Если позволить Бо и дальше управлять плантацией в том же духе, он разорит ее, как и предсказывал Роман. Тина, Гаттерас, нерожденный ребенок, сотни гавайских и японских рабочих, пастор, вся деревня зависели от сахарной плантации. Если ее хозяин разорится, как случалось с другими плантаторами…
– Бо, разве Маунтен Вью принадлежит лишь тебе? – жестко спросила Селия. – Ведь Роман – совладелец плантации и завода! Как и твой отец, ты отказываешься признать это. Вы вели себя так, словно в Маунтен Вью хозяева только вы. Но ровно половина принадлежит Роману. Он имеет право знать о том, что здесь происходит, и это тебя гнетет, не так ли?
– Селия…
– Наш ребенок унаследует лишь половину Маунтен Вью, твою половину. Другая половина достанется Роману Бернсайду, и если когда-нибудь я увижу, что рабочих бьют, то отправлюсь в Лахаина и привезу Романа. И тогда мы посмотрим, кто на самом деле управляет Маунтен Вью! – Бо побледнел:
– Селия, ты не станешь… Ты не знаешь… Он убийца.
– Да? Я сидела возле твоего умирающего отца, и он признался, что сам спровоцировал Романа. Джон все эти годы преследовал брата, а тот только защищался.
– Лжешь!
– Гензо слышал это, и, если ты спросишь его, он подтвердит.
Они посмотрели друг другу в глаза, потом Бо опустил голову. Селия поняла, что выиграла, но ей не стало легче. Она поняла, что ради достижения своих целей затронула что-то очень болезненное для Бо.
Между тем ее муж разглядывал разбросанные бумаги, словно забыв о ее существовании.
– Пожалуйста, поговори с Григгсом, – наконец попросила Селия. – Скажи ему, чтобы не бил рабочих.
– Как пожелаешь.
– Да, я этого желаю, Бо. И еще я желаю… – Но она подавила раздражение. Что толку об этом говорить? Ее замужество – фарс, сделка, от которой оба проиграли. Они не понимали друг друга, никогда не понимали…
Селия вышла из конторы, светило яркое солнце, где-то громыхала повозка, но, поглощенная мыслями, Селия ничего не слышала и не видела.
Спустившись по ступенькам, она вышла на площадь.
– Мисси… – донесся до нее предостерегающий крик, перекрывший грохот колес. Вот тут это и произошло. Рев вола, и обрушившееся на нее ярмо… Селию потащило куда-то вниз и затем отбросило в пыль.
Глава 20
Боль. Пронизывающая боль овладела всем ее существом. Селия смутно чувствовала, как ее подняли чьи-то руки и куда-то понесли. Кто-то гладил девушку по щекам и звал по имени.
Иногда, открывая глаза, она видела встревоженное лицо Бо:
– Селия!.. Боже мой…
Он что-то испуганно говорил, но Селия не разбирала слов. Затем время словно остановилось. Она очнулась у себя в комнате в Маунтен Вью. Кто-то плакал. Появилась Тина, люди приходили и уходили, произносили слово «доктор», меняли белье, тихо говорили о Селии. Гаттерас и Леинани что-то обеспокоенно обсуждали. Неужели они не послали за Романом? Он ведь врач. И он любил ее. Она тоже любила его. Мысли мешались, их спутала боль. Внутри все горело, Селия застонала:
– Роман…
– Он еще не приехал, детка. Он же в Лахаина, а ты знаешь, как это далеко. Может, он занят с больным.
Кто-то положил ей на лоб холодный компресс. Селия ощутила запах эссенции гелиотропа, которой душилась тетя Гаттерас.
– Селия, бедняжка, какое счастье, что ты осталась жива. Благодари Бога, что так случилось.
Девушка напряглась: боль пронзила ее правую икру и пах.
– Что… что произошло?
– Тебя чуть не раздавила повозка. Вол сбил тебя с ног и чудом не прошел по тебе. Если бы возница не увидел… Если бы Бо не услышал его криков и не прибежал…
– Бо? – Она покачала головой.
– Бо и возница спасли тебя, дорогая. А теперь твой муж стоит за дверью и очень беспокоится.
Бо беспокоится?
Селия себе не представляла этого.
– Но что… Что со мной? Моя нога… – Гаттерас замялась:
– Тебя покалечило, нога разорвана в нескольких местах, но, надеюсь, кость не сломана. Роман определит это.
Гаттерас умолкла, словно не решаясь что-то добавить.
Селия откинулась на подушки и закрыла глаза.
Потом над ней склонился Бо, схватив ее руки с такой силой, что Селия вскрикнула. От избытка чувства его глаза затуманились.
– Селия! Ты шла прямо наперерез повозке! Разве ты ее не видела? – Он еще сильнее сжал ее руку, и Селия увидела, что он плачет.
– Не надо, – прошептала она.
– Не понимаю, почему ты шла наперерез повозке: Это так глупо и опасно! А теперь… Теперь ты его потеряла.
– Потеряла?
– Ну да; Селия. Гаттерас еще тебе не сказала? Ты потеряла ребенка, моего мальчика, моего сына! Ты его потеряла! И все это из-за твоей небрежности, эгоизма…
Потеряла ребенка! Потрясенная, она уставилась на Бо.
– Вы ее расстраиваете, – донесся издалека голос Гаттерас.
– Ну и что? Она…
– Я не разрешаю ее огорчать. Пожалуйста, уйдите, Бо! Когда успокоитесь, возвращайтесь.
Бо неохотно ушел, а Селии казалось, что полог кровати опускается и вот-вот раздавит ее. Ее ребенок мертв! Слезы застилали ей глаза.
– Тетя Гаттерас, это… это правда? – Гаттерас вздохнула:
– Да, Селия, боюсь, что так. Несчастный случай привел к выкидышу. Леинани и я делали все возможное, чтобы помочь тебе.
– О Боже!
Селия была оглушена. Ее ребенок! Он никогда не родится.
– Это жестокий удар, дорогая, но у тебя еще будут дети.
«Проклятие Бернсайдов», – вспомнила девушка то, о чем рассказывала ей несколько месяцев назад в Гонолулу Катрин Уитт. Теперь она – жена Бернсайда.
Ее охватила дрожь. Нет! С ней это не могло случиться! Ведь она нормально себя чувствует, а так не бывает после выкидыша. Селия тряхнула головой, силясь собраться с мыслями. Да, она неплохо себя чувствует, только слегка повредила ногу. Приедет Роман, наложит повязку, велит ей походить с палочкой… Ее снова стало клонить в сон.
– Отдохни, – прошептала Гаттерас. – Роман приедет, он вылечит твою ногу. Все, что тебе сейчас нужно, – это поправляться.
Вечером в комнате Селии зажгли лампы. Леинани принесла поднос с бульоном, бисквитами и соком манго, но Селия едва притронулась к еде. Вокруг лампы кружились мошки, свет падал на лицо Романа, встревоженное и сердитое.
– Почему вы скрыли от меня, что беременны? – Она смотрела на него, пытаясь преодолеть боль.
Кожа горела, глаза резало, в растянутой лодыжке пульсировала боль.
– Почему я должна была сказать вам об этом? – Селия никогда не видела Романа в таком гневе.
Он комкал в руке кусочек марли от ее повязки.
Ни за что на свете она не скажет Роману, что это был его ребенок.
– Это касалось только моего мужа, – прошептала она.
– Ваш муж! – Роман скрутил кусочек марли и сунул его в свою медицинскую сумку. – Злобный молодой щенок! Селия, Селия… – Его голос дрогнул. – А теперь вы потеряли ребенка, и я узнал об этом слишком поздно.
– А что бы вы сделали, если бы знали? Поздравили бы меня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
– Бо, разве Маунтен Вью принадлежит лишь тебе? – жестко спросила Селия. – Ведь Роман – совладелец плантации и завода! Как и твой отец, ты отказываешься признать это. Вы вели себя так, словно в Маунтен Вью хозяева только вы. Но ровно половина принадлежит Роману. Он имеет право знать о том, что здесь происходит, и это тебя гнетет, не так ли?
– Селия…
– Наш ребенок унаследует лишь половину Маунтен Вью, твою половину. Другая половина достанется Роману Бернсайду, и если когда-нибудь я увижу, что рабочих бьют, то отправлюсь в Лахаина и привезу Романа. И тогда мы посмотрим, кто на самом деле управляет Маунтен Вью! – Бо побледнел:
– Селия, ты не станешь… Ты не знаешь… Он убийца.
– Да? Я сидела возле твоего умирающего отца, и он признался, что сам спровоцировал Романа. Джон все эти годы преследовал брата, а тот только защищался.
– Лжешь!
– Гензо слышал это, и, если ты спросишь его, он подтвердит.
Они посмотрели друг другу в глаза, потом Бо опустил голову. Селия поняла, что выиграла, но ей не стало легче. Она поняла, что ради достижения своих целей затронула что-то очень болезненное для Бо.
Между тем ее муж разглядывал разбросанные бумаги, словно забыв о ее существовании.
– Пожалуйста, поговори с Григгсом, – наконец попросила Селия. – Скажи ему, чтобы не бил рабочих.
– Как пожелаешь.
– Да, я этого желаю, Бо. И еще я желаю… – Но она подавила раздражение. Что толку об этом говорить? Ее замужество – фарс, сделка, от которой оба проиграли. Они не понимали друг друга, никогда не понимали…
Селия вышла из конторы, светило яркое солнце, где-то громыхала повозка, но, поглощенная мыслями, Селия ничего не слышала и не видела.
Спустившись по ступенькам, она вышла на площадь.
– Мисси… – донесся до нее предостерегающий крик, перекрывший грохот колес. Вот тут это и произошло. Рев вола, и обрушившееся на нее ярмо… Селию потащило куда-то вниз и затем отбросило в пыль.
Глава 20
Боль. Пронизывающая боль овладела всем ее существом. Селия смутно чувствовала, как ее подняли чьи-то руки и куда-то понесли. Кто-то гладил девушку по щекам и звал по имени.
Иногда, открывая глаза, она видела встревоженное лицо Бо:
– Селия!.. Боже мой…
Он что-то испуганно говорил, но Селия не разбирала слов. Затем время словно остановилось. Она очнулась у себя в комнате в Маунтен Вью. Кто-то плакал. Появилась Тина, люди приходили и уходили, произносили слово «доктор», меняли белье, тихо говорили о Селии. Гаттерас и Леинани что-то обеспокоенно обсуждали. Неужели они не послали за Романом? Он ведь врач. И он любил ее. Она тоже любила его. Мысли мешались, их спутала боль. Внутри все горело, Селия застонала:
– Роман…
– Он еще не приехал, детка. Он же в Лахаина, а ты знаешь, как это далеко. Может, он занят с больным.
Кто-то положил ей на лоб холодный компресс. Селия ощутила запах эссенции гелиотропа, которой душилась тетя Гаттерас.
– Селия, бедняжка, какое счастье, что ты осталась жива. Благодари Бога, что так случилось.
Девушка напряглась: боль пронзила ее правую икру и пах.
– Что… что произошло?
– Тебя чуть не раздавила повозка. Вол сбил тебя с ног и чудом не прошел по тебе. Если бы возница не увидел… Если бы Бо не услышал его криков и не прибежал…
– Бо? – Она покачала головой.
– Бо и возница спасли тебя, дорогая. А теперь твой муж стоит за дверью и очень беспокоится.
Бо беспокоится?
Селия себе не представляла этого.
– Но что… Что со мной? Моя нога… – Гаттерас замялась:
– Тебя покалечило, нога разорвана в нескольких местах, но, надеюсь, кость не сломана. Роман определит это.
Гаттерас умолкла, словно не решаясь что-то добавить.
Селия откинулась на подушки и закрыла глаза.
Потом над ней склонился Бо, схватив ее руки с такой силой, что Селия вскрикнула. От избытка чувства его глаза затуманились.
– Селия! Ты шла прямо наперерез повозке! Разве ты ее не видела? – Он еще сильнее сжал ее руку, и Селия увидела, что он плачет.
– Не надо, – прошептала она.
– Не понимаю, почему ты шла наперерез повозке: Это так глупо и опасно! А теперь… Теперь ты его потеряла.
– Потеряла?
– Ну да; Селия. Гаттерас еще тебе не сказала? Ты потеряла ребенка, моего мальчика, моего сына! Ты его потеряла! И все это из-за твоей небрежности, эгоизма…
Потеряла ребенка! Потрясенная, она уставилась на Бо.
– Вы ее расстраиваете, – донесся издалека голос Гаттерас.
– Ну и что? Она…
– Я не разрешаю ее огорчать. Пожалуйста, уйдите, Бо! Когда успокоитесь, возвращайтесь.
Бо неохотно ушел, а Селии казалось, что полог кровати опускается и вот-вот раздавит ее. Ее ребенок мертв! Слезы застилали ей глаза.
– Тетя Гаттерас, это… это правда? – Гаттерас вздохнула:
– Да, Селия, боюсь, что так. Несчастный случай привел к выкидышу. Леинани и я делали все возможное, чтобы помочь тебе.
– О Боже!
Селия была оглушена. Ее ребенок! Он никогда не родится.
– Это жестокий удар, дорогая, но у тебя еще будут дети.
«Проклятие Бернсайдов», – вспомнила девушка то, о чем рассказывала ей несколько месяцев назад в Гонолулу Катрин Уитт. Теперь она – жена Бернсайда.
Ее охватила дрожь. Нет! С ней это не могло случиться! Ведь она нормально себя чувствует, а так не бывает после выкидыша. Селия тряхнула головой, силясь собраться с мыслями. Да, она неплохо себя чувствует, только слегка повредила ногу. Приедет Роман, наложит повязку, велит ей походить с палочкой… Ее снова стало клонить в сон.
– Отдохни, – прошептала Гаттерас. – Роман приедет, он вылечит твою ногу. Все, что тебе сейчас нужно, – это поправляться.
Вечером в комнате Селии зажгли лампы. Леинани принесла поднос с бульоном, бисквитами и соком манго, но Селия едва притронулась к еде. Вокруг лампы кружились мошки, свет падал на лицо Романа, встревоженное и сердитое.
– Почему вы скрыли от меня, что беременны? – Она смотрела на него, пытаясь преодолеть боль.
Кожа горела, глаза резало, в растянутой лодыжке пульсировала боль.
– Почему я должна была сказать вам об этом? – Селия никогда не видела Романа в таком гневе.
Он комкал в руке кусочек марли от ее повязки.
Ни за что на свете она не скажет Роману, что это был его ребенок.
– Это касалось только моего мужа, – прошептала она.
– Ваш муж! – Роман скрутил кусочек марли и сунул его в свою медицинскую сумку. – Злобный молодой щенок! Селия, Селия… – Его голос дрогнул. – А теперь вы потеряли ребенка, и я узнал об этом слишком поздно.
– А что бы вы сделали, если бы знали? Поздравили бы меня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75