Значит, я еще большая скотина, чем мне представлялось. Мне просто хотелось, чтобы вы с приятностью провели время, освободившись от необходимости подносить мне всякие вещи. Ну же, Мэдлин, не нужно так остро реагировать. Улыбнитесь мне и скажите, что вы меня прощаете.
– Дело не только в сегодняшнем дне, – проговорила она. – И это не ваша вина. Наверное, это неизбежно, Аллан. Вы выздоравливаете и снова обретаете независимость. Во мне больше нет нужды.
– Нет нужды, – повторил он с горечью. – Да если бы не вы, меня сейчас не было бы в живых. Вы что же думаете, что я могу забыть об этом?
– Я вас не виню, – сказала она. – Да, я была вам нужна. Вы долго опирались на меня. И я совершила ошибку, решив, что так будет всегда. Очень наивно с моей стороны. Теперь я вам больше не нужна. И я должна радоваться, что это так.
Он попытался смехом разрядить напряжение.
– Мы что, не можем просто любить друг друга? Я должен обязательно нуждаться в вас? Зависеть от вас? У нас что же, не может быть обычного счастливого брака?
Она медленно покачала головой.
– Я не думаю, – сказала она, – я не думаю, что мы любим друг друга, Аллан. Настолько, чтобы вступить в брак.
– Я люблю вас, – возразил он. – Вы очень, очень дороги мне. Я обязан вам жизнью и здравым рассудком.
– Я тоже нежно люблю вас, Аллан, – сказала она. – Но я не думаю, что у нас получится счастливая семейная жизнь. Мы слишком разные с вами. Мы станем спорить сначала по пустякам, а в конце концов можем невзлюбить друг друга, не прожив и года. Я не хочу, чтобы так было. Я слишком привязана к вам.
Он тяжело облокотился на костыль и с шумом выдохнул.
– Странный у нас получился разговор. Вы всегда казались такой недоступной. Леди Мэдлин Рейни, вызывающая всеобщее восхищение. Я думал, что меня вы вообще не замечаете. А теперь получается – вроде бы я покинул вас.
Сделал несчастной.
– Нет, нет. Вас действительно ни в чем нельзя обвинять, Аллан. Просто я несчастна сама с собой. Моя жизнь – словно цепь самообманов. Но на этот раз я была совершенно уверена… Ах, да это не важно. Нужно радоваться, что мы образумились, пока не стало слишком поздно.
– Значит, мне надо заказать на завтра экипаж, – сказал он.
– О нет! – Она коснулась его руки. – Нет, Аллан. От этого будет невыносимо больно и трудно. Прошу вас, останьтесь. Вам ведь симпатичны мама, Эдмунд, Доминик? И вы рисуете и играете на фортепьяно. Здесь вы обретете большую самостоятельность, найдете себя. Поживите здесь какое-то время.
– Но я не хочу доставлять вам неприятности, – сказал он, нахмурившись. – Если вам угодно, я останусь на несколько дней. Мне очень жаль, Мэдлин. Невыразимо жаль.
– Ну-ну, – она улыбнулась, – по крайней мере мы сумели разорвать нашу помолвку, обойдясь при этом без швыряния друг другу в голову разных предметов. Мы остаемся друзьями, так ведь?
– Вы всегда будете мне… я хочу сказать, что всегда буду любить вас, Мэдлин.
– Как сестру. Так будет лучше. Вам неудобно стоять здесь, Аллан. Ступайте же к себе и полежите часок. Действительно полежите, а не ходите взад-вперед по комнате, размышляя о случившемся.
– Есть, сударыня. – И он поднял руку, щегольски отдавая ей честь и улыбаясь неловкой и грустной улыбкой.
Глава 21
Ночью пошел дождь, и шел он в течение двух следующих дней. Весьма печальное зрелище, заявляла Мэдлин всем, кто был готов посочувствовать ей. Еще бы – несколько месяцев проторчать в городе и теперь, когда тебя переполняет энергия, сидеть взаперти. Она обещала Эллен и Дженнифер, что в первый же ясный день они поедут на берег моря и, может быть, даже поднимутся по крутой тропе на вершину утеса.
– И вы сможете полюбоваться одновременно и видом на море, и на долину. Но это в том случае, если дождь когда-нибудь кончится и туман поднимется.
А пока что туман висел низко над долиной и не переставая моросил дождь. Лорд Иден один раз отвез Дженнифер навестить Кэррингтонов, в другой раз они побывали у Кортни. Граф и графиня разделяли свое время между детьми и гостями. Мэдлин и Эллен несколько раз сидели в музыкальной гостиной, слушая игру лейтенанта Пенворта. А вдовствующая графиня проводила с ним время в портретной галерее – они обсуждали висевшие там картины.
Эллен отказалась от участия в обоих визитах. После верховой прогулки и поездки в деревню она чувствовала себя немного усталой, и ей хотелось какое-то время спокойно посидеть дома. В одиночестве, насколько это было возможно, чтобы не показаться хозяевам невежливой.
Она не чувствовала себя несчастной. Напротив, она ощущала даже некоторое удовлетворение, чего с ней не бывало после смерти Чарли. Но ей надо было внутренне пережить те последние дни жизни мужа, которые ей описал Доминик. Она испытывала потребность заполнить пустоту, так долго зиявшую неизвестностью и страхом. Она все еще видела его, в минуту прощания рвущимся навстречу своей судьбе, стремящимся покончить с мучительным расставанием; видела, его глаза, пожирающие ее, а потом – пустота. Только Доминик, сообщивший ей в полусознании лихорадки, что Чарли ушел. Она толком не поняла значения этих слов. Даже тогда, когда потерянно бродила по распаханной снарядами земле к югу от Ватерлоо, где он был похоронен, как она знала, вместе с тысячами других и тогда еще он не умер для нее.
Теперь она знала точно: Чарли умер. И почувствовала только тупую тоску. Наконец она может вспоминать разные вещи и улыбаться этим воспоминаниям. Ужасные, жестокие дни горя прошли.
Теперь она может смотреть в будущее. У нее осталось дитя, шевелящееся во чреве.
– Подъем на этот утес очень опасен, хотя и весьма бодрит, – сказала ей графиня, когда они сидели в утренней гостиной и вышивали. – Это большое напряжение – добраться до вершины. Эдмунд разрешил мне сделать это только после того, как я клятвенно обещала держаться за его руку всю дорогу. Тогда мы были обручены. – И она улыбнулась своим воспоминаниям.
– Мне очень хочется опять увидеть море, – проговорила Эллен. – Как-то странно, что мы так близко от него и все еще его не видели.
– Английский дождь! – сказала графиня. – Но я все еще хочу остеречь вас: вероятно, вам не следовало бы преодолевать этот подъем. Я побуду на берегу с вами, если хотите, и мы станем прогуливаться, внизу, как почтенные матроны.
– Потому что я в положении? – спросила Эллен. Графиня наклонила голову над работой.
– Мы, естественно, знаем об этом, – ответила она. – А Ваш свекор объявил об этом во всеуслышание.
– Я чувствую себя прекрасно. И не так устаю, как было поначалу. Но наверное, вы правы. Я погуляю по берегу, где нет подъемов.
– Я рада за вас, – сказала графиня. – Вы умеете обращаться с детьми. Вы счастливы, не так ли?
– Да. – Эллен положила работу на колени. – Ах, очень!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78