Прощайте!
И не успели ребята опомниться, как учительница исчезла за дверью.
Коридор был пуст. Галина Никитична почти бегом скрылась в «живом уголке» и заперлась на ключ. Слезы брызнули у нее из глаз.
А она-то вообразила, что может работать, как настоящий педагог, сумеет воспитывать детей! Федор Семенович просто-напросто в ней ошибся и теперь, конечно, раскаивается, что пригласил ее преподавать в свою школу…
Домой Галина Никитична вернулась в сумерки. Витя пришел из школы раньше сестры и успел обо всем рассказать отцу.
– Что, дочка, тяжеленька почва досталась, камениста? – спросил Никита Кузьмич. – Ждешь цветов, а лезет чертополох…
– Такой уж у нас класс… – пожаловался Витя. – Собрались с бору, с сосенки… На наших ребят какого-нибудь майора в отставке напустить… чтобы голос да нервы железные! Тогда, может, и послушаются. – И брат снисходительно окинул взглядом тоненькую фигурку сестры.
– Да-а… хватишь теперь горького полной чашей, не возрадуешься! – вздохнул Никита Кузьмич, садясь за стол. – Укатают сивку круты горы… Да еще эту школьную бригаду зачем-то придумали…
Галина Никитична мельком посмотрела на отца и брата: как они похожи друг на друга! Лицом, жестами, мыслями…
– Раскаркались тут… «укатают», «не возрадуешься»! – вступилась за Галину мать. – А кому же по первопутку легко бывает? Не такие уж у нас ребятишки страшные, как вы малюете. Будет еще и лад и мир.
Мать накрыла на стол, но Витя от обеда отказался, сказав, что ему надо срочно заниматься.
– А ты бы со старшими посчитался, – вполголоса заметила сестра. – Опять матери лишние хлопоты!
Витя пропустил ее замечание мимо ушей.
Галина Никитична покачала головой.
В школе Витя вел себя сдержанно, ровно, но после занятий он точно преображался. Домой возвращался неразговорчивый, хмурый.
Когда все садились обедать, он заявлял, что не хочет есть, и уходил на улицу играть в лапту или городки. Но потом, проголодавшись, принимался шарить в печи, все ставил вверх дном и наконец садился заниматься. Тогда в доме все замирало: отец ходил вокруг него на цыпочках, мать старалась отложить домашние дела на утро.
Но больше всего Галину Никитичну удивляло отношение Вити к матери. Он не обижал ее, не ссорился с ней и, как должное, принимал все ее услуги. Он просто не замечал ее.
Обед закончился. Анна Денисовна убрала со стола и, заглянув сыну через плечо, спросила, много ли ему задано уроков.
Витя с недоумением оглянулся на мать:
– Хватает… На сегодня квадратные уравнения по алгебре да еще две теоремы по геометрии. Может, подскажешь?
– Что, мать, села в лужу? – Никита Кузьмич выразительно поднял палец: – Премудрость, наука! Куда нам с тобой в подсказчики, не те головы… Давай-ка лучше не мешать парню. – И он, довольно посмеиваясь, направился в соседнюю комнату.
Следом за ним вышла и жена.
Галина Никитична подсела к брату:
– Почему ты с матерью никогда не поговоришь?
– О чем с ней говорить? – удивился Витя.
– Мать всем интересуется: как учишься, какие новости в школе… Да и сам про ее дела никогда не спросишь.
– Подумаешь, дела у матери! В огородной бригаде работает, картошку выращивает.
– А ты хоть бы раз побывал у нее на огороде! Видел, какие там парники, дождевальная установка?
Витя пожал плечами:
– Зачем мне все это? Я огородником быть не собираюсь.
– Кем ты собираешься быть, мне еще неизвестно. А вот как ты себя дома ведешь – это очевидно. И мне стыдно за тебя!
Витя комично развел руками. Вот беда, когда родная сестра учительница! Вдвойне достается: и в классе и дома…
Потом он придвинул учебник, раскрыл тетрадь и углубился в занятия.
Галина Никитична с досадой отошла от брата. Сколько раз пыталась она поговорить с ним по душам, но Витя обычно отделывался шуточками или отмалчивался. Как же ей справиться с целым классом, если она не может повлиять даже на родного брата!..
Галина Никитична не заметила, как сняла с вешалки пальто, оделась. Хотелось сейчас же пойти к Федору Семеновичу и Клавдии Львовне, поговорить с ними, посоветоваться.
На улице учительница узнала, что директор на реке, у электростанции, и напрямик прошла к Чернушке.
Чуть пониже моста река была перегорожена земляной плотиной. Плотники возводили стропила над новеньким, рубленным из бревен зданием электростанции. У плотины стояла грузовая машина. Володя Аксенов со своей бригадой строителей бережно снимал с нее тяжелые ящики.
Галина Никитична не сразу узнала Федора Семеновича. Одетый в брезентовый дождевик, он вместе со всеми помогал разгружать машину.
Когда последний ящик был спущен на землю. Галина Никитична подошла к учителю:
– Вам и здесь дело нашлось?
– Как же иначе! Вроде свое детище встречаю. Турбину привезли. Электростанцию строим настоящую. Движок скоро в отставку пойдет…
Галина Никитична отвела учителя в сторону:
– А я, Федор Семенович, к вам шла…
– Чувствую. Я и сам собирался к тебе заглянуть. Что там за очередные события в восьмом классе?
– Все в том же духе. Обидели Марию Антоновну. И, конечно, не сознаются, кто виноват. Мне кажется, ребята даже гордятся этим. Вот, мол, мы какие – стена, своих не выдадим! – И учительница неожиданно призналась: – Видно, не способна я быть воспитателем.
– Ну-ну, так уж и не способна?
– В самом деле, Федор Семенович… Я сегодня так разволновалась, что даже с ребятами разговаривать не могла, из класса ушла.
– А это, может, и к лучшему… Ребят не всегда словом тронешь. Нужно, чтобы они иногда почувствовали, что учителю горько и больно за них… – Федор Семенович заглянул учительнице в лицо: – Ты вот с комсомольцами по душам беседовала?
– Собираюсь… Только мало их у меня в классе. Всего пять человек!..
– Это верно, мало еще… Отсюда, может, и все беды. Ты сама-то какой год в комсомоле?
– Одиннадцатый пошел.
– Вспомни-ка эти годы. Кто в первых рядах всегда? Комсомол! Вот с этого и начинай. Заводи друзей в классе, создай опору из комсомольцев.
Сумерки сгущались. Начал накрапывать дождь.
Галина Никитична и Федор Семенович дошли до правления колхоза, и Федор Семенович протянул ей руку.
– А вы разве не домой? – удивилась учительница.
– Нет… Вечером у меня самое горячее время. Сейчас агитаторы собираются.
Попрощавшись с учителем, Галина Никитична направилась к дому.
У бревенчатой стены она заметила нескольких школьников. С крыши текли струйки дождя, и ребята стояли навытяжку, словно по команде «смирно», плотно прижавшись к стене.
– Кто здесь? – спросила учительница.
– Это мы… ваш класс, – отозвалась Варя.
В то же мгновение от стены оторвались трое ребят. Это были Костя с Митей и между ними – Алеша Прахов. Они вытолкнули его вперед, и Алеша едва не сбил с ног учительницу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
И не успели ребята опомниться, как учительница исчезла за дверью.
Коридор был пуст. Галина Никитична почти бегом скрылась в «живом уголке» и заперлась на ключ. Слезы брызнули у нее из глаз.
А она-то вообразила, что может работать, как настоящий педагог, сумеет воспитывать детей! Федор Семенович просто-напросто в ней ошибся и теперь, конечно, раскаивается, что пригласил ее преподавать в свою школу…
Домой Галина Никитична вернулась в сумерки. Витя пришел из школы раньше сестры и успел обо всем рассказать отцу.
– Что, дочка, тяжеленька почва досталась, камениста? – спросил Никита Кузьмич. – Ждешь цветов, а лезет чертополох…
– Такой уж у нас класс… – пожаловался Витя. – Собрались с бору, с сосенки… На наших ребят какого-нибудь майора в отставке напустить… чтобы голос да нервы железные! Тогда, может, и послушаются. – И брат снисходительно окинул взглядом тоненькую фигурку сестры.
– Да-а… хватишь теперь горького полной чашей, не возрадуешься! – вздохнул Никита Кузьмич, садясь за стол. – Укатают сивку круты горы… Да еще эту школьную бригаду зачем-то придумали…
Галина Никитична мельком посмотрела на отца и брата: как они похожи друг на друга! Лицом, жестами, мыслями…
– Раскаркались тут… «укатают», «не возрадуешься»! – вступилась за Галину мать. – А кому же по первопутку легко бывает? Не такие уж у нас ребятишки страшные, как вы малюете. Будет еще и лад и мир.
Мать накрыла на стол, но Витя от обеда отказался, сказав, что ему надо срочно заниматься.
– А ты бы со старшими посчитался, – вполголоса заметила сестра. – Опять матери лишние хлопоты!
Витя пропустил ее замечание мимо ушей.
Галина Никитична покачала головой.
В школе Витя вел себя сдержанно, ровно, но после занятий он точно преображался. Домой возвращался неразговорчивый, хмурый.
Когда все садились обедать, он заявлял, что не хочет есть, и уходил на улицу играть в лапту или городки. Но потом, проголодавшись, принимался шарить в печи, все ставил вверх дном и наконец садился заниматься. Тогда в доме все замирало: отец ходил вокруг него на цыпочках, мать старалась отложить домашние дела на утро.
Но больше всего Галину Никитичну удивляло отношение Вити к матери. Он не обижал ее, не ссорился с ней и, как должное, принимал все ее услуги. Он просто не замечал ее.
Обед закончился. Анна Денисовна убрала со стола и, заглянув сыну через плечо, спросила, много ли ему задано уроков.
Витя с недоумением оглянулся на мать:
– Хватает… На сегодня квадратные уравнения по алгебре да еще две теоремы по геометрии. Может, подскажешь?
– Что, мать, села в лужу? – Никита Кузьмич выразительно поднял палец: – Премудрость, наука! Куда нам с тобой в подсказчики, не те головы… Давай-ка лучше не мешать парню. – И он, довольно посмеиваясь, направился в соседнюю комнату.
Следом за ним вышла и жена.
Галина Никитична подсела к брату:
– Почему ты с матерью никогда не поговоришь?
– О чем с ней говорить? – удивился Витя.
– Мать всем интересуется: как учишься, какие новости в школе… Да и сам про ее дела никогда не спросишь.
– Подумаешь, дела у матери! В огородной бригаде работает, картошку выращивает.
– А ты хоть бы раз побывал у нее на огороде! Видел, какие там парники, дождевальная установка?
Витя пожал плечами:
– Зачем мне все это? Я огородником быть не собираюсь.
– Кем ты собираешься быть, мне еще неизвестно. А вот как ты себя дома ведешь – это очевидно. И мне стыдно за тебя!
Витя комично развел руками. Вот беда, когда родная сестра учительница! Вдвойне достается: и в классе и дома…
Потом он придвинул учебник, раскрыл тетрадь и углубился в занятия.
Галина Никитична с досадой отошла от брата. Сколько раз пыталась она поговорить с ним по душам, но Витя обычно отделывался шуточками или отмалчивался. Как же ей справиться с целым классом, если она не может повлиять даже на родного брата!..
Галина Никитична не заметила, как сняла с вешалки пальто, оделась. Хотелось сейчас же пойти к Федору Семеновичу и Клавдии Львовне, поговорить с ними, посоветоваться.
На улице учительница узнала, что директор на реке, у электростанции, и напрямик прошла к Чернушке.
Чуть пониже моста река была перегорожена земляной плотиной. Плотники возводили стропила над новеньким, рубленным из бревен зданием электростанции. У плотины стояла грузовая машина. Володя Аксенов со своей бригадой строителей бережно снимал с нее тяжелые ящики.
Галина Никитична не сразу узнала Федора Семеновича. Одетый в брезентовый дождевик, он вместе со всеми помогал разгружать машину.
Когда последний ящик был спущен на землю. Галина Никитична подошла к учителю:
– Вам и здесь дело нашлось?
– Как же иначе! Вроде свое детище встречаю. Турбину привезли. Электростанцию строим настоящую. Движок скоро в отставку пойдет…
Галина Никитична отвела учителя в сторону:
– А я, Федор Семенович, к вам шла…
– Чувствую. Я и сам собирался к тебе заглянуть. Что там за очередные события в восьмом классе?
– Все в том же духе. Обидели Марию Антоновну. И, конечно, не сознаются, кто виноват. Мне кажется, ребята даже гордятся этим. Вот, мол, мы какие – стена, своих не выдадим! – И учительница неожиданно призналась: – Видно, не способна я быть воспитателем.
– Ну-ну, так уж и не способна?
– В самом деле, Федор Семенович… Я сегодня так разволновалась, что даже с ребятами разговаривать не могла, из класса ушла.
– А это, может, и к лучшему… Ребят не всегда словом тронешь. Нужно, чтобы они иногда почувствовали, что учителю горько и больно за них… – Федор Семенович заглянул учительнице в лицо: – Ты вот с комсомольцами по душам беседовала?
– Собираюсь… Только мало их у меня в классе. Всего пять человек!..
– Это верно, мало еще… Отсюда, может, и все беды. Ты сама-то какой год в комсомоле?
– Одиннадцатый пошел.
– Вспомни-ка эти годы. Кто в первых рядах всегда? Комсомол! Вот с этого и начинай. Заводи друзей в классе, создай опору из комсомольцев.
Сумерки сгущались. Начал накрапывать дождь.
Галина Никитична и Федор Семенович дошли до правления колхоза, и Федор Семенович протянул ей руку.
– А вы разве не домой? – удивилась учительница.
– Нет… Вечером у меня самое горячее время. Сейчас агитаторы собираются.
Попрощавшись с учителем, Галина Никитична направилась к дому.
У бревенчатой стены она заметила нескольких школьников. С крыши текли струйки дождя, и ребята стояли навытяжку, словно по команде «смирно», плотно прижавшись к стене.
– Кто здесь? – спросила учительница.
– Это мы… ваш класс, – отозвалась Варя.
В то же мгновение от стены оторвались трое ребят. Это были Костя с Митей и между ними – Алеша Прахов. Они вытолкнули его вперед, и Алеша едва не сбил с ног учительницу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90