— сказал один из южан и тоже поднялся с земли.
Но вдруг прямо перед Джулианом вырос здоровенный пехотинец в изорванной и изношенной форме, тоже один из пленных.
— Постойте, док! Если вы спасете жизнь этим янки, они потом наубивают еще кучу наших!
— Возможно, — холодно произнес Джулиан, глядя прямо в глаза здоровяку. — Позволь мне кое-что объяснить тебе, приятель. Я мятежник. Хотя бы потому, что я родом из Флориды. Но я не животное, а человек, созданный Господом по своему образу и подобию. И эти янки тоже люди, созданные Богом. Я уж не говорю о том, что я врач и давал клятву исцелять, а не убивать. Так что извини, солдат, либо ты сам уйдешь с дороги, либо мне придется тебя отодвинуть!
Тот нахмурился, опустил глаза и задумался на минуту. Потом тряхнул головой.
— А, черт! Хорошо, док, я и сам не собираюсь слушать, как они там воют в повозке. Говорите, что делать!
— Так-то лучше. — Джулиан отыскал глазами кучера. — Позволишь, сынок?
— Конечно, доктор! Скорее!
Джулиан заглянул в повозку и начал отдавать быстрые приказания. Тела лежали чуть ли не одно на другом. Трое оказались мертвы, но остальные еще дышали. Кроме того, в повозке находились несколько южан. Джулиан распорядился перетащить всех живых под деревья. Ему нечем было оперировать, но пленные помогали, чем могли, и даже два охранника и кучер беспрекословно выполняли все его приказы. Джулиану удалось наложить несколько шин, остановить кровотечение у наиболее тяжелых, а тем, кому уже нельзя было помочь, он по крайней мере дал напиться, ибо все раненые умирали от жажды.
В тот момент, когда он накладывал самодельную шину на сломанную ногу одного из солдат, из палатки вновь показался доктор-северянин. Он окинул быстрым взглядом Открывшееся зрелище, и на лице его отразилось удивление. Затем он подошел к Джулиану.
— Вы врач?
Тот коротко кивнул. Доктор Макманус нахмурился.
— Черт возьми, бьюсь об заклад, что вы Маккензи! Я в первое мгновение даже подумал, что передо мной полковник Йен. Вы близнецы?
— Нет, я его младший брат.
— Ах да, он говорил, что вы врач. — Макманус на несколько секунд задумался. — Знаете, вы можете нас выручить. У нас не хватает рук. Не возражаете, если я приглашу вас в палатку?
Джулиан не задумываясь ответил:
— Я готов. — Он оглядел своих товарищей по несчастью. — Мы не звери, док, просто воюем на другой стороне.
— Да-да, я понимаю… — Макманус бросил взгляд на пленных. — Спасибо, ребята, за помощь. Я вам благодарен. Доктор Маккензи, прошу за мной.
Джулиан вошел следом за ним в палатку. В ней стояли пять операционных столов, на каждом из них лежал раненый, а рядом ждал своей очереди другой. Трое врачей бегали от одного стола к другому.
Увидев вошедших, один из раненых вскричал:
— Эй, док, кого вы сюда привели! Смотрите, он же мятежник!
— В первую очередь он врач…
— Я не дам ему прикоснуться ко мне!
— Да, док, уберите его отсюда! — поддержал раненого один из санитаров.
— Джулиан!
Он никак не ожидал, что кто-то из присутствующих назовет его по имени. Обернувшись на голос, он увидел на дальнем столе человека. В первую минуту Джулиан его не узнал, но, подойдя ближе, вспомнил. Это был кавалерист-янки, который тайком провел его в Святой Августин, когда генералу Маги понадобилась срочная операция. Он же помог потом Джулиану выбраться из города.
— Джордж Хилл?
— Он самый! Посмотрите, что ваши сотворили с моей ногой! Пуля пропорола голень. Сквозное ранение, Я не чувствую ничего ниже колена, но кость, похоже, не задета. Вы можете…
— Пока не знаю. Дайте взглянуть для начала.
— И вы позволите ему дотронуться до вашей ноги, капитан? — удивленно спросил санитар, стоявший около стола, на котором лежал Хилл.
— А то нет! — воскликнул Хилл, улыбаясь. — Черт возьми, этот человек на моих глазах спас ногу самому генералу Маги!
Джулиан растерянно огляделся по сторонам.
— У меня нет инструментов.
Тут же к нему подскочил молодой санитар с черным саквояжем.
— Это принадлежало доктору Найсмиту из сорок четвертого мэйнского полка. Он умер вчера утром…
Джулиан нерешительно уставился на саквояж.
— О, берите, пожалуйста! Доктор Найсмит не возражал бы. Он терпеть не мог эту войну и не держал зла на мятежников. Он говорил, что на этой войне уничтожается цвет нашей молодежи, что американцы уничтожают своих собратьев. Возьмите, сэр, пользуйтесь. Доктор Найсмит был бы счастлив, если бы узнал, что его инструменты помогли спасти жизнь хоть одному солдату…
Джулиан кивнул и раскрыл саквояж. Там было все, что нужно. Принесший его санитар — его звали Роберт Розер — вызвался помогать.
К счастью, ранение капитана Хилла оказалось не тяжелым. Рана чистая, а кость действительно не задета. Он быстро обработал рану, наложил тугую повязку и пожелал Хиллу удачи. Затем к нему на стол принесли солдата с раздробленным локтем. Здесь Джулиану ничего другого не оставалось, кроме как отнять руку. Потом ему достался солдат с ранением в живот. Потом в ногу. За ним была колотая — видимо, от штыка — рана плеча, пуля, оторвавшая человеку пол-уха, осколочное ранение груди и обеих рук, раздробленная после удара прикладом челюсть…
Так прошел весь день.
К полуночи Джулиана уже шатало. Он понял, что больше не может работать, что его неуверенные движения принесут пациентам только вред. Поэтому после того, как с его стола унесли очередного прооперированного солдата, Джулиан рухнул на вовремя подставленный Розером стул и, повесив голову на грудь, уснул сидя…
Утром армия конфедератов начала медленный отход на юг.
Джулиан очень удивился, когда узнал, что генерал Мид не стал ее преследовать. Генерал, снискавший себе под Геттисбергом славу победителя мятежников, удержавшийся на всех своих позициях и нанесший тяжелейшее поражение противнику, решил не добивать его. А потери у южан действительно были огромны. Конфедератов рассеяли или уничтожили на всех участках битвы. До полевого госпиталя янки дошел слух о том, что генерал Ли, перед военным талантом которого преклонялись даже его враги, открыто рыдал и в отчаянии повторял про себя: «Это все я виноват! Я виноват!»
Впервые армия южан оказалась полностью деморализована.
А для северян это была великая победа. Они выиграли сражение под Геттисбергом. Кроме того, на следующий день дошли слухи о том, что наконец-то пал осажденный Виксберг. Генерал Грант не мог взять этот город на протяжении многих месяцев, но он затянул вокруг него удавку блокады, и это в итоге принесло свои плоды.
Утром Джулиан вспомнил, что наступило Четвертое июля.
День независимости.
Отступая, южане не успевали подбирать своих раненых. Ли крупно повезло, что генерал Мид, как и многие его предшественники, не бросился в погоню за ослабленной армией конфедератов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Но вдруг прямо перед Джулианом вырос здоровенный пехотинец в изорванной и изношенной форме, тоже один из пленных.
— Постойте, док! Если вы спасете жизнь этим янки, они потом наубивают еще кучу наших!
— Возможно, — холодно произнес Джулиан, глядя прямо в глаза здоровяку. — Позволь мне кое-что объяснить тебе, приятель. Я мятежник. Хотя бы потому, что я родом из Флориды. Но я не животное, а человек, созданный Господом по своему образу и подобию. И эти янки тоже люди, созданные Богом. Я уж не говорю о том, что я врач и давал клятву исцелять, а не убивать. Так что извини, солдат, либо ты сам уйдешь с дороги, либо мне придется тебя отодвинуть!
Тот нахмурился, опустил глаза и задумался на минуту. Потом тряхнул головой.
— А, черт! Хорошо, док, я и сам не собираюсь слушать, как они там воют в повозке. Говорите, что делать!
— Так-то лучше. — Джулиан отыскал глазами кучера. — Позволишь, сынок?
— Конечно, доктор! Скорее!
Джулиан заглянул в повозку и начал отдавать быстрые приказания. Тела лежали чуть ли не одно на другом. Трое оказались мертвы, но остальные еще дышали. Кроме того, в повозке находились несколько южан. Джулиан распорядился перетащить всех живых под деревья. Ему нечем было оперировать, но пленные помогали, чем могли, и даже два охранника и кучер беспрекословно выполняли все его приказы. Джулиану удалось наложить несколько шин, остановить кровотечение у наиболее тяжелых, а тем, кому уже нельзя было помочь, он по крайней мере дал напиться, ибо все раненые умирали от жажды.
В тот момент, когда он накладывал самодельную шину на сломанную ногу одного из солдат, из палатки вновь показался доктор-северянин. Он окинул быстрым взглядом Открывшееся зрелище, и на лице его отразилось удивление. Затем он подошел к Джулиану.
— Вы врач?
Тот коротко кивнул. Доктор Макманус нахмурился.
— Черт возьми, бьюсь об заклад, что вы Маккензи! Я в первое мгновение даже подумал, что передо мной полковник Йен. Вы близнецы?
— Нет, я его младший брат.
— Ах да, он говорил, что вы врач. — Макманус на несколько секунд задумался. — Знаете, вы можете нас выручить. У нас не хватает рук. Не возражаете, если я приглашу вас в палатку?
Джулиан не задумываясь ответил:
— Я готов. — Он оглядел своих товарищей по несчастью. — Мы не звери, док, просто воюем на другой стороне.
— Да-да, я понимаю… — Макманус бросил взгляд на пленных. — Спасибо, ребята, за помощь. Я вам благодарен. Доктор Маккензи, прошу за мной.
Джулиан вошел следом за ним в палатку. В ней стояли пять операционных столов, на каждом из них лежал раненый, а рядом ждал своей очереди другой. Трое врачей бегали от одного стола к другому.
Увидев вошедших, один из раненых вскричал:
— Эй, док, кого вы сюда привели! Смотрите, он же мятежник!
— В первую очередь он врач…
— Я не дам ему прикоснуться ко мне!
— Да, док, уберите его отсюда! — поддержал раненого один из санитаров.
— Джулиан!
Он никак не ожидал, что кто-то из присутствующих назовет его по имени. Обернувшись на голос, он увидел на дальнем столе человека. В первую минуту Джулиан его не узнал, но, подойдя ближе, вспомнил. Это был кавалерист-янки, который тайком провел его в Святой Августин, когда генералу Маги понадобилась срочная операция. Он же помог потом Джулиану выбраться из города.
— Джордж Хилл?
— Он самый! Посмотрите, что ваши сотворили с моей ногой! Пуля пропорола голень. Сквозное ранение, Я не чувствую ничего ниже колена, но кость, похоже, не задета. Вы можете…
— Пока не знаю. Дайте взглянуть для начала.
— И вы позволите ему дотронуться до вашей ноги, капитан? — удивленно спросил санитар, стоявший около стола, на котором лежал Хилл.
— А то нет! — воскликнул Хилл, улыбаясь. — Черт возьми, этот человек на моих глазах спас ногу самому генералу Маги!
Джулиан растерянно огляделся по сторонам.
— У меня нет инструментов.
Тут же к нему подскочил молодой санитар с черным саквояжем.
— Это принадлежало доктору Найсмиту из сорок четвертого мэйнского полка. Он умер вчера утром…
Джулиан нерешительно уставился на саквояж.
— О, берите, пожалуйста! Доктор Найсмит не возражал бы. Он терпеть не мог эту войну и не держал зла на мятежников. Он говорил, что на этой войне уничтожается цвет нашей молодежи, что американцы уничтожают своих собратьев. Возьмите, сэр, пользуйтесь. Доктор Найсмит был бы счастлив, если бы узнал, что его инструменты помогли спасти жизнь хоть одному солдату…
Джулиан кивнул и раскрыл саквояж. Там было все, что нужно. Принесший его санитар — его звали Роберт Розер — вызвался помогать.
К счастью, ранение капитана Хилла оказалось не тяжелым. Рана чистая, а кость действительно не задета. Он быстро обработал рану, наложил тугую повязку и пожелал Хиллу удачи. Затем к нему на стол принесли солдата с раздробленным локтем. Здесь Джулиану ничего другого не оставалось, кроме как отнять руку. Потом ему достался солдат с ранением в живот. Потом в ногу. За ним была колотая — видимо, от штыка — рана плеча, пуля, оторвавшая человеку пол-уха, осколочное ранение груди и обеих рук, раздробленная после удара прикладом челюсть…
Так прошел весь день.
К полуночи Джулиана уже шатало. Он понял, что больше не может работать, что его неуверенные движения принесут пациентам только вред. Поэтому после того, как с его стола унесли очередного прооперированного солдата, Джулиан рухнул на вовремя подставленный Розером стул и, повесив голову на грудь, уснул сидя…
Утром армия конфедератов начала медленный отход на юг.
Джулиан очень удивился, когда узнал, что генерал Мид не стал ее преследовать. Генерал, снискавший себе под Геттисбергом славу победителя мятежников, удержавшийся на всех своих позициях и нанесший тяжелейшее поражение противнику, решил не добивать его. А потери у южан действительно были огромны. Конфедератов рассеяли или уничтожили на всех участках битвы. До полевого госпиталя янки дошел слух о том, что генерал Ли, перед военным талантом которого преклонялись даже его враги, открыто рыдал и в отчаянии повторял про себя: «Это все я виноват! Я виноват!»
Впервые армия южан оказалась полностью деморализована.
А для северян это была великая победа. Они выиграли сражение под Геттисбергом. Кроме того, на следующий день дошли слухи о том, что наконец-то пал осажденный Виксберг. Генерал Грант не мог взять этот город на протяжении многих месяцев, но он затянул вокруг него удавку блокады, и это в итоге принесло свои плоды.
Утром Джулиан вспомнил, что наступило Четвертое июля.
День независимости.
Отступая, южане не успевали подбирать своих раненых. Ли крупно повезло, что генерал Мид, как и многие его предшественники, не бросился в погоню за ослабленной армией конфедератов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88