Тут-то Вэл и вспомнил о бочонке с порохом, который показался ему подозрительно легким. Взяв свечу, он тщательно осмотрел все вокруг. Ничего особенного. За исключением злополучного бура и порохового бочонка. Тогда он осторожно просунул в скважину металлический прут. Тот опустился дюймов на восемнадцать, хотя Тревэллион помнил, что просверлил эту скважину почти на два с половиной фута. Вытащив прут, быстро оценил ситуацию. Кто-то побывал здесь либо ночью, либо в его и Клайда отсутствие и начинил отверстие изрядным количеством пороха. Внутрь скважины явно затолкали и пистон. Характер намерения не оставлял сомнений. И расчет прост — Тревэллион начнет именно с этой, не законченной в прошлый раз скважины. Тот, кто это сделал, ожидал, что Вэл вставит бур в скважину и ударит по нему молотом, порох взорвется — и ему конец. При взрывных работах с твердой породой такое нередко случалось и никого бы не удивило. Ну посочувствовали бы ему на церемонии похорон — и все.
Исправить положение можно двумя способами — либо вычерпать из отверстия порох деревянной ложкой, либо пробуравить рядом еще одну скважину и взорвать ее вместе с первой. Тревэллион выбрал второй способ. Тем более, что рядом уже имелось несколько готовых скважин. Он набил в них пороху, точно рассчитав мощность взрыва, и присоединил запалы. Теперь следовало подождать, пока рассеется дым и уляжется пыль, — до тех пор Вэл решил не показываться в городе: пусть те, кто совершил на него покушение, хотя бы какое-то время верят, что их попытка удалась. Он пошел в хижину, приготовил себе поесть и решил спокойно еще раз все обдумать.
Кто-то пытался убить его. Вряд ли это Хескет нанес ответный удар: если бы он догадывался о его замысле, то, скорее всего, привел бы людей и попытался остановить его. Тогда кто?.. Прошло уже несколько месяцев, как в него стреляли возле тайника. Может, это тот же самый человек? Тогда почему ждал так долго? Или его не было в городе? Опять Ваггонер?..
Тревэллион решил на время прекратить работы в шахте. Он чувствовал себя тут уязвимым. Если предпринята одна попытка, значит, за ней последуют и другие. Он намеревался пробить еще один выход, чтобы обеспечить правильную циркуляцию воздуха, теперь с этим придется подождать. Для того чтобы проникнуть в шахту, убийца прошел мимо его хижины и сделал это ночью.
Дэйн Клайд вернулся поздно. Повесив шляпу и пальто, он радостно сообщил:
— Наконец-то свершилось! Я нашел работу!
— Молодчина. И чем теперь будете заниматься?
— Играть, разумеется! Из Сан-Франциско приехал мой старинный приятель. Он устраивает здесь гастроли… Я знаю Джефа еще по Новому Орлеану. Мне доводилось с ним работать, и ему известно, что я знаком с Гритой, так что…
— С кем?
— С Гритой. С Гритой Редэвей. Это ее труппа. Она только что дала спектакль в Сан-Франциско, две недели будет играть там, а потом прибудет сюда.
Он открыл саквояж.
— Гардероб у меня, правда, небольшой. Ну да ладно, уж как-нибудь обойдусь…
— Скажите, сколько вам нужно. Потом вернете.
— Сотни бы хватило. Я обязательно отдам.
— Отлично. — Тревэллион выложил на стол пять золотых монет, пропустив их через пальцы. — К концу недели отгружу еще партию руды, так что денег хватит.
Клайд занялся сборами, не переставая болтать. Тревэллион его почти не слушал.
Грита скоро будет здесь! Нет, скорее всего это совпадение.
Неужели это она, девочка из его грез, с которой он встретился много-много лет назад, в каком-то другом мире?
Глава 24
Это был конец идиллии. С момента их приезда в Гануоллоу и до той страшной ночи на Миссури все происходило словно в сказке. Отец, обычно тихий и неразговорчивый, часами рассказывал о работе в шахте, о мореплавателях, скалистых берегах Корнуолла. Вэл никогда и не думал, что отец знает так много историй. Некоторые из них он рассказывал Грите.
Отца он потерял той ночью, а не позже, когда тот погиб с оружием в руках. Он потерял его тогда же, когда и мать, потому что с ее смертью душа словно покинула Тома и он стал похож на свечу, задутую ветром. Да, он шел через прерии и пустыню все эти месяцы, но это была всего лишь его телесная оболочка. После смерти матери отец стал суров и резок, его снедала тоска одиночества, и он лишь временами будто бы оживал, пытаясь сердцем дотянуться до сердца сына, но это ему редко удавалось. Оба они хотели быть ближе друг к другу, но не могли. А потом, в той яростной, неравной схватке отец ушел от него навсегда, забрав с собой двоих убийц. Осталось пятеро… нет, он не должен возвращаться к этому. В конце концов, кто-то из них мог уже покончить счеты с жизнью. Но один явно где-то поблизости. Или не один? Его выслеживали, пытались застрелить, и вот теперь кто-то намеревался уничтожить его, начинив скважину порохом, тщательным образом все спланировав.
— Ну, я пошел, — заспешил Клайд. — Жаль, что не могу отблагодарить вас как следует.
Тревэллион махнул рукой:
— Да бросьте вы.
— Я обязательно верну деньги.
— Отдадите, когда будет возможность.
— Могу я хоть что-то сделать для вас? Какую-нибудь весточку передать во Фриско?
Тревэллион подумал с минуту, с томлением в сердце попытавшись представить себе Гриту, потом покачал головой. Нет, не может быть. Просто не может быть. Кто он такой? Да никто. То, что маленький мальчик держал когда-то в своих объятиях испуганную девочку, теперь не значило ничего. Несомненно, она все забыла. Ну что ж, так даже лучше. В конце концов, он не имеет права на нее, не имеет права надеяться, что она помнит его. Они встретились в последние уходящие мгновения той жизни, которой нет возврата.
Как-то раз одна женщина, жена его знакомого, сказала ему: «Трев, мне кажется, ты уже родился старым». Может, и так.
Дэйн Клайд подошел к двери.
— Когда мы будем играть здесь, мистер Тревэллион, приходите на спектакль. Я ведь, знаете ли, неплохой актер… правда, никак не мог приспособиться к здешней жизни.
— Никто из нас не может, — улыбнулся ему Тревэллион, — хотя в этом-то, наверное, и состоит ошибка. Ведь люди, Клайд, не просто сколачивают себе состояние, они трудятся, переживают, ищут путь. Они не только мечтают об успехе, а добиваются его. И с этого момента я намерен поступать так же.
Клайд ушел. Он направился к гостинице, где собирался сесть на дилижанс, следующий во Фриско.
Тревэллион встал, проверил револьвер, подозревая, что он ему скоро понадобится, и отправился в кондитерскую. Рядом с Мелиссой сидел лощеный, одетый с иголочки молодой человек. При появлении Вэла Мелисса переменилась в лице, словно ее поймали за руку в тот момент, когда она тайком таскала сладкие булочки.
— Трев, вы помните Альфи?
Вэл даже не сделал попытки улыбнуться.
— Мы мало знакомы, но думаю, что помню.
— А что, по-вашему, может сделать человек, застигнутый врасплох и абсолютно безоружный?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Исправить положение можно двумя способами — либо вычерпать из отверстия порох деревянной ложкой, либо пробуравить рядом еще одну скважину и взорвать ее вместе с первой. Тревэллион выбрал второй способ. Тем более, что рядом уже имелось несколько готовых скважин. Он набил в них пороху, точно рассчитав мощность взрыва, и присоединил запалы. Теперь следовало подождать, пока рассеется дым и уляжется пыль, — до тех пор Вэл решил не показываться в городе: пусть те, кто совершил на него покушение, хотя бы какое-то время верят, что их попытка удалась. Он пошел в хижину, приготовил себе поесть и решил спокойно еще раз все обдумать.
Кто-то пытался убить его. Вряд ли это Хескет нанес ответный удар: если бы он догадывался о его замысле, то, скорее всего, привел бы людей и попытался остановить его. Тогда кто?.. Прошло уже несколько месяцев, как в него стреляли возле тайника. Может, это тот же самый человек? Тогда почему ждал так долго? Или его не было в городе? Опять Ваггонер?..
Тревэллион решил на время прекратить работы в шахте. Он чувствовал себя тут уязвимым. Если предпринята одна попытка, значит, за ней последуют и другие. Он намеревался пробить еще один выход, чтобы обеспечить правильную циркуляцию воздуха, теперь с этим придется подождать. Для того чтобы проникнуть в шахту, убийца прошел мимо его хижины и сделал это ночью.
Дэйн Клайд вернулся поздно. Повесив шляпу и пальто, он радостно сообщил:
— Наконец-то свершилось! Я нашел работу!
— Молодчина. И чем теперь будете заниматься?
— Играть, разумеется! Из Сан-Франциско приехал мой старинный приятель. Он устраивает здесь гастроли… Я знаю Джефа еще по Новому Орлеану. Мне доводилось с ним работать, и ему известно, что я знаком с Гритой, так что…
— С кем?
— С Гритой. С Гритой Редэвей. Это ее труппа. Она только что дала спектакль в Сан-Франциско, две недели будет играть там, а потом прибудет сюда.
Он открыл саквояж.
— Гардероб у меня, правда, небольшой. Ну да ладно, уж как-нибудь обойдусь…
— Скажите, сколько вам нужно. Потом вернете.
— Сотни бы хватило. Я обязательно отдам.
— Отлично. — Тревэллион выложил на стол пять золотых монет, пропустив их через пальцы. — К концу недели отгружу еще партию руды, так что денег хватит.
Клайд занялся сборами, не переставая болтать. Тревэллион его почти не слушал.
Грита скоро будет здесь! Нет, скорее всего это совпадение.
Неужели это она, девочка из его грез, с которой он встретился много-много лет назад, в каком-то другом мире?
Глава 24
Это был конец идиллии. С момента их приезда в Гануоллоу и до той страшной ночи на Миссури все происходило словно в сказке. Отец, обычно тихий и неразговорчивый, часами рассказывал о работе в шахте, о мореплавателях, скалистых берегах Корнуолла. Вэл никогда и не думал, что отец знает так много историй. Некоторые из них он рассказывал Грите.
Отца он потерял той ночью, а не позже, когда тот погиб с оружием в руках. Он потерял его тогда же, когда и мать, потому что с ее смертью душа словно покинула Тома и он стал похож на свечу, задутую ветром. Да, он шел через прерии и пустыню все эти месяцы, но это была всего лишь его телесная оболочка. После смерти матери отец стал суров и резок, его снедала тоска одиночества, и он лишь временами будто бы оживал, пытаясь сердцем дотянуться до сердца сына, но это ему редко удавалось. Оба они хотели быть ближе друг к другу, но не могли. А потом, в той яростной, неравной схватке отец ушел от него навсегда, забрав с собой двоих убийц. Осталось пятеро… нет, он не должен возвращаться к этому. В конце концов, кто-то из них мог уже покончить счеты с жизнью. Но один явно где-то поблизости. Или не один? Его выслеживали, пытались застрелить, и вот теперь кто-то намеревался уничтожить его, начинив скважину порохом, тщательным образом все спланировав.
— Ну, я пошел, — заспешил Клайд. — Жаль, что не могу отблагодарить вас как следует.
Тревэллион махнул рукой:
— Да бросьте вы.
— Я обязательно верну деньги.
— Отдадите, когда будет возможность.
— Могу я хоть что-то сделать для вас? Какую-нибудь весточку передать во Фриско?
Тревэллион подумал с минуту, с томлением в сердце попытавшись представить себе Гриту, потом покачал головой. Нет, не может быть. Просто не может быть. Кто он такой? Да никто. То, что маленький мальчик держал когда-то в своих объятиях испуганную девочку, теперь не значило ничего. Несомненно, она все забыла. Ну что ж, так даже лучше. В конце концов, он не имеет права на нее, не имеет права надеяться, что она помнит его. Они встретились в последние уходящие мгновения той жизни, которой нет возврата.
Как-то раз одна женщина, жена его знакомого, сказала ему: «Трев, мне кажется, ты уже родился старым». Может, и так.
Дэйн Клайд подошел к двери.
— Когда мы будем играть здесь, мистер Тревэллион, приходите на спектакль. Я ведь, знаете ли, неплохой актер… правда, никак не мог приспособиться к здешней жизни.
— Никто из нас не может, — улыбнулся ему Тревэллион, — хотя в этом-то, наверное, и состоит ошибка. Ведь люди, Клайд, не просто сколачивают себе состояние, они трудятся, переживают, ищут путь. Они не только мечтают об успехе, а добиваются его. И с этого момента я намерен поступать так же.
Клайд ушел. Он направился к гостинице, где собирался сесть на дилижанс, следующий во Фриско.
Тревэллион встал, проверил револьвер, подозревая, что он ему скоро понадобится, и отправился в кондитерскую. Рядом с Мелиссой сидел лощеный, одетый с иголочки молодой человек. При появлении Вэла Мелисса переменилась в лице, словно ее поймали за руку в тот момент, когда она тайком таскала сладкие булочки.
— Трев, вы помните Альфи?
Вэл даже не сделал попытки улыбнуться.
— Мы мало знакомы, но думаю, что помню.
— А что, по-вашему, может сделать человек, застигнутый врасплох и абсолютно безоружный?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112