Как командующие войсками, мы должны подавать личный пример повиновения и воинской дисциплины.
Потери наши велики, но каков успех!
Пожимает твою руку всем сердцем преданный тебе
Лоран Форт Сан-Лоренсо-де-Чагрес, 5 часов утра
— Честная душа! — невольно шепотом вырвалось у Монбара, когда он кончил читать. — Он опять выручил нас!.. Следуй за мной, Хосе.
— Куда, адмирал?
— В мою каюту, черт побери! Думаю, ты сильно устал и проголодался, ведь тебе, видать, пришлось перенести немало тяжких испытаний со вчерашнего дня.
— Признаться, это так.
— Так пойдем со мной перекусим, а между тем ты мне расскажешь, что у вас там творилось.
Они спустились в адмиральскую каюту, где действительно уже был подан завтрак.
— Скорее за стол! — весело воскликнул Монбар. — Твое здоровье, Хосе.
— Ваше здоровье, адмирал!
— Ну, теперь рассказывай, как вы там рубились с испанцами, да смотри, не забудь об интересных подробностях.
— Очень охотно, адмирал, передам все, что знаю.
В эту минуту в каюту вошел Медвежонок Железная Голова.
— Адмирал, — обратился он к Монбару, — не пройдет и получаса, как мы будем под огнем форта Сан-Лоренсо. Каковы будут ваши приказания?
— Сесть к этому столу, завтракать с нами и внимательно слушать, что будет рассказывать наш друг Хосе; больше пока делать нечего, любезный мой Медвежонок, клянусь тебе честью.
Медвежонок знал своего друга как нельзя лучше; ему ни минуты не приходило в голову, чтобы тот мог поднять его на смех или без важного повода отпускать подобные шутки в их настоящем опасном положении. Принимая во внимание внезапное появление Хосе, да еще таким странным образом, не трудно было предположить, что случилось нечто важное и Монбар сейчас сообщит ему об этом.
Итак, он поклонился с улыбкой, ввел свою неизменную свиту — собак и кабанов, — сел к столу, приказал животным лечь у его ног и, придвинув к себе блюдо, принялся усердно есть, чтобы догнать опередивших его сотрапезников.
Монбар взглянул на него украдкой, достал из кармана письмо и молча подал его Медвежонку.
Тот взял его и прочел, не отрывая глаз, с явными признаками живейшей радости.
— Черт побери! — весело вскричал он, возвращая листок Монбару. — Молодец Лоран!
— Не правда ли? — радостно подтвердил Монбар.
— Да он на этих делах прямо-таки собаку съел! Если так пойдет и дальше, нам просто нечего будет делать!
— Да, отлично работает мой брат-матрос; не правда ли, как славно он провернул это дельце?
— Просто чудо!
— Эх, и вывел же он нас из западни, — откровенно сознался Монбар. — Без него я, право, сам не знаю, как бы мы выпутались.
— Да, положение было крайне невыгодное.
— Скажи лучше — отчаянное, дружище, ведь мы шли прямиком в адскую ловушку, где схоронили бы весь наш флот.
— Если не весь, то, по крайне мере, лучшую его часть. Ей-Богу, Лоран — истинный Береговой брат!
— И лучший из нас. А еще боится упреков!.. Просто смех, честное слово! Он храбр, как лев, и наивен, как ребенок.
— Это — настоящий мужчина, — с убеждением сказал Медвежонок. — Но как вы думаете, адмирал, не лучше ли, вместо того чтобы болтать, как старые бабы, дать Хосе рассказать нам, как все произошло?
— Ей-Богу, ты прав, Медвежонок! Хосе должен знать все подробно. Ну, рассказывай, друг сердечный, мы слушаем тебя.
Индеец очень охотно приступил к рассказу. Чувство к Лорану воодушевило его, и, пользуясь случаем, он увлекся восхвалением друга, не упуская, тем не менее, ни одного глотка; он проголодался, как волк, после столь тяжких испытаний — нравственных и физических, — какие ему пришлось вынести. Береговые братья выслушали его с благоговением, ни разу не перебив, так сильно были они заинтересованы удивительным подвигом.
Когда наконец индейский вождь кончил, наступила минута молчания — самая лестная похвала со стороны знаменитых флибустьеров отважной экспедиции капитана.
— Ей-Богу! — засмеялся Медвежонок. — Представляю себе глупые рожи испанцев, когда они увидели волков под овечьей шкурой!
— Положительно, провидение по заслугам покарало этих истребителей индейцев!
Вошел Филипп д'Ожерон.
— Что случилось, капитан? — спросил Монбар.
— Мы находимся в двух пушечных выстрелах от форта. Адмирал Пьер Легран, эскадра которого идет в авангарде, сигналами дает знать, что форт Сан-Лоренсо, по-видимому, битком набит людьми. Адмирал спрашивает, надо ли останавливаться или все так же идти вперед.
— Ответьте ему, чтобы он встал на расстоянии пистолетного выстрела от форта.
— Адмирал!..
— Что вы хотите, милостивый государь?
— Виноват, адмирал, но я боюсь, что ослышался.
— Очень жаль, так как я никогда не повторяю своих приказаний дважды. Извольте идти.
Филипп растерянно взглянул на улыбающегося Медвежонка и вышел, с трудом попав в дверь.
— Надо бы пойти посмотреть, что происходит наверху, — сказал Монбар, осушив свой стакан.
Все трое поднялись и вышли на верхнюю палубу.
Флот находился уже совсем близко от берега. На всем его протяжении красивые загородные дома утопали в зелени позади массивного форта, который отсюда казался величественным исполином. В устье реки приютился город Чагрес; небрежно расползался он вдоль берега, в живописном беспорядке усеянного хорошенькими белыми домиками.
Там и здесь, у самой воды, сильные батареи, вооруженные пушками, направляли свои грозные жерла на море; возле них стояли артиллеристы с зажженными фитилями.
Внутри порта виднелись снасти испанских судов, которые искали там убежища при появлении флибустьеров.
Действительно, это зрелище, одновременно грозное и величественное, способно было поразить воображение и в то же время исполнить ужаса малодушных.
Флибустьерский флот развернул свою боевую линию на протяжении целых двух миль и на всех парусах направлялся прямо к берегу.
— Ну, — пробормотал сквозь зубы Пьер Легран, когда получил ответ адмирала на свои сигналы, — видно, старый кайман хочет, чтобы нас искрошили. Хорошо же, тысяча возов чертей! Я докажу ему, что не умею отступать. Ребята, к орудиям! Сейчас начнется пляска на славу. Рулевой, держать курс прямо к берегу! Ну, теперь мы посмеемся!
Но тут произошло нечто, чего флибустьеры никак не могли ожидать: внезапно форт изрыгнул снопы огня и клубы
дыма, грянул оглушительный залп, и на батареи посыпался град ядер, производя в них страшные опустошения.
Потом испанский флаг, развевавшийся над фортом, вдруг опустили и на его место был поднят трехцветный флаг Береговых братьев.
За первым залпом последовали второй и третий. Испанцы просто оторопели.
Форт громил батареи не переставая и вскоре превратил их в груду развалин.
Только флибустьеры поняли суть того, что происходило перед их глазами: Лоран овладел фортом и повернул его орудия на береговые батареи и город.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Потери наши велики, но каков успех!
Пожимает твою руку всем сердцем преданный тебе
Лоран Форт Сан-Лоренсо-де-Чагрес, 5 часов утра
— Честная душа! — невольно шепотом вырвалось у Монбара, когда он кончил читать. — Он опять выручил нас!.. Следуй за мной, Хосе.
— Куда, адмирал?
— В мою каюту, черт побери! Думаю, ты сильно устал и проголодался, ведь тебе, видать, пришлось перенести немало тяжких испытаний со вчерашнего дня.
— Признаться, это так.
— Так пойдем со мной перекусим, а между тем ты мне расскажешь, что у вас там творилось.
Они спустились в адмиральскую каюту, где действительно уже был подан завтрак.
— Скорее за стол! — весело воскликнул Монбар. — Твое здоровье, Хосе.
— Ваше здоровье, адмирал!
— Ну, теперь рассказывай, как вы там рубились с испанцами, да смотри, не забудь об интересных подробностях.
— Очень охотно, адмирал, передам все, что знаю.
В эту минуту в каюту вошел Медвежонок Железная Голова.
— Адмирал, — обратился он к Монбару, — не пройдет и получаса, как мы будем под огнем форта Сан-Лоренсо. Каковы будут ваши приказания?
— Сесть к этому столу, завтракать с нами и внимательно слушать, что будет рассказывать наш друг Хосе; больше пока делать нечего, любезный мой Медвежонок, клянусь тебе честью.
Медвежонок знал своего друга как нельзя лучше; ему ни минуты не приходило в голову, чтобы тот мог поднять его на смех или без важного повода отпускать подобные шутки в их настоящем опасном положении. Принимая во внимание внезапное появление Хосе, да еще таким странным образом, не трудно было предположить, что случилось нечто важное и Монбар сейчас сообщит ему об этом.
Итак, он поклонился с улыбкой, ввел свою неизменную свиту — собак и кабанов, — сел к столу, приказал животным лечь у его ног и, придвинув к себе блюдо, принялся усердно есть, чтобы догнать опередивших его сотрапезников.
Монбар взглянул на него украдкой, достал из кармана письмо и молча подал его Медвежонку.
Тот взял его и прочел, не отрывая глаз, с явными признаками живейшей радости.
— Черт побери! — весело вскричал он, возвращая листок Монбару. — Молодец Лоран!
— Не правда ли? — радостно подтвердил Монбар.
— Да он на этих делах прямо-таки собаку съел! Если так пойдет и дальше, нам просто нечего будет делать!
— Да, отлично работает мой брат-матрос; не правда ли, как славно он провернул это дельце?
— Просто чудо!
— Эх, и вывел же он нас из западни, — откровенно сознался Монбар. — Без него я, право, сам не знаю, как бы мы выпутались.
— Да, положение было крайне невыгодное.
— Скажи лучше — отчаянное, дружище, ведь мы шли прямиком в адскую ловушку, где схоронили бы весь наш флот.
— Если не весь, то, по крайне мере, лучшую его часть. Ей-Богу, Лоран — истинный Береговой брат!
— И лучший из нас. А еще боится упреков!.. Просто смех, честное слово! Он храбр, как лев, и наивен, как ребенок.
— Это — настоящий мужчина, — с убеждением сказал Медвежонок. — Но как вы думаете, адмирал, не лучше ли, вместо того чтобы болтать, как старые бабы, дать Хосе рассказать нам, как все произошло?
— Ей-Богу, ты прав, Медвежонок! Хосе должен знать все подробно. Ну, рассказывай, друг сердечный, мы слушаем тебя.
Индеец очень охотно приступил к рассказу. Чувство к Лорану воодушевило его, и, пользуясь случаем, он увлекся восхвалением друга, не упуская, тем не менее, ни одного глотка; он проголодался, как волк, после столь тяжких испытаний — нравственных и физических, — какие ему пришлось вынести. Береговые братья выслушали его с благоговением, ни разу не перебив, так сильно были они заинтересованы удивительным подвигом.
Когда наконец индейский вождь кончил, наступила минута молчания — самая лестная похвала со стороны знаменитых флибустьеров отважной экспедиции капитана.
— Ей-Богу! — засмеялся Медвежонок. — Представляю себе глупые рожи испанцев, когда они увидели волков под овечьей шкурой!
— Положительно, провидение по заслугам покарало этих истребителей индейцев!
Вошел Филипп д'Ожерон.
— Что случилось, капитан? — спросил Монбар.
— Мы находимся в двух пушечных выстрелах от форта. Адмирал Пьер Легран, эскадра которого идет в авангарде, сигналами дает знать, что форт Сан-Лоренсо, по-видимому, битком набит людьми. Адмирал спрашивает, надо ли останавливаться или все так же идти вперед.
— Ответьте ему, чтобы он встал на расстоянии пистолетного выстрела от форта.
— Адмирал!..
— Что вы хотите, милостивый государь?
— Виноват, адмирал, но я боюсь, что ослышался.
— Очень жаль, так как я никогда не повторяю своих приказаний дважды. Извольте идти.
Филипп растерянно взглянул на улыбающегося Медвежонка и вышел, с трудом попав в дверь.
— Надо бы пойти посмотреть, что происходит наверху, — сказал Монбар, осушив свой стакан.
Все трое поднялись и вышли на верхнюю палубу.
Флот находился уже совсем близко от берега. На всем его протяжении красивые загородные дома утопали в зелени позади массивного форта, который отсюда казался величественным исполином. В устье реки приютился город Чагрес; небрежно расползался он вдоль берега, в живописном беспорядке усеянного хорошенькими белыми домиками.
Там и здесь, у самой воды, сильные батареи, вооруженные пушками, направляли свои грозные жерла на море; возле них стояли артиллеристы с зажженными фитилями.
Внутри порта виднелись снасти испанских судов, которые искали там убежища при появлении флибустьеров.
Действительно, это зрелище, одновременно грозное и величественное, способно было поразить воображение и в то же время исполнить ужаса малодушных.
Флибустьерский флот развернул свою боевую линию на протяжении целых двух миль и на всех парусах направлялся прямо к берегу.
— Ну, — пробормотал сквозь зубы Пьер Легран, когда получил ответ адмирала на свои сигналы, — видно, старый кайман хочет, чтобы нас искрошили. Хорошо же, тысяча возов чертей! Я докажу ему, что не умею отступать. Ребята, к орудиям! Сейчас начнется пляска на славу. Рулевой, держать курс прямо к берегу! Ну, теперь мы посмеемся!
Но тут произошло нечто, чего флибустьеры никак не могли ожидать: внезапно форт изрыгнул снопы огня и клубы
дыма, грянул оглушительный залп, и на батареи посыпался град ядер, производя в них страшные опустошения.
Потом испанский флаг, развевавшийся над фортом, вдруг опустили и на его место был поднят трехцветный флаг Береговых братьев.
За первым залпом последовали второй и третий. Испанцы просто оторопели.
Форт громил батареи не переставая и вскоре превратил их в груду развалин.
Только флибустьеры поняли суть того, что происходило перед их глазами: Лоран овладел фортом и повернул его орудия на береговые батареи и город.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67