Сергей, только что вернувшийся с поля, кинулся в чуланчик переодеваться. Костя заметался по комнате, запихивая под кровать грязные сапоги, собирая разбросанную одежду. Он чуть не споткнулся о Кольку, который лежал на полу и раздувал самовар.
– Варюша, смотри! – вскрикнула Марина. – Они еще только печку топят. А ну-ка, засучивай рукава!
Она сбросила ватник, размотала полушалок и принялась за хозяйство: помешала кочергой в печке, подкинула хворосту, одни чугунки поставила поближе к огню, другие – подальше.
Не отставала от сестры и Варя: убрала со стола посуду, замела пол, потом, схватив сапог, принялась раздувать самовар. И самовар вскоре зашумел, огонь в печке разгорелся, в чугунках забулькало, запело.
Вошел Сергей.
– Зачем это? – сказал он. – Мы уж сами как-нибудь!
Марина, раскрасневшаяся от печки, досадливо отмахнулась. Затем, посмотрев на Костю, сказала:
– А ты знаешь, Сережа, какой у твоего брата день завтра? В комсомол принимают.
– Да-да. – спохватился Сергей. – Ты почему, Костя, не напомнил?.. Ну-ка, давайте отметим такое событие…
Не прошло получаса, и стол был накрыт.
– Милости прошу, дорогие хозяева! – с шутливым поклоном пригласила всех Марина.
– Гостям почет! Садитесь и вы с нами, – сказал Сергей и выразительно посмотрел на Костю и Кольку.
Те поняли брата и с рыцарской стойкостью замерли у стены, дожидаясь, пока Марина с Варей с церемонным видом не сели за стол.
– Сережа! – вдруг вспомнил Колька. – У нас же мед есть… Полная банка.
– Раз такое дело… все на стол мечи! – кивнул Сергей.
Не успели братья Ручьевы и сестры Балашовы приняться за ужин, как на пороге появился Федор Семенович. Он был в брезентовом дождевике и с фонарем «летучая мышь» в руках – верный признак того, что наступили темные, ненастные вечера.
– Добрый вечер честной компании! – поздоровался учитель. – По какому же это случаю пир на весь мир?
Сергей поднялся ему навстречу:
– Как же это вы кстати, Федор Семенович! Садитесь с нами… Костю завтра в комсомол принимают.
Он принял от учителя мокрый дождевик, подвернул огонь в фонаре и невольно подивился чутью, которое всегда вовремя приводит Федора Семеновича в дом к людям: в дни ли большого горя или радости, в час ли раздумья или сборов в дальнюю дорогу. Или, может, из дома на «школьной горе» учителю все хорошо видно и он знает, у кого жизнь идет сбивчиво, трудно, а у кого течет плавно и ровно, словно полноводная река?..
Федор Семенович сказал, что ужинать не будет. но горячего чаю выпьет с удовольствием, и присел к столу.
– Это правильно, что собрались! В комсомол один раз вступают… Событие на всю жизнь. – Учитель оглядел собравшихся за столом. – Что ж, Сережа, надо будет брату в напутствие доброе слово сказать.
Сергей задумчиво посмотрел на Костю:
– Что ж тебе сказать, братец? Шагай! Рад за тебя. Сейчас комсомол… потом партия… Вся жизнь у тебя впереди. И живи ты честно, открыто, смело… Я вот сколько лет в комсомоле состоял и горжусь этим. И будь я в твоих годах, опять бы в комсомол записался. Минуты не раздумывал бы. Был бы наш отец жив, и он бы порадовался. Ведь отец как говорил; «Жизнь, она как река большая. Один на сухом месте отсиживается, в кусточках; другой у бережка барахтается, в осоке да в типе, боится, как бы не унесло, а третий на самую стремнину выгребает…»
– Правильные слова… Я их ребятам часто напоминаю! – подхватил слова Сергея учитель. – Сам-то Григорий Васильевич всегда на стремнину выходил, на главное течение. И вам так жить завещал… Я с ним на фронте встретился, в одном взводе служил. Довелось как-то нашей роте одну сопку атаковать перед Днепром. Трудная сопка! Восемь раз мы в атаку бросались, восемь раз откатывались. А на девятый вырвался вперед наш сержант-коммунист, ваш отец, Григорий Ручьев. В руке – красный флаг. «Ура, кричит, за Родину, вперед!» Добежал до вершины и упал. А красный флаг не выпустил – горит он, полощется… Тут мы и ринулись в штыковую, выбили немца из траншеи… Потом похоронили вашего отца на этой же земле, где он погиб, а сопку так и назвали: «Сопка Ручьева».
Учитель умолк.
Костя давно отодвинул чашку с чаем и не мигая смотрел на учителя.
– Федор Семенович, – тихо спросила Варя, – а сейчас эта сопка как называется?
– Сказать трудно, но думаю, что именем Ручьева. У нас таких людей долго помнят.
…Посидев с часок у Ручьевых, Федор Семенович поднялся и стал прощаться: спешил в Почаево с докладом. Все поднялись и вышли его проводить.
На улице стояла кромешная тьма. Ветер налетал резкими порывами, то и дело менял свое направление и обдавал прохожих дождем не сверху, а откуда-то сбоку или снизу. Тревожно скрипели стволы деревьев; голые ветви то замирали в молчании, то с яростью хотели размести нависшую над землей дождевую хмарь. Но раздавался слабый треск, падало несколько обломившихся веток, и деревья замирали до нового порыва ветра.
– Наделает ветер беды! – сказал учитель, обращаясь к Сергею. – Надо бы людей в сад послать, подпорки под яблони поставить.
– Это верно, – согласился Сергей.
Учитель поднял капюшон дождевика, покрыл полой «летучую мышь» и скрылся в темноте.
– Сережа, а ты помнишь свое сочинение про дождевик и фонарь? – спросила Марина.
– Какое сочинение? – заинтересовался Костя.
– Это еще в пятом классе было. Нам тогда тему дали: «Осень». Сергей и написал. Я, кажется, до сих пор помню. «Появились первые признаки осени: поля опустели, деревья сбросили листья, журавли улетели на юг, Федор Семенович стал появляться по вечерам в дождевике и с „летучей мышью“ в руках. Дождь льет как из ведра, везде грязь по колени, а Федор Семенович каждый вечер бывает в колхозе и никогда не опаздывает на собрания…» Так вместо осени и накатал твой братец две страницы про учителя… – со смехом закончила Марина.
– Будет тебе! – остановил ее Сергей. – Все и забыли давно… Пойдем-ка сад проверим.
Марина и Сергей ушли.
Костя потянул Варю обратно в избу: хотелось еще поговорить о завтрашнем дне.
– Нет-нет, – заспешила девочка, – мне домой нужно.
Костя обиделся:
– Можно подумать, что тебе у нас тоска смертная.
Варя принялась уверять, что это неправда, и даже согласилась вернуться в дом. Но разговор явно не клеился.
Ветер на улице крепчал, в рамах звенели стекла. Костя начал было рассказывать о недавно прочитанной научно-фантастической повести про путешествие в глубь Земли. Варя отвечала вяло, зато в разговор рьяно ввязался Колька и всецело взял автора повести под свою защиту.
Но тут Костя заметил, что Варя подошла к двери.
– Я все:таки пойду… Уже поздно.
– Погоди, я сейчас фонарь зажгу, провожу тебя… Костя побежал в чулан за фонарем. Но Варя не стала дожидаться и поспешно вышла на улицу.
На сердце было тяжело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90