Он тискал его, душил за шею, терся щекой о плечо.
– Ну-ну, – со смехом отбивался Сергей, – это уже не по правилам! Сзади нападаешь.
Он оторвал Кольку от себя, поворошил ему волосы и подтолкнул к чемодану:
– Пошарь-ка еще! Там и для Кости кое-что найдется.
Колька достал из чемодана черный плоский продолговатый ящичек.
– Костя, тебе готовальня! – торжествуя, закричал он.
Костя поблагодарил Сергея, бережно взял у Кольки готовальню, открыл ее. В уютных черно-бархатных гнездышках покоились циркуль, рейсфедер, полный набор новеньких чертежных принадлежностей.
Косте вдруг захотелось достать лист бумаги и начать вычерчивать тушью орнаменты и геометрические фигуры, такие затейливые и сложные, с таким тонким и причудливым переплетением линий, чтобы Колька с уважением посматривал на его работу и без спора уступил ему целиком весь стол.
– А готоваленка что надо… с полным набором! Получше, чем у Витьки Кораблева, – сказал Колька и вновь подошел к чемодану.
Теперь он извлек из него несколько книг и разложил их на две кучки: «Сказки» Пушкина и «Басни» Крылова – это, конечно, ему, а толстый однотомник Некрасова – брату.
Книги заинтересовали Костю больше, чем тетради и карандаши. Он заглянул в чемодан и вытащил оттуда десятка полтора брошюр по агротехнике:
– А это кому?
– Марина просила купить, – ответил Сергей и вдруг заметил, что Колька вытянул из чемодана голубую шелковую косынку, накинул ее на голову, завязал под горлом узелком и, заглянув в зеркало, рассмеялся.
– Это не нам, Костя… Это какой-нибудь… – Он подморгнул Сергею и запел: – А я знаю кому, знаю!..
Сергей смутился, отобрал у Кольки косынку и спрятал обратно в чемодан. Туда же сунул и брошюры по агротехнике.
– Вы свое, браты, получили… Остальное вас не касается. – Он торопливо задвинул чемодан под лавку и сел обедать.
Костя кинул на Кольку сердитый взгляд и укоризненно покачал головой.
Братишка затаился, как мышонок, и бесшумно принялся убирать в шкаф свое «приданое».
Сергей ел щи и, по привычке, косил глазом в раскрытый блокнот. Время от времени он что-то отчеркивал в нем карандашом.
Костя наблюдал за старшим братом. Вот и всегда так: когда Сергей возвращается из района после какогонибудь совещания, он полон планов, его мучает нетерпение.
– Правление собирать будешь? – понимающе спросил Костя.
– Нет, правление у нас завтра. Но поговорить с людьми нужно. Ты бы оповестил, Костя. – И Сергей назвал колхозников, с которыми ему хотелось посоветоваться.
Костя выскочил на улицу и быстро обежал дома колхозников.
Вскоре в избе Ручьевых собрались бригадиры: пожилой, степенный Максим Ветлугин и черный, как цы-ган, Антон Птицын. Потом во главе с Новоселовым пришли несколько стариков – «государственные советники», как называли их в колхозе.
Неторопливо переступил порог парторг колхоза кузнец Яков Ефимович Балашов. Высокий, сутулый, с густыми, картинными усами, он был одет в синюю замасленную спецовку. Из нагрудного кармана ее торчали карандаш и складной метр.
В колхозе, после учителя Федора Семеновича Хворостова, Яков Балашов для ребят был, пожалуй, самым интересным человеком. Для него всегда находилось много неотложных дел: то он налаживал молотилку, то чинил автомашину, то сутками пропадал на электростанции.
«Наш рабочий класс!» – уважительно говорили про Якова Ефимовича в колхозе. Подростки табуном ходили за дядюшкой Яковом, у которого «хватало про всякого», и часами торчали в кузнице. Хоть она и называлась по-старому кузницей, но скорее напоминала добротную механическую мастерскую: имелись в ней и станки, и сварочный аппарат, и многое другое, что старому деревенскому кузнецу и во сне не снилось. Ребята собирали для Якова Ефимовича металлический лом, учились у него слесарному и токарному делу, пайке и клепке и с гордостью называли кузницу «цехом»…
Позже всех пришла Марина Балашова с подругами.
После рабочего дня девушки уже успели приодеться, щеголяли беретами, шелковыми косынками, расшитыми блузками. Марина закутала голову цветистым ковровым полушалком. Полушалок был ей очень к лицу, и Костя в шутку прозвал его «крылом жар-птицы».
Костя встретил девушек у порога и лихо козырнул:
– Мотопехоте привет!
Кличка эта давно, еще с военных лет, утвердилась за высоковскими комсомолками, и девчата на нее не обижались.
– Вот так кавалер! – улыбнулась Марина. – Звать – позвал, а местечка посидеть не приготовил.
Спохватившись, Костя ринулся в сени, загремел старыми ведрами, тазами и через минуту втащил в комнату длинную скамейку.
Сам он забрался на печку, где уже расположился Колька.
Костя любил, когда у них в избе собирались колхозники. Подперев щеки руками, лежишь на печи и слушаешь разговоры взрослых о пахоте и сенокосе о конях и машинах, о семенах и удобрениях. А на другой день, встретившись на улице с мальчишками, тебе уже не надо вместе с ними гадать, куда это поехала колхозная трехтонка, зачем на околице деревни копают ямы и сваливают кирпич: все ты знаешь, все можешь объяснить.
Сергей зажег лампу под широким жестяным абажуром и рассказал о сегодняшнем совещании в районе; их колхоз получил задание – втрое расширить посевы проса и в два раза увеличить его урожайность.
– А ведь был слушок, что совсем просо из посевного плана снимут, – осторожно заметил бригадир Ветлугин.
– Разговорчики о том, что просо – бросовая, невыгодная культура, надо будет оставить, – сказал Сергей. – Придется нам просом по-серьезному заняться.
И, посмотрев на Марину, он спросил, как она отнесется к тому, что большую часть посевов проса правление закрепит за ее бригадой.
– А ты почему про главное не сказал? – в свою очередь, спросила Марина. – Как все-таки урожайность проса мы будем поднимать? Говорилось об этом на совещании?
– Был разговор, – ответил Сергей. – Надо, конечно, все правила агротехники выполнять, за посевами ухаживать лучше…
– Уж я ли не ухаживала!.. – вырвалось у Марины.
Развязав полушалок и обмахиваясь, она поднялась со скамейки. – А только на старую агротехнику особо надеяться нельзя. Толку от нее немного…
– У нас, кажется, школьники какой-то опыт с просом проводят? – вспомнил Яков Ефимович.
– Да-да! – Сергей приподнял абажур над лампой и осветил лежащего на печи Костю: – Ну-ка, спустись, доложи! Какие у вас там успехи в «просяной бригаде?»
Костя вздрогнул и полез вниз, но потом, сообразив, что откровенный рассказ о неудавшемся опыте ничего, кроме стыда, ему не принесет, вновь забрался на печь.
– Пусть Варька Балашова докладывает… – буркнул он.
– Не вышло ничего у школьников, я знаю, – сказала Марина. – Вот тут и гадай, как к этому просу подступиться! Я сколько книг перечитала – и там никакого ответа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
– Ну-ну, – со смехом отбивался Сергей, – это уже не по правилам! Сзади нападаешь.
Он оторвал Кольку от себя, поворошил ему волосы и подтолкнул к чемодану:
– Пошарь-ка еще! Там и для Кости кое-что найдется.
Колька достал из чемодана черный плоский продолговатый ящичек.
– Костя, тебе готовальня! – торжествуя, закричал он.
Костя поблагодарил Сергея, бережно взял у Кольки готовальню, открыл ее. В уютных черно-бархатных гнездышках покоились циркуль, рейсфедер, полный набор новеньких чертежных принадлежностей.
Косте вдруг захотелось достать лист бумаги и начать вычерчивать тушью орнаменты и геометрические фигуры, такие затейливые и сложные, с таким тонким и причудливым переплетением линий, чтобы Колька с уважением посматривал на его работу и без спора уступил ему целиком весь стол.
– А готоваленка что надо… с полным набором! Получше, чем у Витьки Кораблева, – сказал Колька и вновь подошел к чемодану.
Теперь он извлек из него несколько книг и разложил их на две кучки: «Сказки» Пушкина и «Басни» Крылова – это, конечно, ему, а толстый однотомник Некрасова – брату.
Книги заинтересовали Костю больше, чем тетради и карандаши. Он заглянул в чемодан и вытащил оттуда десятка полтора брошюр по агротехнике:
– А это кому?
– Марина просила купить, – ответил Сергей и вдруг заметил, что Колька вытянул из чемодана голубую шелковую косынку, накинул ее на голову, завязал под горлом узелком и, заглянув в зеркало, рассмеялся.
– Это не нам, Костя… Это какой-нибудь… – Он подморгнул Сергею и запел: – А я знаю кому, знаю!..
Сергей смутился, отобрал у Кольки косынку и спрятал обратно в чемодан. Туда же сунул и брошюры по агротехнике.
– Вы свое, браты, получили… Остальное вас не касается. – Он торопливо задвинул чемодан под лавку и сел обедать.
Костя кинул на Кольку сердитый взгляд и укоризненно покачал головой.
Братишка затаился, как мышонок, и бесшумно принялся убирать в шкаф свое «приданое».
Сергей ел щи и, по привычке, косил глазом в раскрытый блокнот. Время от времени он что-то отчеркивал в нем карандашом.
Костя наблюдал за старшим братом. Вот и всегда так: когда Сергей возвращается из района после какогонибудь совещания, он полон планов, его мучает нетерпение.
– Правление собирать будешь? – понимающе спросил Костя.
– Нет, правление у нас завтра. Но поговорить с людьми нужно. Ты бы оповестил, Костя. – И Сергей назвал колхозников, с которыми ему хотелось посоветоваться.
Костя выскочил на улицу и быстро обежал дома колхозников.
Вскоре в избе Ручьевых собрались бригадиры: пожилой, степенный Максим Ветлугин и черный, как цы-ган, Антон Птицын. Потом во главе с Новоселовым пришли несколько стариков – «государственные советники», как называли их в колхозе.
Неторопливо переступил порог парторг колхоза кузнец Яков Ефимович Балашов. Высокий, сутулый, с густыми, картинными усами, он был одет в синюю замасленную спецовку. Из нагрудного кармана ее торчали карандаш и складной метр.
В колхозе, после учителя Федора Семеновича Хворостова, Яков Балашов для ребят был, пожалуй, самым интересным человеком. Для него всегда находилось много неотложных дел: то он налаживал молотилку, то чинил автомашину, то сутками пропадал на электростанции.
«Наш рабочий класс!» – уважительно говорили про Якова Ефимовича в колхозе. Подростки табуном ходили за дядюшкой Яковом, у которого «хватало про всякого», и часами торчали в кузнице. Хоть она и называлась по-старому кузницей, но скорее напоминала добротную механическую мастерскую: имелись в ней и станки, и сварочный аппарат, и многое другое, что старому деревенскому кузнецу и во сне не снилось. Ребята собирали для Якова Ефимовича металлический лом, учились у него слесарному и токарному делу, пайке и клепке и с гордостью называли кузницу «цехом»…
Позже всех пришла Марина Балашова с подругами.
После рабочего дня девушки уже успели приодеться, щеголяли беретами, шелковыми косынками, расшитыми блузками. Марина закутала голову цветистым ковровым полушалком. Полушалок был ей очень к лицу, и Костя в шутку прозвал его «крылом жар-птицы».
Костя встретил девушек у порога и лихо козырнул:
– Мотопехоте привет!
Кличка эта давно, еще с военных лет, утвердилась за высоковскими комсомолками, и девчата на нее не обижались.
– Вот так кавалер! – улыбнулась Марина. – Звать – позвал, а местечка посидеть не приготовил.
Спохватившись, Костя ринулся в сени, загремел старыми ведрами, тазами и через минуту втащил в комнату длинную скамейку.
Сам он забрался на печку, где уже расположился Колька.
Костя любил, когда у них в избе собирались колхозники. Подперев щеки руками, лежишь на печи и слушаешь разговоры взрослых о пахоте и сенокосе о конях и машинах, о семенах и удобрениях. А на другой день, встретившись на улице с мальчишками, тебе уже не надо вместе с ними гадать, куда это поехала колхозная трехтонка, зачем на околице деревни копают ямы и сваливают кирпич: все ты знаешь, все можешь объяснить.
Сергей зажег лампу под широким жестяным абажуром и рассказал о сегодняшнем совещании в районе; их колхоз получил задание – втрое расширить посевы проса и в два раза увеличить его урожайность.
– А ведь был слушок, что совсем просо из посевного плана снимут, – осторожно заметил бригадир Ветлугин.
– Разговорчики о том, что просо – бросовая, невыгодная культура, надо будет оставить, – сказал Сергей. – Придется нам просом по-серьезному заняться.
И, посмотрев на Марину, он спросил, как она отнесется к тому, что большую часть посевов проса правление закрепит за ее бригадой.
– А ты почему про главное не сказал? – в свою очередь, спросила Марина. – Как все-таки урожайность проса мы будем поднимать? Говорилось об этом на совещании?
– Был разговор, – ответил Сергей. – Надо, конечно, все правила агротехники выполнять, за посевами ухаживать лучше…
– Уж я ли не ухаживала!.. – вырвалось у Марины.
Развязав полушалок и обмахиваясь, она поднялась со скамейки. – А только на старую агротехнику особо надеяться нельзя. Толку от нее немного…
– У нас, кажется, школьники какой-то опыт с просом проводят? – вспомнил Яков Ефимович.
– Да-да! – Сергей приподнял абажур над лампой и осветил лежащего на печи Костю: – Ну-ка, спустись, доложи! Какие у вас там успехи в «просяной бригаде?»
Костя вздрогнул и полез вниз, но потом, сообразив, что откровенный рассказ о неудавшемся опыте ничего, кроме стыда, ему не принесет, вновь забрался на печь.
– Пусть Варька Балашова докладывает… – буркнул он.
– Не вышло ничего у школьников, я знаю, – сказала Марина. – Вот тут и гадай, как к этому просу подступиться! Я сколько книг перечитала – и там никакого ответа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90