И я люблю вас ничуть не меньше, несмотря на вину, которую я чувствую, за страдание, которое, знаю, я причинил вам. Смогу ли я повидаться с вами в Англии? Может быть, через несколько месяцев или даже через год?
– Нет, – отвечала она. – Я не хочу видеть вас, милорд. Не потому, что виню в чем-то или ненавижу вас. Во всем я виню самое себя и презираю только себя. Но мы больше не увидимся. Прощайте.
Несколько мгновений он молча стоял перед нею, затем поклонился, насколько позволила свежая тугая повязка на груди, сделанная Эдмундом, и отошел.
Леди Эмберли снова взяла Эллен за руки.
– Я зайду к вам завтра, дорогая, – сказала она. – Наверное, само присутствие другого человека может вам несколько помочь. Хотя глупо так говорить, я знаю. Я сама потеряла мужа в одночасье и на себе испытала это полное, вселенское одиночество и горчайшую скорбь. Единственное, что я могу сказать вам в утешение, но сейчас оно вас не сможет утешить, и все же – уповайте на время. В конце концов боль утихнет. Уверяю вас, так оно и будет. – Она наклонилась и поцеловала Эллен в бледную щеку.
Эллен с облегчением обнаружила, что лорд Иден и его брат уже вышли из комнаты. Едва вышла и графиня, она опустилась на диван и застыла в позе глубочайшей скорби – у нее не было сил даже заплакать.
* * *
Лорд Иден, распростертый на гостиничной кровати, прикрыл глаза рукой.
– Я ничего не хочу, мама, – сказал он. – Я не голоден.
– Вы не ели весь день. Вам плохо?
– Я просто устал, – отвечал он. – Этот переезд потребовал куда больше сил, чем я полагал.
Она погладила его по волосам, с тревогой глядя на него.
– Все то же, – сказала она своему старшему сыну, несколькими минутами позже войдя в гостиную. – Он даже смотреть на еду отказывается. Вы зайдете к нему, Эдмунд?
– Да, но для этого мне нужно собрать воедино все мои козыри как старшего брата. Похоже, мы приехали в самое трудное для него время.
– Полагаю, как раз вовремя, – сказала графиня. – Он нуждается в нас. Но это бедное дитя – как она одинока!
Через несколько минут граф Эмберли вошел в комнату брата. Лорд Иден лежал, все еще прикрыв глаза рукой.
– Не хотите ли вы поговорить об этом? – Граф пододвинул стул к кровати и сел.
– О битве? – Лорд Иден не шевельнулся. – Ни в коем случае. О таких вещах не остается четких воспоминаний. Только грохот и неразбериха. Единственное, что потом вспоминается четко, – это глаза мертвых.
– Я имею в виду не сражение, – уточнил граф. Лорд Иден отнял руку от глаз и уставился в потолок.
– Полагаю, Мэд вам рассказала. Я сделал ошибку, вот и все, Эдмунд. У нее горе, у нее погиб муж. Я же вообразил себе что-то, потому что она была моей единственной сиделкой в течение месяца и я не видел никого, кроме нее. Теперь с этим покончено и все уже не имеет никакого значения.
– Если бы вы со стороны могли видеть ваше лицо и лицо миссис Симпсон сегодня утром, – заметил граф, – вы не говорили бы, что это не имеет значения, Доминик. Вы глубоко привязаны к ней, не так ли?
Лорд Иден смотрел в потолок. На скулах его заиграли желваки.
– Да, – бросил он отрывисто.
– И у вас есть причины полагать, что она отвечает на ваши чувства?
– Не знаю, – проговорил лорд Иден. – Эллен любила Чарли. В этом можно не сомневаться.
– Да, это верно, – сказал лорд Эмберли. – Но вы и прежде влюблялись, Доминик. Десятки раз, даже задолго до своего совершеннолетия. Возможно, это один из эпизодов. Утрата любви порой бывает весьма болезненна, но это быстро проходит.
– Я люблю ее, – сказал лорд Иден. – Это не просто влюбленность.
– Ах вот оно что, – печально покачал головой брат. – Очень жаль, Доминик. Я не знаю, что случилось между тем временем, когда Мэдлин посетила вас вчера днем, и нашим прибытием сегодня утром. И не стану допытываться. Но мне жаль. Должно быть, жизнь вам кажется сейчас ужасной?
– Да какая разница, – ответил лорд Иден. – Не в моих правилах, Эдмунд, жалеть себя. И я не собираюсь зачахнуть. Но сегодня у меня нет сил, чтобы заставить себя жить. Сегодня я не хочу жить. Эти проклятые французы никогда толком не умели стрелять. Чарли они убили по чистой случайности. И очень плохо сработали в моем случае.
Лорд Эмберли встал и положил руку на плечо брата.
– Даете ли вы слово, что завтра соберетесь с силами? – спросил он. – Или мне придется держать вас, пока мама будет заталкивать вам в рот еду?
Лорд Иден вдруг рассмеялся.
– Да, – сказал он, – даю вам слово. Вы ведь сделали бы это общими силами, да? А Мэд стояла бы в ногах моей постели и болтала без умолку, чтобы отвлечь мое внимание. Что бы я делал, если бы родные не приехали мучить меня? Господи, Эдмунд, – голос его чуть дрогнул, – как я рад, что вы приехали!
Лорд Эмберли потрепал его по плечу и вышел из комнаты.
Лорд Иден опустил ноги с кровати и осторожно сел, затем встал и стал ходить из угла в угол. Он должен выздороветь. Было бы страшно глупо позволить себе развалиться.
Он размышлял, как помочь Эллен. Как избавить ее от страшного чувства вины, подавившего ее. Он должен постараться объяснить ей: все, что произошло между ними, стало возможным именно потому, что они любят друг друга. Как же убедить ее выждать год, в течение которого они могли бы видеться только при определенных обстоятельствах и условиях, а затем встретиться, чтобы вступить в брак? Стать мужем и женой, завести детей и жить в любви и согласии до конца дней своих?
Его вина, он это понимал, ужасна. Он любил Чарли, был к нему глубоко привязан. Чарли был ему другом, отцом и братом одновременно. И все же за этот месяц, считая и две недели с тех пор, как он пришел в себя, он ни разу по-настоящему не вспомнил о нем и не уронил ни единой слезы скорби. Он позволил себе полюбить вдову Чарли и стать ее любовником. Он мечтал о немедленном браке с ней. Так, словно Чарли никогда не было на свете, а их отношения возникли случайно.
И все же, думал он, даже после того, как она покинула его вчера днем, после того как хлопнула ее дверь и он понял, что она ушла, – все равно, сам тот факт, что они не вспоминали и не думали о Чарли весь этот месяц, странным образом служил ему доказательством их любви. Подспудно они оба чувствовали, что момент осознания гибели Чарли будет тяжек, но гнали его от себя – он боролся со своей болезнью; она выхаживала его и других раненых. И оба прятались от правды. Слишком долго жили вне реальности. Шесть дней лгать самим себе – это слишком много. Ее душа не выдержала.
Она облекла ее, как и себя, в траурную одежду. И отказалась его видеть.
Скорбь только что настигла ее. Но он знал, что стену, которую она воздвигла между ним и собой, он сокрушить не в силах. Во всяком случае, сейчас. А может быть, никогда.
Он впал в отчаяние от собственной беспомощности. Эдмунд явился как ангел, посланный небом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
– Нет, – отвечала она. – Я не хочу видеть вас, милорд. Не потому, что виню в чем-то или ненавижу вас. Во всем я виню самое себя и презираю только себя. Но мы больше не увидимся. Прощайте.
Несколько мгновений он молча стоял перед нею, затем поклонился, насколько позволила свежая тугая повязка на груди, сделанная Эдмундом, и отошел.
Леди Эмберли снова взяла Эллен за руки.
– Я зайду к вам завтра, дорогая, – сказала она. – Наверное, само присутствие другого человека может вам несколько помочь. Хотя глупо так говорить, я знаю. Я сама потеряла мужа в одночасье и на себе испытала это полное, вселенское одиночество и горчайшую скорбь. Единственное, что я могу сказать вам в утешение, но сейчас оно вас не сможет утешить, и все же – уповайте на время. В конце концов боль утихнет. Уверяю вас, так оно и будет. – Она наклонилась и поцеловала Эллен в бледную щеку.
Эллен с облегчением обнаружила, что лорд Иден и его брат уже вышли из комнаты. Едва вышла и графиня, она опустилась на диван и застыла в позе глубочайшей скорби – у нее не было сил даже заплакать.
* * *
Лорд Иден, распростертый на гостиничной кровати, прикрыл глаза рукой.
– Я ничего не хочу, мама, – сказал он. – Я не голоден.
– Вы не ели весь день. Вам плохо?
– Я просто устал, – отвечал он. – Этот переезд потребовал куда больше сил, чем я полагал.
Она погладила его по волосам, с тревогой глядя на него.
– Все то же, – сказала она своему старшему сыну, несколькими минутами позже войдя в гостиную. – Он даже смотреть на еду отказывается. Вы зайдете к нему, Эдмунд?
– Да, но для этого мне нужно собрать воедино все мои козыри как старшего брата. Похоже, мы приехали в самое трудное для него время.
– Полагаю, как раз вовремя, – сказала графиня. – Он нуждается в нас. Но это бедное дитя – как она одинока!
Через несколько минут граф Эмберли вошел в комнату брата. Лорд Иден лежал, все еще прикрыв глаза рукой.
– Не хотите ли вы поговорить об этом? – Граф пододвинул стул к кровати и сел.
– О битве? – Лорд Иден не шевельнулся. – Ни в коем случае. О таких вещах не остается четких воспоминаний. Только грохот и неразбериха. Единственное, что потом вспоминается четко, – это глаза мертвых.
– Я имею в виду не сражение, – уточнил граф. Лорд Иден отнял руку от глаз и уставился в потолок.
– Полагаю, Мэд вам рассказала. Я сделал ошибку, вот и все, Эдмунд. У нее горе, у нее погиб муж. Я же вообразил себе что-то, потому что она была моей единственной сиделкой в течение месяца и я не видел никого, кроме нее. Теперь с этим покончено и все уже не имеет никакого значения.
– Если бы вы со стороны могли видеть ваше лицо и лицо миссис Симпсон сегодня утром, – заметил граф, – вы не говорили бы, что это не имеет значения, Доминик. Вы глубоко привязаны к ней, не так ли?
Лорд Иден смотрел в потолок. На скулах его заиграли желваки.
– Да, – бросил он отрывисто.
– И у вас есть причины полагать, что она отвечает на ваши чувства?
– Не знаю, – проговорил лорд Иден. – Эллен любила Чарли. В этом можно не сомневаться.
– Да, это верно, – сказал лорд Эмберли. – Но вы и прежде влюблялись, Доминик. Десятки раз, даже задолго до своего совершеннолетия. Возможно, это один из эпизодов. Утрата любви порой бывает весьма болезненна, но это быстро проходит.
– Я люблю ее, – сказал лорд Иден. – Это не просто влюбленность.
– Ах вот оно что, – печально покачал головой брат. – Очень жаль, Доминик. Я не знаю, что случилось между тем временем, когда Мэдлин посетила вас вчера днем, и нашим прибытием сегодня утром. И не стану допытываться. Но мне жаль. Должно быть, жизнь вам кажется сейчас ужасной?
– Да какая разница, – ответил лорд Иден. – Не в моих правилах, Эдмунд, жалеть себя. И я не собираюсь зачахнуть. Но сегодня у меня нет сил, чтобы заставить себя жить. Сегодня я не хочу жить. Эти проклятые французы никогда толком не умели стрелять. Чарли они убили по чистой случайности. И очень плохо сработали в моем случае.
Лорд Эмберли встал и положил руку на плечо брата.
– Даете ли вы слово, что завтра соберетесь с силами? – спросил он. – Или мне придется держать вас, пока мама будет заталкивать вам в рот еду?
Лорд Иден вдруг рассмеялся.
– Да, – сказал он, – даю вам слово. Вы ведь сделали бы это общими силами, да? А Мэд стояла бы в ногах моей постели и болтала без умолку, чтобы отвлечь мое внимание. Что бы я делал, если бы родные не приехали мучить меня? Господи, Эдмунд, – голос его чуть дрогнул, – как я рад, что вы приехали!
Лорд Эмберли потрепал его по плечу и вышел из комнаты.
Лорд Иден опустил ноги с кровати и осторожно сел, затем встал и стал ходить из угла в угол. Он должен выздороветь. Было бы страшно глупо позволить себе развалиться.
Он размышлял, как помочь Эллен. Как избавить ее от страшного чувства вины, подавившего ее. Он должен постараться объяснить ей: все, что произошло между ними, стало возможным именно потому, что они любят друг друга. Как же убедить ее выждать год, в течение которого они могли бы видеться только при определенных обстоятельствах и условиях, а затем встретиться, чтобы вступить в брак? Стать мужем и женой, завести детей и жить в любви и согласии до конца дней своих?
Его вина, он это понимал, ужасна. Он любил Чарли, был к нему глубоко привязан. Чарли был ему другом, отцом и братом одновременно. И все же за этот месяц, считая и две недели с тех пор, как он пришел в себя, он ни разу по-настоящему не вспомнил о нем и не уронил ни единой слезы скорби. Он позволил себе полюбить вдову Чарли и стать ее любовником. Он мечтал о немедленном браке с ней. Так, словно Чарли никогда не было на свете, а их отношения возникли случайно.
И все же, думал он, даже после того, как она покинула его вчера днем, после того как хлопнула ее дверь и он понял, что она ушла, – все равно, сам тот факт, что они не вспоминали и не думали о Чарли весь этот месяц, странным образом служил ему доказательством их любви. Подспудно они оба чувствовали, что момент осознания гибели Чарли будет тяжек, но гнали его от себя – он боролся со своей болезнью; она выхаживала его и других раненых. И оба прятались от правды. Слишком долго жили вне реальности. Шесть дней лгать самим себе – это слишком много. Ее душа не выдержала.
Она облекла ее, как и себя, в траурную одежду. И отказалась его видеть.
Скорбь только что настигла ее. Но он знал, что стену, которую она воздвигла между ним и собой, он сокрушить не в силах. Во всяком случае, сейчас. А может быть, никогда.
Он впал в отчаяние от собственной беспомощности. Эдмунд явился как ангел, посланный небом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78