Она не отходила от него, пока Эмма, а потом и юноши не закончили умываться.
Все вместе они встали вокруг большого, превосходно накрытого стола, - семья Каллински и Эмма.
- Сначала мама освятит свечи, - прошептал Дэвид. Эмма стояла не шелохнувшись и внимательно смотрела и слушала, внимая всему происходящему. Джанесса зажгла две белые свечи и тихо произнесла над ними молитву на незнакомом языке, совершенно непонятном для Эммы. Затем они сели за стол, Дэвид учтиво подвинул стул для Эммы, а Виктор для матери. Заметив, что вся семья склонила головы, Эмма последовала их примеру. Краем глаза она видела, как Абрахам освятил красное вино в маленькой чашке, вновь произнеся молитву на том диковинном иностранном языке. Девушка не знала, что это был иврит. Старший Каллински отхлебнул глоток вина и прочел молитву над халой, которую Эмма сама же спасла на улице.
- Отец прочел молитву, и теперь, преломив хлеб, мы можем поесть, - опять пояснил ей Дэвид. Глава семьи преломил хлеб и пустил его по кругу, а Джанесса поставила на стол дымящиеся чашки с супом, пахнувшим необычайно вкусно. И трапеза началась.
Пока все ужинали, Эмма прониклась гармонией и безмерной любовью, царившей в этой семье. Девушка отдыхала душой, ведь вся обстановка была такой теплой и благожелательной, и Эмма чувствовала себя так свободно и была окружена такой заботой и добрым вниманием, что ее переполнила благодарность и горло перехватило от нахлынувших чувств. Одна мысль не давала ей покоя: „Почему же евреев ненавидят? Ведь они такие чуткие и кроткие люди, и добрые, и деликатные. Это неслыханно, как к ним относятся!” И эти чувства Эмме Харт предстояло пронести через всю жизнь, стойко защищая своих друзей-евреев, то и дело возмущаясь и скорбя от крайних проявлений неприкрытого расизма, как язва, поразившего Лидс на долгие годы.
Жареная курица, как и суп, была безупречно приготовлена и изумительно вкусна. И Эмма впервые с тех пор, как уехала из Фарли, почувствовала, что наелась и даже переела. Девушка вдруг поняла, что ела очень мало всю эту неделю, что жила в Лидсе. Она решила исправить это, поскольку понимала, что должна поддерживать свои силы.
За столом много говорили о самых разнообразных вещах, пленивших Эмму. Больше всего рассказывали говорливый Дэвид и его чуть менее словоохотливый отец. Изредка Джанесса тихо роняла несколько слов и кивала Эмме в знак согласия или отрицательно качала головой и все время мягко улыбалась, радуясь тому, что рядом с ней, дома, все любимые ею люди, наслаждаясь той ощутимой любовью, что разлилась вокруг нее, и праздничным настроением семейного ужина. Виктор едва вымолвил и слово, но он иногда улыбался Эмме, и его карие глаза глядели ласково, дружелюбно и застенчиво.
Чуть позже, подавая на стол медовые лепешки и чай, Джанесса обратилась к Эмме, подмигивая своими синими глазами:
- Надеюсь, вам понравилась наша еврейская еда, ведь правда, Эмма Харт?
В глазах Эммы тоже так и плясали огоньки.
- Да-да, очень, миссис Каллински. Было очень вкусно. И, пожалуйста, зовите меня просто Эммой.
Все согласно кивнули и улыбнулись ей в ответ.
- Почтем за честь, - сказал Абрахам, как всегда, степенно и учтиво.
Когда они пили чай, Дэвид краем глаза наблюдал за Эммой, сидевшей рядом с ним. Как и все остальные, он заметил благородную осанку и хорошие манеры Эммы, а также и то, что ее платье, хоть и хлопчатобумажное, было прекрасно сшито. Юноша сгорал от любопытства. Наконец он спросил:
- Я не хочу показаться излишне любопытным или невоспитанным, но скажите, что же вы все-таки делали сегодня днем на Норт-стрит? Слава богу, что вы там оказались. Но все же это не самый подходящий район для прогулок.
В ответ на проницательный взгляд Дэвида Эмма одарила его светом своих сверкающих глаз.
- Я искала работу, - негромко сказала она. Воцарилась полнейшая тишина, и четыре пары глаз уставились на Эмму. Молчание нарушила Джанесса:
- Такая девушка, как вы?! Искала работу в том ужасном районе! - Она задохнулась, как громом пораженная.
- Да, - тихо подтвердила Эмма. Поскольку все они в изумлении не сводили с нее глаз, она сочла необходимым объясниться и принялась рассказывать ту же самую историю, что выдумала для Рози и повторила госпоже Дэниел. Эмма завершила свой рассказ словами: - И за прошедшую неделю я побывала во всех галантерейных магазинах Лидса. Я искала место продавщицы, но безуспешно. И потому сегодня я решила попытать счастья на Норт-стрит в швейных мастерских. Но и там я ничего не нашла. Я как раз вышла от Коэна и направлялась домой, когда увидела, что мальчишки нападают на мистера Каллински.
Три пары глаз семьи Каллински тотчас оторвались от Эммы и воззрились на Абрахама, и снова именно Джанесса сказала:
- Абрахам! Абрахам! Ты должен что-нибудь сделать для Эммы.
- Конечно, должен и сделаю, - ответил тот, широко улыбаясь Эмме, сидящей рядом с ним. Он похлопал ее по руке: - Вам не нужно больше утруждать себя поиском работы. Приходите в понедельник утром, ровно в восемь часов, в мою швейную мастерскую, и я дам вам работу, Эмма. Уверен, мы сможем подыскать что-нибудь подходящее. - Он взглянул на Дэвида. - Разве ты не согласен, сын?
- Согласен, отец. Для начала Эмма может поработать метальщицей петель. Это не так уж трудно, - ответил тот.
Эмма так удивилась, что почти лишилась дара речи, но быстро обрела его вновь:
- Ах, благодарю вас, мистер Каллински! Это было бы чудесно! - Она внимательно на него посмотрела. - Я быстро научусь и буду усердно работать. - Девушка помедлила и покачала головой. - Я и не знала, что у вас есть швейная мастерская.
Абрахам хохотнул:
- Откуда ж вы могли узнать? Как бы то ни было, а она стоит на улице Рокингем, около Кэмп-роуд. Дэвид напишет вам точный адрес. Это не очень большая мастерская. У нас работает около двадцати человек. Но мы неплохо преуспеваем, раскраивая.
- Что значит „раскраивая”? - спросила Эмма, сбитая с толку этим выражением и, как всегда, стремясь выяснить все непонятное.
Абрахам добродушно улыбнулся:
- Ну да, конечно, вам незнакомо это слово, поскольку вы не знаете портняжного ремесла. Это означает, что мы, как и большинство еврейских швейных мастерских в Лидсе, выполняем работу для крупных торговцев мужской одеждой, таких как Бэрран и другие. Мы сторонние подрядчики.
- Понятно, - откликнулась Эмма. - Вы шьете костюмы для крупных торговцев, а они уже продают их. Я правильно поняла?
- Не совсем, но пусть объяснит Дэвид. Он один из тех в этой семье, кто живет и дышит, ест и спит с мыслями о портновском ремесле.
Дэвид заразительно засмеялся:
- Это не совсем верно, папа. - Он откинулся на спинку стула, вполоборота повернувшись к Эмме. - Мы не шьем костюмы целиком. Мы раскраиваем и сдаем определенную часть костюма, положим, рукава, или борта пиджака, или лацканы, или спинки пиджака, а иногда и брюки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
Все вместе они встали вокруг большого, превосходно накрытого стола, - семья Каллински и Эмма.
- Сначала мама освятит свечи, - прошептал Дэвид. Эмма стояла не шелохнувшись и внимательно смотрела и слушала, внимая всему происходящему. Джанесса зажгла две белые свечи и тихо произнесла над ними молитву на незнакомом языке, совершенно непонятном для Эммы. Затем они сели за стол, Дэвид учтиво подвинул стул для Эммы, а Виктор для матери. Заметив, что вся семья склонила головы, Эмма последовала их примеру. Краем глаза она видела, как Абрахам освятил красное вино в маленькой чашке, вновь произнеся молитву на том диковинном иностранном языке. Девушка не знала, что это был иврит. Старший Каллински отхлебнул глоток вина и прочел молитву над халой, которую Эмма сама же спасла на улице.
- Отец прочел молитву, и теперь, преломив хлеб, мы можем поесть, - опять пояснил ей Дэвид. Глава семьи преломил хлеб и пустил его по кругу, а Джанесса поставила на стол дымящиеся чашки с супом, пахнувшим необычайно вкусно. И трапеза началась.
Пока все ужинали, Эмма прониклась гармонией и безмерной любовью, царившей в этой семье. Девушка отдыхала душой, ведь вся обстановка была такой теплой и благожелательной, и Эмма чувствовала себя так свободно и была окружена такой заботой и добрым вниманием, что ее переполнила благодарность и горло перехватило от нахлынувших чувств. Одна мысль не давала ей покоя: „Почему же евреев ненавидят? Ведь они такие чуткие и кроткие люди, и добрые, и деликатные. Это неслыханно, как к ним относятся!” И эти чувства Эмме Харт предстояло пронести через всю жизнь, стойко защищая своих друзей-евреев, то и дело возмущаясь и скорбя от крайних проявлений неприкрытого расизма, как язва, поразившего Лидс на долгие годы.
Жареная курица, как и суп, была безупречно приготовлена и изумительно вкусна. И Эмма впервые с тех пор, как уехала из Фарли, почувствовала, что наелась и даже переела. Девушка вдруг поняла, что ела очень мало всю эту неделю, что жила в Лидсе. Она решила исправить это, поскольку понимала, что должна поддерживать свои силы.
За столом много говорили о самых разнообразных вещах, пленивших Эмму. Больше всего рассказывали говорливый Дэвид и его чуть менее словоохотливый отец. Изредка Джанесса тихо роняла несколько слов и кивала Эмме в знак согласия или отрицательно качала головой и все время мягко улыбалась, радуясь тому, что рядом с ней, дома, все любимые ею люди, наслаждаясь той ощутимой любовью, что разлилась вокруг нее, и праздничным настроением семейного ужина. Виктор едва вымолвил и слово, но он иногда улыбался Эмме, и его карие глаза глядели ласково, дружелюбно и застенчиво.
Чуть позже, подавая на стол медовые лепешки и чай, Джанесса обратилась к Эмме, подмигивая своими синими глазами:
- Надеюсь, вам понравилась наша еврейская еда, ведь правда, Эмма Харт?
В глазах Эммы тоже так и плясали огоньки.
- Да-да, очень, миссис Каллински. Было очень вкусно. И, пожалуйста, зовите меня просто Эммой.
Все согласно кивнули и улыбнулись ей в ответ.
- Почтем за честь, - сказал Абрахам, как всегда, степенно и учтиво.
Когда они пили чай, Дэвид краем глаза наблюдал за Эммой, сидевшей рядом с ним. Как и все остальные, он заметил благородную осанку и хорошие манеры Эммы, а также и то, что ее платье, хоть и хлопчатобумажное, было прекрасно сшито. Юноша сгорал от любопытства. Наконец он спросил:
- Я не хочу показаться излишне любопытным или невоспитанным, но скажите, что же вы все-таки делали сегодня днем на Норт-стрит? Слава богу, что вы там оказались. Но все же это не самый подходящий район для прогулок.
В ответ на проницательный взгляд Дэвида Эмма одарила его светом своих сверкающих глаз.
- Я искала работу, - негромко сказала она. Воцарилась полнейшая тишина, и четыре пары глаз уставились на Эмму. Молчание нарушила Джанесса:
- Такая девушка, как вы?! Искала работу в том ужасном районе! - Она задохнулась, как громом пораженная.
- Да, - тихо подтвердила Эмма. Поскольку все они в изумлении не сводили с нее глаз, она сочла необходимым объясниться и принялась рассказывать ту же самую историю, что выдумала для Рози и повторила госпоже Дэниел. Эмма завершила свой рассказ словами: - И за прошедшую неделю я побывала во всех галантерейных магазинах Лидса. Я искала место продавщицы, но безуспешно. И потому сегодня я решила попытать счастья на Норт-стрит в швейных мастерских. Но и там я ничего не нашла. Я как раз вышла от Коэна и направлялась домой, когда увидела, что мальчишки нападают на мистера Каллински.
Три пары глаз семьи Каллински тотчас оторвались от Эммы и воззрились на Абрахама, и снова именно Джанесса сказала:
- Абрахам! Абрахам! Ты должен что-нибудь сделать для Эммы.
- Конечно, должен и сделаю, - ответил тот, широко улыбаясь Эмме, сидящей рядом с ним. Он похлопал ее по руке: - Вам не нужно больше утруждать себя поиском работы. Приходите в понедельник утром, ровно в восемь часов, в мою швейную мастерскую, и я дам вам работу, Эмма. Уверен, мы сможем подыскать что-нибудь подходящее. - Он взглянул на Дэвида. - Разве ты не согласен, сын?
- Согласен, отец. Для начала Эмма может поработать метальщицей петель. Это не так уж трудно, - ответил тот.
Эмма так удивилась, что почти лишилась дара речи, но быстро обрела его вновь:
- Ах, благодарю вас, мистер Каллински! Это было бы чудесно! - Она внимательно на него посмотрела. - Я быстро научусь и буду усердно работать. - Девушка помедлила и покачала головой. - Я и не знала, что у вас есть швейная мастерская.
Абрахам хохотнул:
- Откуда ж вы могли узнать? Как бы то ни было, а она стоит на улице Рокингем, около Кэмп-роуд. Дэвид напишет вам точный адрес. Это не очень большая мастерская. У нас работает около двадцати человек. Но мы неплохо преуспеваем, раскраивая.
- Что значит „раскраивая”? - спросила Эмма, сбитая с толку этим выражением и, как всегда, стремясь выяснить все непонятное.
Абрахам добродушно улыбнулся:
- Ну да, конечно, вам незнакомо это слово, поскольку вы не знаете портняжного ремесла. Это означает, что мы, как и большинство еврейских швейных мастерских в Лидсе, выполняем работу для крупных торговцев мужской одеждой, таких как Бэрран и другие. Мы сторонние подрядчики.
- Понятно, - откликнулась Эмма. - Вы шьете костюмы для крупных торговцев, а они уже продают их. Я правильно поняла?
- Не совсем, но пусть объяснит Дэвид. Он один из тех в этой семье, кто живет и дышит, ест и спит с мыслями о портновском ремесле.
Дэвид заразительно засмеялся:
- Это не совсем верно, папа. - Он откинулся на спинку стула, вполоборота повернувшись к Эмме. - Мы не шьем костюмы целиком. Мы раскраиваем и сдаем определенную часть костюма, положим, рукава, или борта пиджака, или лацканы, или спинки пиджака, а иногда и брюки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149