– спросила Гаттерас.
– Это… то, о чем я когда-то ей говорил. Я так не думал, сказал это назло.
– Вы ее любите, Роман, да? – спросила Гаттерас.
– Да, помоги мне Бог. Я люблю ее!
– Тогда почему вы не женились на ней?
– Да ведь она нарочно вышла за Бо, чтобы досадить мне, уверен. А теперь случилось это несчастье. Выкидыш, Боже мой… Селия, бедная Селия… Только бы она продержалась еще несколько часов! Я все для нее сделаю, клянусь! Клянусь всем, что мне дорого!
– Но как? – удивилась Гаттерас. – Что вы можете теперь сделать? Слишком поздно! У нее есть муж, она поклялась ему в верности перед Богом, перед Богом и людьми. Что же делать?
– Не знаю. – глухо ответил Роман. – Я просто хочу, чтобы она выжила, но не уверен в этом.
Селия шла по длинному темному тоннелю, заросшему папоротником и увитому толстыми виноградными лозами, которые она с трудом раздвигала. В конце тоннеля были слышны голоса, и ей хотелось туда добраться, но путь преграждали виноградные лозы… Она застонала.
«Селия… Дорогая… Ты должна бороться… Пожалуйста. Попробуй справиться. Не сдавайся. Я постараюсь тебе помочь».
Голоса. О чем они говорят, понять невозможно, но она уловила интонацию: казалось, настаивают на чем-то очень важном. Она все упорнее сражается с лозами, но справиться все труднее. У нее нет ножа, чтобы их перерезать.
«Живи, Селия, живи! Ты должна преодолеть кризис, моя девочка, должна! Я все сделаю, все… О Боже…»
Странно, но виноградные лозы, перекрывшие путь, казалось, раздвигаются. Наконец Селии удалось расчистить узкий проход. Голоса стали слышны отчетливее. Они доносились от выхода из тоннеля, оттуда, где сиял ослепительный свет.
– Она сегодня лучше выглядит, как по-вашему, Роман? Цвет лица… Или это мне только кажется?
– Нет, это не кажется. Лихорадка проходят. Она дрожит, Гаттерас, Простыми, быстро! Иначе у нее начнутся судороги!
Селия выползла из тоннеля, щурясь от яркого, слепящего света, и застонала, прикрыв лицо руками.
– Селия, – мягко произнес кто-то. – Селия, выпей вот это.
Она ощутила густой зловонный– запах, от которого тошнило. Селия попыталась оттолкнуть питье.
– Выпей, Селия, это целебный чай. Я сам его приготовил, он поможет тебе выздороветь, – сказал Роман. – И открой глаза, посмотри, какой прекрасный день! На небе легкие облака, сегодня: сильный ветер. Слышишь, как он свистит?
Селия лежала очень тихо. Да, она слышала свист ветра, знакомый звук, возвращающий ее к жизни, и на небе действительно были легкие облака. Девушке казалось, будто она вернулась из долгого путешествия. Но ей не хотелось пить отвратительный травяной чай.
– Тьфу!
Роман радостно засмеялся:
– Ну, раз вы отталкиваете чашку, значит, идете на поправку! Теперь все образуется, только выпейте лекарство. Ну, давайте же!
Селия открыла рот и с отвращением проглотила ложку горького снадобья.
– Это старое местное средство, – улыбаясь, пояснил Роман. – Я сам собирал эти травы у Кипахулу. – Он улыбался ей. Его измученное лицо покрывала многодневная щетина. Роман нежно сжал ее ладони.
Селия схватила его за руку, мечтая о том, чтобы он никогда не уходил.
– Не покидайте меня так скоро, – прошептала она.
– Покинуть вас? После всех моих трудов? Нет, Селия Бернсайд, я не собираюсь уезжать из Маунтен Вью, пока не буду абсолютно уверен в вашем выздоровлении. – Роман снова улыбнулся и снова протянул ей настойку. – Выпейте, Селия, все до последнего глотка. Я требую.
– Ты всем обязана Роману Бернсайду. – Гаттерас подала Селии куриный бульон. – Он пять ночей провел у твоей постели, не смыкая глаз.
– Да?
Селия чувствовала полный упадок сил. Прошедшие пять дней она вспоминала, как жуткий сон. Склонившееся над ней лицо Романа, его рыдания, нежность его прикосновений.
– Более того, он выдержал настоящее сражение с твоим мужем, который возражал против его методов лечения. В какой-то момент мне показалось, что они убьют друг друга из-за тебя. К счастью, Роман победил. – Гаттерас чуть вздрогнула. – Признаюсь, я тоже ужасно о тебе беспокоилась. Не дай Бог мне тебя пережить, дорогая!
Спустя несколько дней Селия сидела в постели. К ней не раз наведывался Бо, давая понять, что ребенок погиб по ее вине. Муж еще больше похудел, возле рта и на лбу появились морщины. Бо горячо говорил о проявленном им мужестве.
Несмотря на слабость, Селия разгневалась:
– Твое мужество здесь ни при чем! Произошел несчастный случай. Неужели ты думаешь, что я нарочно все это сделала?
Бо пожал плечами:
– Кто знает, на что ты способна, Селия? Ты непредсказуема, а Роман не смеет торчать здесь только потому, что спас тебе жизнь!
Селия взглянула на мужа и едва удержалась от резкости. Конечно, Бо ревновал. И она не могла осуждать его за это. Если бы он знал… Если бы он заподозрил, что ребенок, которого она потеряла, был от Романа, это уничтожило бы его.
Но Бо не мог этого узнать.
В тот вечер Роман пришел в комнату Селии, чтобы измерить температуру и послушать легкие.
Они беседовали о делах плантации, о пациентах Романа, о школе. Роман выглядел отдохнувшим, был чисто выбрит и казался спокойным. Селии хотелось дотронуться до его волос, погладить по голове. Как он красив!
Несколько раз их руки как бы случайно соприкасались, и Селию тут же охватывала дрожь. Даже сейчас, после болезни, она испытывала неудержимое влечение к Роману.
Она гнала от себя мысль о том, что через несколько дней Роман уедет, вернется к своей врачебной практике в Лахаина. Сейчас он здесь, с ней, разве не так? Она мечтала провести с ним еще несколько часов и насладиться ими, не думая о подстерегающем ее одиночестве.
Селия рассказала Роману, что в начале болезни ее преследовал страх оказаться жертвой проклятия Бернсайдов.
Роман нахмурился:
– Что вы об этом знаете?
– Только о женах, которые умирали в родах. Они похоронены на кладбище Бернсайдов, это же не секрет. – Селия взглянула на Романа. – Ваша жена Хоуп тоже умерла в родах, – робко добавила она.
Роман удрученно молчал, а когда заговорил, его голос звучал глуше, чем обычно:
– Мы уже говорили об этом. Иногда, Селия, я мучаю себя вопросами, на которые нет ответа. Существует ли семейное проклятие, передающееся из поколения в поколение? И от него ли погибла Хоуп?
– Но… Нет, конечно же, нет!
– Вы уверены? Многие болезни передаются по наследству: умственная отсталость, уродства. Что если мужская ветвь Бернсайдов виновна в том, что у их жен происходят выкидыши или рождаются мертвые дети? Может, порча мужчин передается женщинам? – Роман горячо продолжал: – Я не хочу принести вреда ни одной женщине. Никогда. Вы же знаете, и моя мать умерла в родах.
Заглянув в глаза Романа, Селия поняла: он считает себя отцом ее погибшего ребенка. Ее сердце:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
– Это… то, о чем я когда-то ей говорил. Я так не думал, сказал это назло.
– Вы ее любите, Роман, да? – спросила Гаттерас.
– Да, помоги мне Бог. Я люблю ее!
– Тогда почему вы не женились на ней?
– Да ведь она нарочно вышла за Бо, чтобы досадить мне, уверен. А теперь случилось это несчастье. Выкидыш, Боже мой… Селия, бедная Селия… Только бы она продержалась еще несколько часов! Я все для нее сделаю, клянусь! Клянусь всем, что мне дорого!
– Но как? – удивилась Гаттерас. – Что вы можете теперь сделать? Слишком поздно! У нее есть муж, она поклялась ему в верности перед Богом, перед Богом и людьми. Что же делать?
– Не знаю. – глухо ответил Роман. – Я просто хочу, чтобы она выжила, но не уверен в этом.
Селия шла по длинному темному тоннелю, заросшему папоротником и увитому толстыми виноградными лозами, которые она с трудом раздвигала. В конце тоннеля были слышны голоса, и ей хотелось туда добраться, но путь преграждали виноградные лозы… Она застонала.
«Селия… Дорогая… Ты должна бороться… Пожалуйста. Попробуй справиться. Не сдавайся. Я постараюсь тебе помочь».
Голоса. О чем они говорят, понять невозможно, но она уловила интонацию: казалось, настаивают на чем-то очень важном. Она все упорнее сражается с лозами, но справиться все труднее. У нее нет ножа, чтобы их перерезать.
«Живи, Селия, живи! Ты должна преодолеть кризис, моя девочка, должна! Я все сделаю, все… О Боже…»
Странно, но виноградные лозы, перекрывшие путь, казалось, раздвигаются. Наконец Селии удалось расчистить узкий проход. Голоса стали слышны отчетливее. Они доносились от выхода из тоннеля, оттуда, где сиял ослепительный свет.
– Она сегодня лучше выглядит, как по-вашему, Роман? Цвет лица… Или это мне только кажется?
– Нет, это не кажется. Лихорадка проходят. Она дрожит, Гаттерас, Простыми, быстро! Иначе у нее начнутся судороги!
Селия выползла из тоннеля, щурясь от яркого, слепящего света, и застонала, прикрыв лицо руками.
– Селия, – мягко произнес кто-то. – Селия, выпей вот это.
Она ощутила густой зловонный– запах, от которого тошнило. Селия попыталась оттолкнуть питье.
– Выпей, Селия, это целебный чай. Я сам его приготовил, он поможет тебе выздороветь, – сказал Роман. – И открой глаза, посмотри, какой прекрасный день! На небе легкие облака, сегодня: сильный ветер. Слышишь, как он свистит?
Селия лежала очень тихо. Да, она слышала свист ветра, знакомый звук, возвращающий ее к жизни, и на небе действительно были легкие облака. Девушке казалось, будто она вернулась из долгого путешествия. Но ей не хотелось пить отвратительный травяной чай.
– Тьфу!
Роман радостно засмеялся:
– Ну, раз вы отталкиваете чашку, значит, идете на поправку! Теперь все образуется, только выпейте лекарство. Ну, давайте же!
Селия открыла рот и с отвращением проглотила ложку горького снадобья.
– Это старое местное средство, – улыбаясь, пояснил Роман. – Я сам собирал эти травы у Кипахулу. – Он улыбался ей. Его измученное лицо покрывала многодневная щетина. Роман нежно сжал ее ладони.
Селия схватила его за руку, мечтая о том, чтобы он никогда не уходил.
– Не покидайте меня так скоро, – прошептала она.
– Покинуть вас? После всех моих трудов? Нет, Селия Бернсайд, я не собираюсь уезжать из Маунтен Вью, пока не буду абсолютно уверен в вашем выздоровлении. – Роман снова улыбнулся и снова протянул ей настойку. – Выпейте, Селия, все до последнего глотка. Я требую.
– Ты всем обязана Роману Бернсайду. – Гаттерас подала Селии куриный бульон. – Он пять ночей провел у твоей постели, не смыкая глаз.
– Да?
Селия чувствовала полный упадок сил. Прошедшие пять дней она вспоминала, как жуткий сон. Склонившееся над ней лицо Романа, его рыдания, нежность его прикосновений.
– Более того, он выдержал настоящее сражение с твоим мужем, который возражал против его методов лечения. В какой-то момент мне показалось, что они убьют друг друга из-за тебя. К счастью, Роман победил. – Гаттерас чуть вздрогнула. – Признаюсь, я тоже ужасно о тебе беспокоилась. Не дай Бог мне тебя пережить, дорогая!
Спустя несколько дней Селия сидела в постели. К ней не раз наведывался Бо, давая понять, что ребенок погиб по ее вине. Муж еще больше похудел, возле рта и на лбу появились морщины. Бо горячо говорил о проявленном им мужестве.
Несмотря на слабость, Селия разгневалась:
– Твое мужество здесь ни при чем! Произошел несчастный случай. Неужели ты думаешь, что я нарочно все это сделала?
Бо пожал плечами:
– Кто знает, на что ты способна, Селия? Ты непредсказуема, а Роман не смеет торчать здесь только потому, что спас тебе жизнь!
Селия взглянула на мужа и едва удержалась от резкости. Конечно, Бо ревновал. И она не могла осуждать его за это. Если бы он знал… Если бы он заподозрил, что ребенок, которого она потеряла, был от Романа, это уничтожило бы его.
Но Бо не мог этого узнать.
В тот вечер Роман пришел в комнату Селии, чтобы измерить температуру и послушать легкие.
Они беседовали о делах плантации, о пациентах Романа, о школе. Роман выглядел отдохнувшим, был чисто выбрит и казался спокойным. Селии хотелось дотронуться до его волос, погладить по голове. Как он красив!
Несколько раз их руки как бы случайно соприкасались, и Селию тут же охватывала дрожь. Даже сейчас, после болезни, она испытывала неудержимое влечение к Роману.
Она гнала от себя мысль о том, что через несколько дней Роман уедет, вернется к своей врачебной практике в Лахаина. Сейчас он здесь, с ней, разве не так? Она мечтала провести с ним еще несколько часов и насладиться ими, не думая о подстерегающем ее одиночестве.
Селия рассказала Роману, что в начале болезни ее преследовал страх оказаться жертвой проклятия Бернсайдов.
Роман нахмурился:
– Что вы об этом знаете?
– Только о женах, которые умирали в родах. Они похоронены на кладбище Бернсайдов, это же не секрет. – Селия взглянула на Романа. – Ваша жена Хоуп тоже умерла в родах, – робко добавила она.
Роман удрученно молчал, а когда заговорил, его голос звучал глуше, чем обычно:
– Мы уже говорили об этом. Иногда, Селия, я мучаю себя вопросами, на которые нет ответа. Существует ли семейное проклятие, передающееся из поколения в поколение? И от него ли погибла Хоуп?
– Но… Нет, конечно же, нет!
– Вы уверены? Многие болезни передаются по наследству: умственная отсталость, уродства. Что если мужская ветвь Бернсайдов виновна в том, что у их жен происходят выкидыши или рождаются мертвые дети? Может, порча мужчин передается женщинам? – Роман горячо продолжал: – Я не хочу принести вреда ни одной женщине. Никогда. Вы же знаете, и моя мать умерла в родах.
Заглянув в глаза Романа, Селия поняла: он считает себя отцом ее погибшего ребенка. Ее сердце:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75