На подушке среди многих стопок книг сидел Рашид ад-дин Синан, Старец Горы.
Комната была полна чанов, реторт и печей — это была одна из лучших алхимических лабораторий, которые я видел.
— Ну, заходи! Давай поговорим, Кербушар! Посмотрим, что ты за алхимик!
Глава 54
Где-то сейчас Сундари?
Ночь легла на замок, и ветер обещал дождь. Вдалеке, как приглушенный звук рога, перекатывался гром в пустых ущельях. Я лежал на своем тюфяке, уставившись во тьму; меч был под рукой, сумки рядом.
Час близился.
В ночи таилось предостережение, я ощущал угрозу, как ощущаешь поджидающий тебя кинжал. Слух мой силился истолковать это предостережение, но не мог уловить ничего. Нигде ни движения, ни шороха, все тихо.
В этот день я провел несколько часов у Синана, работая с ретортами, печами и тиглями, рассеивая подозрения, что я не тот, за кого себя выдаю.
Мы говорили с ним о кислотах и порошках, о китайском «искусстве желтого и белого» — так они называют алхимию. Больше всего я старался возбудить в нем надежды, что он сможет получить от меня что-нибудь.
Я хотел дать ему предлог сохранить мне жизнь.
Довольно быстро я обнаружил, что подготовлен лучше него, потому что он был жертвой собственного затворничества и мало знал о том, что произошло в алхимии со времен Джабира ибн Хайяма, известного франкам под именем Гебера.
У него было самое полное собрание трудов Джабира, которое я видел; а способы Джабира были надежны, ибо законы алхимии он знал необыкновенно хорошо.
Помимо поиска средств для приготовления золота, Джабир изучал изготовление бронзы, стали и очистку металлов. Он предложил новые усовершенствования процессов крашения. Знал, как приготовлять крепкую уксусную кислоту путем перегонки уксуса, как использовать окись марганца при варке стекла и ещё многое другое.
Я воспроизвел для Синана несколько опытов, о которых он только слышал… а, может быть, он просто проверял мои знания. Несмотря на свое беспокойство, я получал удовольствие от знакомства с ним и радовался работе.
Я глубоко уважаю людей большого знания и пытливого ума, но совершенно не переношу тех, которые позволяют себе вести растительное существование.
Наконец я был сопровожден обратно в свое жилье и улегся, размышляя о той двери.
Дважды за день в рабочую комнату Синана-алхимика заходили евнухи, а где евнухи — там обычно и женщины.
Женщины… Где сейчас Сундари?
Далеко-далеко, на пути в Хинд, в город Алхинвару, а после неё — в ту землю, где состоится её бракосочетание. А я — здесь, по сути дела, в плену.
Крадущиеся по-воровски шаги в примыкающем зале, звяканье ключей… Я поднялся на ноги и одним быстрым движением выхватил меч.
Открылась дверь, и на пороге встал Махмуд с двумя стражниками — не из тех, которых я успел запомнить.
— Это тебе не понадобится, — указал он на меч, — но возьми его, если хочешь… — Он улыбнулся, и эта улыбка мне не понравилась. — Захвати инструменты. Сегодня вечером мы идем по зову милосердия. Вложив клинок в ножны, я взял сумку и пошел за стражами. Мы быстро, в молчании прошли по коридору, пересекли двор — там падали редкие капли дождя — и мимо рабочей комнаты Синана, где я провел большую часть нынешнего дня, прошли по проходу к той двери, которая, как я считал, может вести в потаенную долину.
Заскрежетал ключ в замке, дверь распахнулась, и за нею открылся смутно видимый темный коридор, круто спускающийся вниз. Несколько минут мы шли за стражником, который нес горящий факел. Потом он остановился перед следующей дверью. Она отворилась, и я шагнул внутрь.
Помещение было ярко освещено, внутри стояли шесть стражников с обнаженными мечами. Дверь за мной с лязгом захлопнулась, и ключ повернулся в замке.
Оглянувшись, я увидел, что страж, пришедший с нами, замер у двери с обнаженным клинком в руке. Вместе с Махмудом и стражником, который сейчас зажигал дополнительные светильники, их было девять.
Слишком много…
На столе в середине комнаты лежал человек, накрытый с головой белым покрывалом. Везде были разложены хирургические инструменты, в котле грелась вода; все это, а также некоторые другие приметы сказали мне, что в этом помещении производят хирургические операции. А вот к чему тут обнаженные мечи, я пока не понимал.
Не понимал я и свирепого торжества в глазах Махмуда. Но голос его звучал спокойно и даже обыденно.
— Сейчас ты сделаешь операцию — именно ради неё тебя сюда доставили. Человек, который лежит на этом столе, нужен в Долине, но в его нынешнем состоянии он не может быть более нам полезен. Твоя операция спасет ему жизнь…
Теперь он улыбался.
— Возьми свой самый острый нож, — сказал он, — и сделай из этого мужчины евнуха. Оскопи его.
Резким движением руки он откинул покрывало.
Человек, привязанный к столу, был мой отец.
Холоден… я был холоден, как лед. Мои глаза больше не обращались к человеку на столе: они не перенесли бы встречи с его глазами.
Я медленно оглядел комнату.
Махмуд отступил, торжествующе усмехаясь. Вокруг меня стояли восемь воинов с обнаженными клинками, и не было никакого сомнения, что они твердо намерены заставить меня выполнить то, что приказано.
Время словно застыло в страшной тишине, а в голове у меня, там, где, казалось, уже не существует никаких чувств, билась мысль в поисках пути спасения, в поисках выхода.
Отец привязан к столу четырьмя крепкими веревками и уже довольно давно находится в таком положении. Даже если разрезать путы, онемевшие члены не дадут ему двигаться свободно после долгой неподвижности.
Махмуд был явно доволен.
— Ну, приступай же, приступай! — он улыбнулся мне. — Ты лекарь, и ты пришел сюда подготовленным. Однако, если ты не произведешь операцию, то её вместо тебя сделает один из моих людей… а ты будешь смотреть. Но, опасаюсь, он будет не так искусен, как ты…
Глаза мои обежали комнату, мысленно прикидывая место каждого человека. Помещение большое… но шанс есть. В тишине потрескивал огонь под котлом с водой.
— Вода горячая? — спросил я. — Кипит?
Он заглянул в котел. Тогда я первый раз подошел к столу и посмотрел в глаза своему отцу. Глаза, которые встретились с моими, были те же, которые я знал, в них светилась сила.
— Будь готов, — тихо сказал я на нашем, на бретонском языке.
Я взял с соседнего стола необходимые ножи и разложил их на столе. Ладони у меня были влажны от пота, но мозг мой сейчас работал с ледяной ясностью. Мы оба можем умереть здесь, но шанс есть… слабый, но шанс.
Я вытащил из сумок несколько высушенных растений и положил на стол.
Взглянул на котел — его уже переставили на стол. Воды было достаточно.
Взяв скальпель, я сделал шаг к столу, на котором лежал отец, и, скрыв свое движение полой плаща, перерезал веревку у его запястий острым, словно бритва, лезвием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129