный ужин. Русские офицеры и турецкие пленные, которые были в начальственных чинах, расселись на цветастом ковре. Баранина подавалась в больших блюдах и каждый брал ее руками. Здесь были трехбунчужный Мехмет-паша – мухафиз Измаила и двухбунчужный Ахмет-паша – комендант Хаджи-бея, были турецкие офицеры чинами по менее, была угрюмая натянутость между русской и турецкой сторонами.
– Господа, – сказал де-Рибас, – война ожесточила наши сердца. Сражаясь, каждый из нас был в уверенности, что он сражается за правое дело. У каждого своя вера, свой государь и свое отечество. Но мы отдаем дань почтения мужеству турецких воинов в сражениях, мы склоняем головы в сознании того, с каким достоинством они испили горькую чашу их поражений и неволи. Мы преисполнены к вам добрыми чувствами и мирными намерениями в надежде на добрососедство наших великих держав. Господь создал человека по образу своему и подобию, потому все люди в его божественном понятии братья. Между ними должны быть мир и благоволение. Земли и воды, господа, на всех хватит. Ежели случаютца между людьми насильственные убийства и увечья, то едино от происков и навождения нечистой силы, исключая, когда сие бывает оборонительно. Мы, господа, защищали свое отечество. Не мы начинали эту войну. Мы немедля отозвались на мирные пожелание Порты Оттоманской. В добрый путь.
Много забот у де-Рибаса было с Салих-агой и теми турецкими пленниками, которые состояли с ним заодно по нежеланию возвращаться в Турцию.
Салих-ага в янычарском войске был орта-баши, по-российским понятиям командир полка. В многочисленных сражениях он отличался храбростью и умом. Под Измаилом Салих-ага – одним из немногих турецких начальников вывел свой отряд из сражения, хоть и понесшим большой урон, однако без утраты боевой решительности. На сторону русских Салих-ага перешел перед Мачинской битвой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102