Впереди еще одна ночь, которую придется провести за решеткой. Господи, много бы она отдала сейчас за то, чтобы заснуть…
Днем в тюрьму поступили новички, солдаты из осажденного Виксберга. Вид у них был жалкий. По их рассказам, обстановка в городе и окрестностях приближалась к катастрофической. Генерал Ли отчаянно пытался оттянуть на себя силы северян, но ему это пока плохо удавалось.
Зато она встретила солдата, который видел Брента. Он рассказал ей, что ее брат работает в каком-то секретном госпитале под Ричмондом. Он же слышал, что Джером оправился от ранения и продолжает ходить в море на своей барке. Джулиан находился в расположении армии северной Виргинии, а Йен — в армии Потомака… И теперь в любой момент они могли встретиться. Либо в сражении, либо после него, отыскивая раненых среди груды трупов.
Стук в дверь прервал течение ее грустных мыслей. Было уже поздно, в такой час ее обычно никто не тревожил. Сидни подошла к двери.
— Кто?
— Это я, мэм. Можно войти?
Она узнала голос и улыбнулась.
— Конечно, сержант Грейнджер. Заходите.
Дверь открылась.
— К вам гости, мэм.
Сидни удивилась, в сердце забилась слабая надежда на чудо. Но в следующее мгновение она увидела в дверях Джесса Холстона и инстинктивно отшатнулась. Он вновь был в форме офицера кавалерии. Этот синий мундир вызывал в душе Сидни неприязнь. Овладев собой, она бросила на него настороженный взгляд и… вдруг смутилась.
Ей казалось, что она вся пропиталась неприятными тюремными запахами. Сидни почувствовала себя дурнушкой и грязнулей, и ей трудно было прямо смотреть в глаза этому лощеному молодому красавцу.
— Какого черта вам здесь нужно? — спросила она сухо.
— Ну, не буду вам мешать… — кашлянув, сказал Грейнджер и вышел за порог.
— Нет, стойте! Я не хочу, чтобы вы оставляли меня наедине с этим… с этим…
Но дверь уже захлопнулась.
Она вновь обернулась к Джессу. Тот подошел к стене и смотрел в окно. Оно было небольшое, но из него открывался неплохой вид на улицы Вашингтона. По слухам, когда здесь содержали Розу Гринхау, она умудрялась передавать какие-то сведения своим соратникам даже через это окно.
— Я задала вопрос!
— Сидни… — Джесс повернулся. — Чего вы боитесь? Что я вам такого сделал, что вы на меня даже смотреть не можете? Успокойтесь, ради Бога, я вовсе не собираюсь валить вас на эту жалкую кушетку и насиловать на правах победителя.
Сидни демонстративно отвернулась в сторону.
— Вы негодяй и мерзавец! Что вы мне сделали? Это вы меня сюда упекли!
— Нет, Сидни, сюда вы упекли себя сами.
— Когда закончится война и все эти события станут достоянием истории, тогда и посмотрим, кто из нас был прав, кто виноват.
— Согласен. Но есть вещи морального, этического порядка, которые настолько очевидны, что с ними не нужно разбираться историкам.
— Оставим это. Я не могу тратить время на пустые препирательства. Что вам здесь нужно? Если вам хочется пофилософствовать о вещах морального порядка, возьмите себе в собеседники кого-нибудь другого.
— Я пришел вовсе не за этим.
— Поймите, мне неприятно само ваше присутствие! Прошу вас, уйдите, уйдите! Если, конечно, вы не собираетесь меня освободить.
— Гм. Как раз это я и хочу сделать.
— Что?
У Сидни перехватило дыхание.
— Я пришел сюда затем, чтобы освободить вас.
Сердце бешено колотилось у нее в груди. Она страшно боялась. Вчера в тюрьме повесился один из южан, но отнюдь не это ее испугало. Впереди ее ждал суд и, возможно, суровый приговор, но об этом она вообще не думала. Нет, она боялась другого. Она не сомневалась: если ее родные узнают о том, где она находится, они сделают все, чтобы вернуть ей свободу. И одному Богу известно, что с ними случится, когда они попытаются пробраться в Вашингтон и в тюрьму…
— Зачем вам это нужно? — осторожно спросила она.
— Меня навестила одна ваша приятельница и убедила в том, что если вы задержитесь здесь, случится что-то очень нехорошее.
Сидни нахмурилась.
— Рианнон Тремейн?
Она чуть не добавила «ведьма». Правда, без всякой злости. Нога рядового Лоутона заживала прямо на глазах.
— Именно.
Сидни пробежала кончиком языка по внезапно пересохшим губам.
— И как вы собираетесь освободить меня?
— Есть один способ.
— Какой?
Джесс пожал плечами и усмехнулся:
— Предвижу, что вам он не очень понравится. Но миссис Тремейн сказала, что ради свободы вы готовы на все.
— Почти на все, — согласилась Сидни, не спуская настороженного взгляда с Джесса. — Итак, я слушаю вас, капитан Холстон. Каков ваш план, и что я должна сделать?
— Сейчас я скажу вам, и у вас будет минут пять на размышления, не больше.
— Отчего так мало?
— Видите ли, меня снова вызывают на фронт. Армия Потомака нуждается в кавалеристах-разведчиках, а у меня сложилась хорошая репутация.
Губы Сидни тронула легкая улыбка, но она вовремя спохватилась. Нет-нет, больше никогда он не увидит ее улыбки! Идиот! Мерзавец!
— Говорите, капитан.
Он сказал.
— Нет! — вскричала Сидни, прижавшись спиной к холодной стене.
Он развел руками.
— Это был ваш единственный шанс. Поверьте, другого способа освободить вас не существует. Ну что ж… воля ваша.
Он направился к дверям. Сидни заставила себя оторваться от стены и сглотнула подступивший к горлу комок. Сейчас он уйдет, покинет Вашингтон, и все… А она останется здесь. Одна. И неизвестно, что с ней будет дальше. Ее повесят, или она сгниет тут заживо. Или сюда явятся отец и Джером, и их убьют…
— Постойте! — крикнула она ему в спину.
Он остановился у открытой двери и обернулся.
— Так быстро передумали?
— Перестаньте улыбаться, негодяй! — возмущенно проговорила Сидни.
— Значит, не передумали?
— Когда все это… нужно сделать?
— Сейчас.
— Как сейчас?!
— Прямо сейчас.
Самая страшная битва этой войны произошла совсем не в том месте, где должна была произойти.
После блестящей победы под Ченселорвиллом над превосходящими силами противника генерал Ли двинул свою армию на север, намереваясь перенести театр боевых действий на территорию врага. И уж никак он не мог предполагать, что генеральное сражение случится в маленьком, спящем городке…
Название которому было Геттисберг.
Первый крупный бой состоялся тридцатого июня. На следующий день конфедераты перегруппировались и атаковали федералов, протащив их через весь Геттисберг и овладев городом. Северяне отступили и устроили себе позиции на холмах, заново выстроив линию обороны. Между тем Ли протянул свои войска дугой с севера на юг. Мелкие стычки прекратились. К тем и другим постоянно прибывали пополнения, и силы противоборствующих сторон с каждым часом все больше наращивались.
Ли не собирался долго ждать. Он намеревался обрушиться на янки как можно скорее, пока к ним еще не подоспели отставшие на марше части.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Днем в тюрьму поступили новички, солдаты из осажденного Виксберга. Вид у них был жалкий. По их рассказам, обстановка в городе и окрестностях приближалась к катастрофической. Генерал Ли отчаянно пытался оттянуть на себя силы северян, но ему это пока плохо удавалось.
Зато она встретила солдата, который видел Брента. Он рассказал ей, что ее брат работает в каком-то секретном госпитале под Ричмондом. Он же слышал, что Джером оправился от ранения и продолжает ходить в море на своей барке. Джулиан находился в расположении армии северной Виргинии, а Йен — в армии Потомака… И теперь в любой момент они могли встретиться. Либо в сражении, либо после него, отыскивая раненых среди груды трупов.
Стук в дверь прервал течение ее грустных мыслей. Было уже поздно, в такой час ее обычно никто не тревожил. Сидни подошла к двери.
— Кто?
— Это я, мэм. Можно войти?
Она узнала голос и улыбнулась.
— Конечно, сержант Грейнджер. Заходите.
Дверь открылась.
— К вам гости, мэм.
Сидни удивилась, в сердце забилась слабая надежда на чудо. Но в следующее мгновение она увидела в дверях Джесса Холстона и инстинктивно отшатнулась. Он вновь был в форме офицера кавалерии. Этот синий мундир вызывал в душе Сидни неприязнь. Овладев собой, она бросила на него настороженный взгляд и… вдруг смутилась.
Ей казалось, что она вся пропиталась неприятными тюремными запахами. Сидни почувствовала себя дурнушкой и грязнулей, и ей трудно было прямо смотреть в глаза этому лощеному молодому красавцу.
— Какого черта вам здесь нужно? — спросила она сухо.
— Ну, не буду вам мешать… — кашлянув, сказал Грейнджер и вышел за порог.
— Нет, стойте! Я не хочу, чтобы вы оставляли меня наедине с этим… с этим…
Но дверь уже захлопнулась.
Она вновь обернулась к Джессу. Тот подошел к стене и смотрел в окно. Оно было небольшое, но из него открывался неплохой вид на улицы Вашингтона. По слухам, когда здесь содержали Розу Гринхау, она умудрялась передавать какие-то сведения своим соратникам даже через это окно.
— Я задала вопрос!
— Сидни… — Джесс повернулся. — Чего вы боитесь? Что я вам такого сделал, что вы на меня даже смотреть не можете? Успокойтесь, ради Бога, я вовсе не собираюсь валить вас на эту жалкую кушетку и насиловать на правах победителя.
Сидни демонстративно отвернулась в сторону.
— Вы негодяй и мерзавец! Что вы мне сделали? Это вы меня сюда упекли!
— Нет, Сидни, сюда вы упекли себя сами.
— Когда закончится война и все эти события станут достоянием истории, тогда и посмотрим, кто из нас был прав, кто виноват.
— Согласен. Но есть вещи морального, этического порядка, которые настолько очевидны, что с ними не нужно разбираться историкам.
— Оставим это. Я не могу тратить время на пустые препирательства. Что вам здесь нужно? Если вам хочется пофилософствовать о вещах морального порядка, возьмите себе в собеседники кого-нибудь другого.
— Я пришел вовсе не за этим.
— Поймите, мне неприятно само ваше присутствие! Прошу вас, уйдите, уйдите! Если, конечно, вы не собираетесь меня освободить.
— Гм. Как раз это я и хочу сделать.
— Что?
У Сидни перехватило дыхание.
— Я пришел сюда затем, чтобы освободить вас.
Сердце бешено колотилось у нее в груди. Она страшно боялась. Вчера в тюрьме повесился один из южан, но отнюдь не это ее испугало. Впереди ее ждал суд и, возможно, суровый приговор, но об этом она вообще не думала. Нет, она боялась другого. Она не сомневалась: если ее родные узнают о том, где она находится, они сделают все, чтобы вернуть ей свободу. И одному Богу известно, что с ними случится, когда они попытаются пробраться в Вашингтон и в тюрьму…
— Зачем вам это нужно? — осторожно спросила она.
— Меня навестила одна ваша приятельница и убедила в том, что если вы задержитесь здесь, случится что-то очень нехорошее.
Сидни нахмурилась.
— Рианнон Тремейн?
Она чуть не добавила «ведьма». Правда, без всякой злости. Нога рядового Лоутона заживала прямо на глазах.
— Именно.
Сидни пробежала кончиком языка по внезапно пересохшим губам.
— И как вы собираетесь освободить меня?
— Есть один способ.
— Какой?
Джесс пожал плечами и усмехнулся:
— Предвижу, что вам он не очень понравится. Но миссис Тремейн сказала, что ради свободы вы готовы на все.
— Почти на все, — согласилась Сидни, не спуская настороженного взгляда с Джесса. — Итак, я слушаю вас, капитан Холстон. Каков ваш план, и что я должна сделать?
— Сейчас я скажу вам, и у вас будет минут пять на размышления, не больше.
— Отчего так мало?
— Видите ли, меня снова вызывают на фронт. Армия Потомака нуждается в кавалеристах-разведчиках, а у меня сложилась хорошая репутация.
Губы Сидни тронула легкая улыбка, но она вовремя спохватилась. Нет-нет, больше никогда он не увидит ее улыбки! Идиот! Мерзавец!
— Говорите, капитан.
Он сказал.
— Нет! — вскричала Сидни, прижавшись спиной к холодной стене.
Он развел руками.
— Это был ваш единственный шанс. Поверьте, другого способа освободить вас не существует. Ну что ж… воля ваша.
Он направился к дверям. Сидни заставила себя оторваться от стены и сглотнула подступивший к горлу комок. Сейчас он уйдет, покинет Вашингтон, и все… А она останется здесь. Одна. И неизвестно, что с ней будет дальше. Ее повесят, или она сгниет тут заживо. Или сюда явятся отец и Джером, и их убьют…
— Постойте! — крикнула она ему в спину.
Он остановился у открытой двери и обернулся.
— Так быстро передумали?
— Перестаньте улыбаться, негодяй! — возмущенно проговорила Сидни.
— Значит, не передумали?
— Когда все это… нужно сделать?
— Сейчас.
— Как сейчас?!
— Прямо сейчас.
Самая страшная битва этой войны произошла совсем не в том месте, где должна была произойти.
После блестящей победы под Ченселорвиллом над превосходящими силами противника генерал Ли двинул свою армию на север, намереваясь перенести театр боевых действий на территорию врага. И уж никак он не мог предполагать, что генеральное сражение случится в маленьком, спящем городке…
Название которому было Геттисберг.
Первый крупный бой состоялся тридцатого июня. На следующий день конфедераты перегруппировались и атаковали федералов, протащив их через весь Геттисберг и овладев городом. Северяне отступили и устроили себе позиции на холмах, заново выстроив линию обороны. Между тем Ли протянул свои войска дугой с севера на юг. Мелкие стычки прекратились. К тем и другим постоянно прибывали пополнения, и силы противоборствующих сторон с каждым часом все больше наращивались.
Ли не собирался долго ждать. Он намеревался обрушиться на янки как можно скорее, пока к ним еще не подоспели отставшие на марше части.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88