Тем не менее, я намерен выяснить, кто она. Любой ценой.
Пол уселся на стул и вытащил золотой портсигар. Он закурил сигарету, лихорадочно размышляя. Громадное состояние отца открывало перед ним любые двери, и он принялся перебирать в уме своих знакомых, ища среди них того, кто мог бы представить его Фрэнку Харту.
В гостиной Долли Моустен толпилось уже около дюжины гостей, когда вечером того же дня в нее вошли Эмма и Фрэнк. Эмма не успела сделать и трех шагов от дверей, когда она застыла на месте и схватила Фрэнка за руку. Он, удивленный, быстро обернулся к ней.
- Фрэнк, мы должны немедленно уйти, - прошептала Эмма.
Изумление отразилось на лице Фрэнка.
- Уйти? Но мы только что вошли.
Пальцы Эммы сжимали его руку, в ее глазах застыло умоляющее выражение.
- Пожалуйста, Фрэнк! Нам надо уходить, и немедленно.
- Не глупи, Эмма. Это произведет странное впечатление, а я не хочу обижать Долли. Это для нее будет смертельная обида. Не говоря уже о том, что она сейчас ведущая актриса в Лондоне, и хотя бы поэтому заслуживает уважения. Долли в прошлом была очень полезна для меня. Нет, она ни за что не простит, если мы сбежим. Почему вдруг такой поворот? Ты же раньше сама хотела прийти.
- Меня подташнивает, и я чувствую себя ужасно слабой, - быстро придумала Эмма.
- Извини, но боюсь, уже поздно, старушка, - пробормотал Фрэнк. К ним уже летела Долли Моустен, вся в облаке желтого шифона и блеске фальшивых бриллиантов, с ярко-рыжими волосами, словно нимб охватывающими ее прекрасное, но глуповатое лицо. В ее кильватере двигался тот самый австралийский майор, которого они уже видели сегодня в „Ритце”. „А, вот оно в чем дело”, - подумал про себя Фрэнк. Смеющимися глазами он взглянул на сестру и коротко бросил:
- Не пугайся, он не кусается.
Эмма не успела ничего возразить. Долли тепло приветствовала их и представила собравшимся, ее знаменитый голос звенел смехом, а экзальтированность, очаровывавшая гостей, показалась Эмме чрезмерной и удивительно безвкусной. Она отвернулась, чтобы избежать возникшего перед нею с хищным взглядом майора. Эмма почувствовала себя загнанной в угол и вдруг обнаружила, что ее рука оказалась зажатой в посторонней руке, значительно более крупной и сильной, чем ее собственная. Эмма попала в затруднительное положение и не решалась поднять голову, глядя вниз на его руку, поросшую густыми черными волосами.
- Я просто счастлив познакомиться с вами, миссис Лаудер. Это неописуемое удовольствие для меня, и я никак не рассчитывал, что оно так скоро меня настигнет, хотя, не скрою, я решил непременно свести с вами знакомство. Какая удача для нас обоих, что я решил сегодня вечером заглянуть к Долли, - говорил он звучным голосом, слегка растягивая слова. Его слабый австралийский акцент был почти незаметен.
„Что за нахальный и самодовольный тип”, - подумала Эмма, почувствовав, что то смущение и неудобство, которое она уже испытала сегодня в ресторане, снова накатывается на нее. Ей ужасно хотелось отхлестать его по щекам и только врожденная воспитанность удержала ее от опрометчивого шага. Вместо этого она подняла голову и, наконец, взглянула ему прямо в лицо, неотступно обращенное к ней. Она молча хлопала глазами, смущенная плутовским выражением его глаз и иронической усмешкой, с которыми он ожидал от нее ответа. Эмма почувствовала, что Фрэнк настойчиво давит ей на спину, а потом, не сумев сдержаться, к своему несказанному ужасу, холодно заявила:
- Я знаю, что вы - австралиец, майор Макгилл. Надеюсь, что ужасающие манеры, которые вы столь явно обнаружили сегодня днем, не характерны для всей вашей нации и проистекают только от недостатков вашего собственного воспитания. Иначе ваших соотечественников ждет холодный прием в этой стране, где женщины привыкли к уважительному отношению. Здесь вам не провинция, майор!
Долли от удивления широко раскрыла глаза, а Фрэнк воскликнул:
- Эмма, ты становишься невежливой!
Но майор Макгилл совершенно явно только развеселился. Он закинул голову и залился громким смехом, продолжая сжимать руку Эммы с такой силой, что та даже поморщилась. Эмма обратилась к Долли:
- Простите меня, Долли, я не хотела бы быть невежливой по отношению к вам. Пожалуйста, извините меня, но я вынуждена вас покинуть. Ужасно плохо себя чувствую. Определенно, мне досталось что-то несвежее за обедом.
Эмма попыталась освободить руку, но майор продолжал сжимать ее, словно клещами. Он сказал:
- Сдаюсь, миссис Лаудер. Признаюсь, что заслужил наказание.
Он наклонился вперед и подставил Эмме правую щеку.
- Не желаете ли закатить мне пощечину и покончить с этим?
Вспыхнув, Эмма отступила на шаг, но майор тут же втянул ее обратно за руку в общую группу.
- Думаю, что лучше подать миссис Лаудер бокал шампанского, а я надеюсь убедить ее в том, что даже среди колониалов попадаются вполне цивилизованные люди.
Он уверенно, по-хозяйски продел руку Эммы себе под локоть. Она попыталась вырваться, но Пол немедленно схватил ее свободной рукой и отрицательно покачал головой.
- Идемте, миссис Лаудер, - скомандовал он.
На Эмму вновь в упор смотрели его дерзкие, насмешливые глаза, и она ощутила к нему неприязнь еще более острую, нежели днем в ресторане.
- Извините нас, - заявил Долли и Фрэнку довольный собой Пол и увлек за собой Эмму.
- Немного шампанского остудит ваш пыл, - проговорил он, любезно раскланиваясь на ходу со знакомой парой, но не замедляя шага.
- Можно насильно привести лошадь к воде, но никто не способен силой заставить ее напиться, - прошипела кипящая от возмущения Эмма.
- Даже самые упрямые и горячие кобылицы рано и поздно желают напиться, миссис Лаудер, - тихо возразил Пол. - Все дело в том, когда их последний раз водили на водопой. На мой взгляд, вы просто сгораете от жажды.
Эти, внешне невинные, его слова несли в себе немалый подтекст, а его светящиеся неприкрытым желанием глаза лучше всяких слов говорили о его истинных намерениях и мыслях. Щеки Эммы стали пунцовыми, пока они таким образом двигались по гостиной, но, к еще большему своему замешательству, она вдруг заметила, что прикосновения Пола Макгилла, его пальцы, сжимающие ее руку, его локоть, тесно прижатый к ее обнаженному плечу, остро волнуют ее. Он выглядел выше и массивнее, чем показался ей днем в „Ритце”, и у нее было такое чувство, что он подавляет ее. От него веяло грубой силой, властной мужественностью, волновавшими Эмму. Комната плыла у нее перед глазами, ей казалось, что она вот-вот упадет в обморок. Странная нервная дрожь пробегала по ее телу, а сердце под зеленым бархатом ее платья билось так часто и с такой силой, что, казалось, было готово вырваться из груди. Эмма была ошеломлена и выведена из равновесия. „Это все из-за злости”, - подумала Эмма и сама поверила в то, что именно злоба была причиной ее странного возбуждения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
Пол уселся на стул и вытащил золотой портсигар. Он закурил сигарету, лихорадочно размышляя. Громадное состояние отца открывало перед ним любые двери, и он принялся перебирать в уме своих знакомых, ища среди них того, кто мог бы представить его Фрэнку Харту.
В гостиной Долли Моустен толпилось уже около дюжины гостей, когда вечером того же дня в нее вошли Эмма и Фрэнк. Эмма не успела сделать и трех шагов от дверей, когда она застыла на месте и схватила Фрэнка за руку. Он, удивленный, быстро обернулся к ней.
- Фрэнк, мы должны немедленно уйти, - прошептала Эмма.
Изумление отразилось на лице Фрэнка.
- Уйти? Но мы только что вошли.
Пальцы Эммы сжимали его руку, в ее глазах застыло умоляющее выражение.
- Пожалуйста, Фрэнк! Нам надо уходить, и немедленно.
- Не глупи, Эмма. Это произведет странное впечатление, а я не хочу обижать Долли. Это для нее будет смертельная обида. Не говоря уже о том, что она сейчас ведущая актриса в Лондоне, и хотя бы поэтому заслуживает уважения. Долли в прошлом была очень полезна для меня. Нет, она ни за что не простит, если мы сбежим. Почему вдруг такой поворот? Ты же раньше сама хотела прийти.
- Меня подташнивает, и я чувствую себя ужасно слабой, - быстро придумала Эмма.
- Извини, но боюсь, уже поздно, старушка, - пробормотал Фрэнк. К ним уже летела Долли Моустен, вся в облаке желтого шифона и блеске фальшивых бриллиантов, с ярко-рыжими волосами, словно нимб охватывающими ее прекрасное, но глуповатое лицо. В ее кильватере двигался тот самый австралийский майор, которого они уже видели сегодня в „Ритце”. „А, вот оно в чем дело”, - подумал про себя Фрэнк. Смеющимися глазами он взглянул на сестру и коротко бросил:
- Не пугайся, он не кусается.
Эмма не успела ничего возразить. Долли тепло приветствовала их и представила собравшимся, ее знаменитый голос звенел смехом, а экзальтированность, очаровывавшая гостей, показалась Эмме чрезмерной и удивительно безвкусной. Она отвернулась, чтобы избежать возникшего перед нею с хищным взглядом майора. Эмма почувствовала себя загнанной в угол и вдруг обнаружила, что ее рука оказалась зажатой в посторонней руке, значительно более крупной и сильной, чем ее собственная. Эмма попала в затруднительное положение и не решалась поднять голову, глядя вниз на его руку, поросшую густыми черными волосами.
- Я просто счастлив познакомиться с вами, миссис Лаудер. Это неописуемое удовольствие для меня, и я никак не рассчитывал, что оно так скоро меня настигнет, хотя, не скрою, я решил непременно свести с вами знакомство. Какая удача для нас обоих, что я решил сегодня вечером заглянуть к Долли, - говорил он звучным голосом, слегка растягивая слова. Его слабый австралийский акцент был почти незаметен.
„Что за нахальный и самодовольный тип”, - подумала Эмма, почувствовав, что то смущение и неудобство, которое она уже испытала сегодня в ресторане, снова накатывается на нее. Ей ужасно хотелось отхлестать его по щекам и только врожденная воспитанность удержала ее от опрометчивого шага. Вместо этого она подняла голову и, наконец, взглянула ему прямо в лицо, неотступно обращенное к ней. Она молча хлопала глазами, смущенная плутовским выражением его глаз и иронической усмешкой, с которыми он ожидал от нее ответа. Эмма почувствовала, что Фрэнк настойчиво давит ей на спину, а потом, не сумев сдержаться, к своему несказанному ужасу, холодно заявила:
- Я знаю, что вы - австралиец, майор Макгилл. Надеюсь, что ужасающие манеры, которые вы столь явно обнаружили сегодня днем, не характерны для всей вашей нации и проистекают только от недостатков вашего собственного воспитания. Иначе ваших соотечественников ждет холодный прием в этой стране, где женщины привыкли к уважительному отношению. Здесь вам не провинция, майор!
Долли от удивления широко раскрыла глаза, а Фрэнк воскликнул:
- Эмма, ты становишься невежливой!
Но майор Макгилл совершенно явно только развеселился. Он закинул голову и залился громким смехом, продолжая сжимать руку Эммы с такой силой, что та даже поморщилась. Эмма обратилась к Долли:
- Простите меня, Долли, я не хотела бы быть невежливой по отношению к вам. Пожалуйста, извините меня, но я вынуждена вас покинуть. Ужасно плохо себя чувствую. Определенно, мне досталось что-то несвежее за обедом.
Эмма попыталась освободить руку, но майор продолжал сжимать ее, словно клещами. Он сказал:
- Сдаюсь, миссис Лаудер. Признаюсь, что заслужил наказание.
Он наклонился вперед и подставил Эмме правую щеку.
- Не желаете ли закатить мне пощечину и покончить с этим?
Вспыхнув, Эмма отступила на шаг, но майор тут же втянул ее обратно за руку в общую группу.
- Думаю, что лучше подать миссис Лаудер бокал шампанского, а я надеюсь убедить ее в том, что даже среди колониалов попадаются вполне цивилизованные люди.
Он уверенно, по-хозяйски продел руку Эммы себе под локоть. Она попыталась вырваться, но Пол немедленно схватил ее свободной рукой и отрицательно покачал головой.
- Идемте, миссис Лаудер, - скомандовал он.
На Эмму вновь в упор смотрели его дерзкие, насмешливые глаза, и она ощутила к нему неприязнь еще более острую, нежели днем в ресторане.
- Извините нас, - заявил Долли и Фрэнку довольный собой Пол и увлек за собой Эмму.
- Немного шампанского остудит ваш пыл, - проговорил он, любезно раскланиваясь на ходу со знакомой парой, но не замедляя шага.
- Можно насильно привести лошадь к воде, но никто не способен силой заставить ее напиться, - прошипела кипящая от возмущения Эмма.
- Даже самые упрямые и горячие кобылицы рано и поздно желают напиться, миссис Лаудер, - тихо возразил Пол. - Все дело в том, когда их последний раз водили на водопой. На мой взгляд, вы просто сгораете от жажды.
Эти, внешне невинные, его слова несли в себе немалый подтекст, а его светящиеся неприкрытым желанием глаза лучше всяких слов говорили о его истинных намерениях и мыслях. Щеки Эммы стали пунцовыми, пока они таким образом двигались по гостиной, но, к еще большему своему замешательству, она вдруг заметила, что прикосновения Пола Макгилла, его пальцы, сжимающие ее руку, его локоть, тесно прижатый к ее обнаженному плечу, остро волнуют ее. Он выглядел выше и массивнее, чем показался ей днем в „Ритце”, и у нее было такое чувство, что он подавляет ее. От него веяло грубой силой, властной мужественностью, волновавшими Эмму. Комната плыла у нее перед глазами, ей казалось, что она вот-вот упадет в обморок. Странная нервная дрожь пробегала по ее телу, а сердце под зеленым бархатом ее платья билось так часто и с такой силой, что, казалось, было готово вырваться из груди. Эмма была ошеломлена и выведена из равновесия. „Это все из-за злости”, - подумала Эмма и сама поверила в то, что именно злоба была причиной ее странного возбуждения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149