меня словно что-то толкало в грудь. Руки мои шарили по стене. Выхода не было.
Еще дважды под ногами что-то хрустнуло, должно быть, сломанные кости, но пальцы мои, обшаривая стену, не нашли никакой трещины — всюду они натыкались на сплошной, не тронутый временем камень.
Я присел на корточки и начал вторично обследовать основание башни, пытаясь на этот раз внизу отыскать хоть какой-то то намек на отверстие. Я не нашел ничего.
Сама мысль о том, чтобы карабкаться наверх, вновь выдержать этот кошмар, была невыносима… У меня опустились веки, мышцы ослабли, и я сел. Разум предупреждал, что этот дурной воздух убивает меня. Скоро он отберет у меня сознание, и я свалюсь на пол, чтобы умереть, как умерли другие.
А Азиза? Она останется одна, в ожидании. Там, в золотистом солнечном свете, будет ждать мужчину, который не смог возвратиться.
Земля, думал я, земляной пол…
Может быть, копать? Но куда? В каком направлении? Назад, в глубину холма, или в сторону от него? И насколько глубоко под землю уходит фундамент?
С усилием, словно пьяный, я заставлял свой разум рассмотреть задачу. Моя воля к жизни боролась с затхлостью воздуха. Я заставил себя ещё раз обойти стену кругом. В самом худшем случае я смогу… по крайней мере, попробую взобраться обратно наверх. Чем ближе поднимусь к открытому входу, тем свежее станет воздух.
Я не мог, я не хотел сдаваться.
Вдруг мои пальцы наткнулись на ступеньки. Я нащупал самую нижнюю и сел. Думать… Надо думать. Разум неловко вертел эту мысль на все лады.
Если выход есть, мой разум должен найти его. В голове у меня тяжело молотило, а я пытался напрячь мысли, чтобы разрешить задачу. Уперев локти в колени, я обхватил руками раскалывающуюся от боли голову…
И вдруг почувствовал, что у меня замерзает нога.
Замерзает… холодно, потому что я весь мокрый. Но мне только что было жарко. Я обливался потом — так отчего же моей ноге мерзнуть?
Воздух! Это может быть только воздух! Прохладный, свежий, чудесный воздух!
Я упал на колени, мои пальцы разрывали землю под стеной, отыскивая животворный глоток воздуха, отыскивая отверстие. Но не нашли ничего, кроме холодного камня. Никакого отверстия… ничего!
И все же воздух был, струйка воздуха. Что-то я сделал, какое-то непроизвольное движение, где-то прижался телом, когда обследовал стену… может быть, это действие моего веса на нижнюю ступеньку… Распластавшись ничком, я поймал ртом холодную струйку воздуха и глубоко вдохнул.
Еще и еще… Мало-помалу я стал оживать. Вернулась энергия, прояснился мозг.
В висках ещё стучало, но теперь я мог думать, отупение прошло. Я впился пальцами в трещину и потянул. Ничего не произошло. Навалился всем телом на нижнюю ступеньку — никакой разницы. Давил на стену, прощупывал каждый камень по отдельности. Без толку.
Потом… я едва поверил. Послышался звук, еле уловимый звук движения. За все это время, которое измерялось, должно быть, многими часами, — первый звук, не считая моего собственного дыхания. И еще… звук был такой, словно кто-то скреб по камню!
Прижавшись ртом к отверстию, я спросил:
— Есть здесь кто-нибудь?
Мне ответил тихий возглас:
— Матюрен! Ты жив?
— У меня нет света. Потерял свечу на лестнице… Ты можешь найти дверь?
На несколько минут воцарилась тишина, потом я услышал снаружи слабый шорох. Азиза что-то делала, только нельзя было понять, что. Вдруг она снова заговорила:
— Здесь есть рычаг, в точности как тот, другой! Только он очень высоко, мне не дотянуться!
— Постучи камнем по стене! Покажи мне, где он!
Послышался неистовый стук. Действительно высоко, даже для меня. Очевидно, какая-то ступенька или площадка обвалилась или ушла в землю. Я едва мог дотянуться до этого места, даже встав на цыпочки.
Ничего не видя в темноте, я попытался представить себе положение рычага; потом прыгнул вверх, во тьму, с надеждой поймать что-то невидимое…
И ухватился за рычаг обеими руками!
Под тяжестью моего тела он подался вниз, и часть стены медленно отодвинулась. В колодец ворвался прохладный, свежий воздух…
Щель была слишком узка, и я не мог выбраться, но рука моя просунулась в неё и встретилась с рукой Азизы. Какое-то время мы просто держались друг за друга. Потом вернулся рассудок.
— Это низ двери уперся, — предположил я. — Ты не могла бы подкопаться, отбросить землю в сторону?..
Опустившись на колени, она отчаянно рыла, задыхаясь от напряжения. Я снова навалился на дверь, и в этот раз сдвинул её достаточно, чтобы вылезть наружу.
Азиза ухватилась за меня, и на миг мы вцепились друг в друга, словно утопающие. Прошло много времени, прежде чем я смог оторваться от девушки и закрыл дверь, навалившись плечом.
Выход был просто трещиной в скале, хитроумно использованной и замаскированной кустами и корнями. Сам рычаг был утоплен в ней, и даже сейчас мне пришлось внимательно присмотреться, чтобы найти его. Я осторожно привел в порядок потревоженные нами виноградные лозы, мох и листья.
— Но как же ты отыскала это место?
Мы были в рощице — той самой, которую я рассматривал как возможное место выхода.
— Я заметила, как ты смотрел сюда, а мне пришлось жить в нескольких замках, не только в том, что в Палермо. И такие места везде используют. Оттуда, где мы находились, не было видно, что часть рощи подходит прямо под стену; ты смотрел на более отдаленный участок. На каком-то протяжении деревьев нет, но дальше они опять стоят густой порослью… Тебя не было так долго, что я перепугалась. Начала спускаться по лестнице за тобой следом. Звала, звала, но ответа все не было, и я вернулась назад, пока не сошла слишком далеко. Я боялась, что ты придешь и увидишь, что меня нет… А потом, на следующее утро…
— Что-о?!
— Ох, Матюрен! Разве ты не знал? Ты провел там, внизу, два дня и ночь!
Там, внизу, во тьме, как можно было это узнать? Сколько я просидел на ступеньке в темноте? Может быть, я спал? Сколько времени я провел на лестнице, нащупывая путь вниз, иногда с долгими перерывами, когда ногами или руками отыскивал очередную опору?
Теперь голод убедил меня, что она говорит правду; голод, о котором я совершенно забыл от ужаса, что мне суждено умереть там, во мраке, как умерли другие, чьи кости с хрустом ломались у меня под ногами…
Замок Отмана был таким же, каким мы его оставили. Мой Бербер приветственно заржал, потянувшись ко мне мордой. Я гладил ему шею, тихо разговаривая с ним. Потом подошел к фонтану, стянул рубашку и смыл с себя пыль и пот. Снова одевшись, я отдыхал, пока Азиза не принесла мне поесть, а потом уснул.
Прошло много времени, пока я пробудился. Утро ещё не наступило, хотя небо, кажется, уже посветлело. Я лежал тихо, глядя вверх и раздумывая о нашем положении. У нас почти кончилась еда, мы больше не можем оставаться здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
Еще дважды под ногами что-то хрустнуло, должно быть, сломанные кости, но пальцы мои, обшаривая стену, не нашли никакой трещины — всюду они натыкались на сплошной, не тронутый временем камень.
Я присел на корточки и начал вторично обследовать основание башни, пытаясь на этот раз внизу отыскать хоть какой-то то намек на отверстие. Я не нашел ничего.
Сама мысль о том, чтобы карабкаться наверх, вновь выдержать этот кошмар, была невыносима… У меня опустились веки, мышцы ослабли, и я сел. Разум предупреждал, что этот дурной воздух убивает меня. Скоро он отберет у меня сознание, и я свалюсь на пол, чтобы умереть, как умерли другие.
А Азиза? Она останется одна, в ожидании. Там, в золотистом солнечном свете, будет ждать мужчину, который не смог возвратиться.
Земля, думал я, земляной пол…
Может быть, копать? Но куда? В каком направлении? Назад, в глубину холма, или в сторону от него? И насколько глубоко под землю уходит фундамент?
С усилием, словно пьяный, я заставлял свой разум рассмотреть задачу. Моя воля к жизни боролась с затхлостью воздуха. Я заставил себя ещё раз обойти стену кругом. В самом худшем случае я смогу… по крайней мере, попробую взобраться обратно наверх. Чем ближе поднимусь к открытому входу, тем свежее станет воздух.
Я не мог, я не хотел сдаваться.
Вдруг мои пальцы наткнулись на ступеньки. Я нащупал самую нижнюю и сел. Думать… Надо думать. Разум неловко вертел эту мысль на все лады.
Если выход есть, мой разум должен найти его. В голове у меня тяжело молотило, а я пытался напрячь мысли, чтобы разрешить задачу. Уперев локти в колени, я обхватил руками раскалывающуюся от боли голову…
И вдруг почувствовал, что у меня замерзает нога.
Замерзает… холодно, потому что я весь мокрый. Но мне только что было жарко. Я обливался потом — так отчего же моей ноге мерзнуть?
Воздух! Это может быть только воздух! Прохладный, свежий, чудесный воздух!
Я упал на колени, мои пальцы разрывали землю под стеной, отыскивая животворный глоток воздуха, отыскивая отверстие. Но не нашли ничего, кроме холодного камня. Никакого отверстия… ничего!
И все же воздух был, струйка воздуха. Что-то я сделал, какое-то непроизвольное движение, где-то прижался телом, когда обследовал стену… может быть, это действие моего веса на нижнюю ступеньку… Распластавшись ничком, я поймал ртом холодную струйку воздуха и глубоко вдохнул.
Еще и еще… Мало-помалу я стал оживать. Вернулась энергия, прояснился мозг.
В висках ещё стучало, но теперь я мог думать, отупение прошло. Я впился пальцами в трещину и потянул. Ничего не произошло. Навалился всем телом на нижнюю ступеньку — никакой разницы. Давил на стену, прощупывал каждый камень по отдельности. Без толку.
Потом… я едва поверил. Послышался звук, еле уловимый звук движения. За все это время, которое измерялось, должно быть, многими часами, — первый звук, не считая моего собственного дыхания. И еще… звук был такой, словно кто-то скреб по камню!
Прижавшись ртом к отверстию, я спросил:
— Есть здесь кто-нибудь?
Мне ответил тихий возглас:
— Матюрен! Ты жив?
— У меня нет света. Потерял свечу на лестнице… Ты можешь найти дверь?
На несколько минут воцарилась тишина, потом я услышал снаружи слабый шорох. Азиза что-то делала, только нельзя было понять, что. Вдруг она снова заговорила:
— Здесь есть рычаг, в точности как тот, другой! Только он очень высоко, мне не дотянуться!
— Постучи камнем по стене! Покажи мне, где он!
Послышался неистовый стук. Действительно высоко, даже для меня. Очевидно, какая-то ступенька или площадка обвалилась или ушла в землю. Я едва мог дотянуться до этого места, даже встав на цыпочки.
Ничего не видя в темноте, я попытался представить себе положение рычага; потом прыгнул вверх, во тьму, с надеждой поймать что-то невидимое…
И ухватился за рычаг обеими руками!
Под тяжестью моего тела он подался вниз, и часть стены медленно отодвинулась. В колодец ворвался прохладный, свежий воздух…
Щель была слишком узка, и я не мог выбраться, но рука моя просунулась в неё и встретилась с рукой Азизы. Какое-то время мы просто держались друг за друга. Потом вернулся рассудок.
— Это низ двери уперся, — предположил я. — Ты не могла бы подкопаться, отбросить землю в сторону?..
Опустившись на колени, она отчаянно рыла, задыхаясь от напряжения. Я снова навалился на дверь, и в этот раз сдвинул её достаточно, чтобы вылезть наружу.
Азиза ухватилась за меня, и на миг мы вцепились друг в друга, словно утопающие. Прошло много времени, прежде чем я смог оторваться от девушки и закрыл дверь, навалившись плечом.
Выход был просто трещиной в скале, хитроумно использованной и замаскированной кустами и корнями. Сам рычаг был утоплен в ней, и даже сейчас мне пришлось внимательно присмотреться, чтобы найти его. Я осторожно привел в порядок потревоженные нами виноградные лозы, мох и листья.
— Но как же ты отыскала это место?
Мы были в рощице — той самой, которую я рассматривал как возможное место выхода.
— Я заметила, как ты смотрел сюда, а мне пришлось жить в нескольких замках, не только в том, что в Палермо. И такие места везде используют. Оттуда, где мы находились, не было видно, что часть рощи подходит прямо под стену; ты смотрел на более отдаленный участок. На каком-то протяжении деревьев нет, но дальше они опять стоят густой порослью… Тебя не было так долго, что я перепугалась. Начала спускаться по лестнице за тобой следом. Звала, звала, но ответа все не было, и я вернулась назад, пока не сошла слишком далеко. Я боялась, что ты придешь и увидишь, что меня нет… А потом, на следующее утро…
— Что-о?!
— Ох, Матюрен! Разве ты не знал? Ты провел там, внизу, два дня и ночь!
Там, внизу, во тьме, как можно было это узнать? Сколько я просидел на ступеньке в темноте? Может быть, я спал? Сколько времени я провел на лестнице, нащупывая путь вниз, иногда с долгими перерывами, когда ногами или руками отыскивал очередную опору?
Теперь голод убедил меня, что она говорит правду; голод, о котором я совершенно забыл от ужаса, что мне суждено умереть там, во мраке, как умерли другие, чьи кости с хрустом ломались у меня под ногами…
Замок Отмана был таким же, каким мы его оставили. Мой Бербер приветственно заржал, потянувшись ко мне мордой. Я гладил ему шею, тихо разговаривая с ним. Потом подошел к фонтану, стянул рубашку и смыл с себя пыль и пот. Снова одевшись, я отдыхал, пока Азиза не принесла мне поесть, а потом уснул.
Прошло много времени, пока я пробудился. Утро ещё не наступило, хотя небо, кажется, уже посветлело. Я лежал тихо, глядя вверх и раздумывая о нашем положении. У нас почти кончилась еда, мы больше не можем оставаться здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129