– Было дело. Давно только…
– А попробуйте повторить, Галина Никитична! И нас возьмите с собой. Мы вам свясла будем готовить.
Галина только засмеялась: куда ей теперь с белыми да мягкими, без единой мозоли руками! Но девочки смотрели так умоляюще и просительно, что она заколебалась.
– Подумаю… Утро вечера мудренее.
– Да вы что? – обрушился Витя на девочек, когда Галина ушла домой. – Подружку нашли!.. Ведь сестра не кто-нибудь, а учительница. Институт окончила, диплом имеет. Нужны ей снопы, как прошлогодний снег!
– Что ж тут зазорного? – удивилась Варя. – Вон Федор Семенович тоже учитель, а все умеет делать: и топором, и пилой, и лопатой. Видел, как он сегодня жатку исправил?
Придя домой, Галина хотела посоветоваться с отцом насчет вязки снопов, но Никита Кузьмич был не в духе, и она перед сном подошла к матери.
– Поклонись земле, дочка, поклонись пониже, и она тебе поклонится! – обрадовалась мать и, подумав, добавила: – А школьники-то за тобой табуном ходят, вьюном вокруг вьются… Ты бы, Галочка, оставалась при нашей школе, пока место не занято. Поговори-ка с Федором Семеновичем.
…Утром, надев матерчатые нарукавники, Галина вышла в поле и присоединилась к вязальщицам снопов.
– Здравствуй, Галочка, здравствуй, умница наша! – приветствовала ее Анисья Епифанцева, строгая высокая старуха с крупной черной родинкой между бровями. – Где ни летаешь, а все к родному гнезду тянешься…
– Какая она теперь Галочка! – остановила бабку подошедшая Марина. – Галина Никитична… учительница. Наших ребят скоро обучать будет.
– Откуда ты взяла? – шепнула Галина. – Я еще и назначения не получила.
– А как же иначе! Вспомни, как тебя всем колхозом в учение провожали. Вот теперь люди и ждут, чтобы ты в родное село вернулась. Да и ребятишки в один голос трубят: «К нам новая учительница приехала!» – И Марина улыбнулась старой подруге: – И я, Галя, очень рада, что ты с нами будешь…
До полудня Галина вязала снопы вместе с другими колхозницами, присматривалась к их движениям и вспоминала все те приемы и уловки, которые когда-то создали ей славу самой спорой и расторопной вязальщицы в Высокове.
После обеда она позвала с собой девочек.
– На рекорд пойдете? – обрадованно спросила Варя.
– До рекорда далеко… тренировка нужна.
Галина послала Варю вперед крутить свясла, Катю Прахову с подругой заставила оправлять валки сжатой пшеницы, а сама пошла следом за девочками. Взяла первый валок, как поясом обхватила его свяслом, туго стянула концы, связала их – и сноп готов! Отбросила его в сторону, подальше от некошеного хлеба, а другая рука уже потянулась к новому валку. Ни одного лишнего движения, ни одного ненужного поворота!
Горят от сухой, колючей соломы ладони, раскраснелись щеки, покалывает плечо забравшийся под кофточку остистый колосок, но некогда остановиться, нельзя перебить размеренный, рассчитанный темп работы.
А кругом уже собрались люди: подошли Сергей, Марина, Федор Семенович; разогнули спины и любуются спорыми движениями Галины другие вязальщицы.
Точно по сигналу, со всех сторон сбежались школьники. То и дело слышались восторженные ребячьи восклицания:
– Вот это дает жару!
– Набирает высоту!
– Скоростной метод показывает!
– Это наша новая учительница, – доверительно сообщил Марине Петька.
– По ботанике и зоологии, – добавил Колька. – Строгая!
– Да что вы говорите! – деланно удивилась Марина. – А я не знала.
Костя с Пашей тоже на минутку прибежали посмотреть скоростную вязку.
– А какова Кораблева дочка? – восхищенно сказал Костя, не отрывая от Галины глаз. – Четыре секунды – сноп, четыре секунды – сноп… Сколько это она до вечера навяжет? Тысячи!
– Правильный человек, – согласился Паша. – Видно, не только белок умеет ловить.
– Эх, Варька ее режет! – сокрушенно вскрикнул Костя, заметив, как у Галины в руках оборвалось свясло. Он схватил концы оборванного соломенного жгута и выразительно потряс ими над головой: – С перекрутом вить надо! С перекрутом!
Варя кивнула головой, взяла прядь пшеницы и, разделив ее пополам, стала тщательно переплетать отдельные стебли – такое свясло, с перекрутом, уже не порвется.
До вечера Галина навязала столько снопов, что довольная Марина обняла ее при всех и приказала учетчику записать ей два с половиной трудодня.
– Зачем мне трудодни? – разорялась Галина. – Я же себя проверить хотела.
Подошел Федор Семенович:
– Поздравляю, Галина Никитична! Пробный урок проведен неплохо.
– Какой урок? – не поняла Галина.
– По вязке снопов!.. Ребята так полонены твоим мастерством – без ума ходят… Непонятно? Ведь у нашего брата, учителя, что ни шаг, то живой урок. В поле появился учитель, по улице прошел, в дом к кому заглянул, а дети за ним во сто глаз следят, каждый жест ловят, каждое слово впитывают. Школа, она не только в классе, за партой – она повсюду…
– Федор Семенович! Я тут подумала… – тихо сказала Галина, обратив лицо к дому на горе, освещенному закатным солнцем. – Преподавателя биологии у вас все еще нет… Если вы не возражаете…
– Ну вот… давно бы так! – просветлел учитель. – А я, признаться, хожу я думаю: потянет Галину Никитичну в родную школу, не скучно ей будет со старыми учителями?
– С вами-то скучно! – воскликнула Галина. – Да знаете, как мне давно хочется работать с вами!
– Ну, рад, очень рад! Слов нет!.. – Федор Семенович смущенно покашлял, словно ему поднесли дорогой и редкий подарок. – Завтра в роно поедем, все и устроим…
Уставшая, со сладкой болью во всем теле, Галина вернулась домой. Присела на крыльце и задумалась.
Темнота ласково обволакивала землю. Сгладились резкие очертания домов, амбаров, и только неподвижная ажурная, точно резная, листва деревьев четко вырисовывалась на фоне неба, и сквозь нее проступали спелые гроздья звезд. Мерно застучал движок электростанциион давал свет в правление колхоза и сельсовет, – –ярко вспыхнули огни в окнах, и длинные полосы света легли через улицу. Где-то лениво урчала вода, играла гармошка и в лад ей звучала приглушенная песня.
«Хорошо здесь.! – подумала Галина. – Три недели в селе пожила, а кажется, что и не уезжала никогда отсюда…»
За углом раздались грузные шаги. К крыльцу подошел Никита Кузьмич.
– Так это правда, дочка? – встревоженно спросил он. – В Высокове решила остаться? Уговорил все же тебя директор?
– Да, я надумала…
– Спасибо! Удружила отцу! – Никита Кузьмич тяжело опустился рядом с дочерью, скрутил цигарку. – Не вышла, значит, твоя линия?
– Ты о чем?
– А ты не маленькая, понимай… Замахнулась широко: в науку пойду, в городе жить останусь! А выше учительницы не поднялась. Да еще где учительница? В деревне… Погодки твои вон куда взлетели! Андрюша Новоселов в научном мире прижился, Дуня Спешнева в райисполкоме пост занимает, Камушкин – инженер на заводе… Неужто мы, Кораблевы, других людей хуже?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90