— Я думаю, что письмо это, хоть и написано рукой врага и подлеца, поскольку не имеет подписи, однако передает правду и излагает факты, каковы они есть на самом деле.
— Выдумаете так — и все-таки пришли?! — в изумлении вскричал Лоран.
— Пришла, сеньор, несмотря на свое убеждение.
— С какой же целью?
— Единственно чтобы спасти вас.
— О, вы ангел! — вскричал он.
— Нет, — едва слышно прошептала она, — любящая женщина!
Молодой человек упал к ее ногам, схватил ее руку и поцеловал.
— Благодарю, — сказал он, — благодарю, сеньорита, увы!..
— Ни слова, сеньор! — с достоинством перебила его донья Линда. — Ваше сердце принадлежит другой, которая счастливее меня.
— И эта другая благословляет тебя, моя возлюбленная сестра! — вскричала донья Флора, внезапно появляясь и бросившись в объятия подруги.
Две прелестные девушки крепко обнялись, потом обе взглянули на Лорана и в один голос вскричали с тоской:
— Что же делать? Боже мой! Что делать?
— Бежать! Бежать, не теряя ни минуты, — продолжала с жаром донья Линда, — быть может, и теперь уже поздно!
— Бежать? Мне? — возразил капитан с презрением. — Никогда! Скорее я лягу под развалинами этого дома, но в бегство не обращусь!
— Но ведь вы идете на смерть!
— Я исполню свой долг! Честь предписывает мне это, мое место здесь, и я не сойду с него. Вы верно угадали, сеньорита: да, я флибустьер, один из самых известных Береговых братьев. Мое имя — Прекрасный Лоран. Вы видите, что все изложенное в этом письме справедливо. Но меня привели сюда не жажда золота и не надежда на грабеж. Цель моя благороднее — исполнение священной мести! Теперь вы знаете все. Если я не могу сдержать своей клятвы, то, по крайне мере, сумею достойно умереть. Прекрасный Лоран не должен попасться живым в руки своих врагов… Теперь я должен готовиться к схватке. Донья Линда, ваше отсутствие может быть замечено, если продлится слишком долго; позвольте мне иметь честь отвести вас к вашему отцу. Девушка тихо покачала упрямой головкой.
— Нет, сеньор, — сказала она, — я остаюсь.
— Остаетесь?
— Что ж в этом удивительного?
— А ваше доброе имя, горе вашего отца, который сочтет вас погибшей?
— Мое доброе имя очень мало заботит меня в настоящую минуту; что же касается горя моего отца, то именно на него я и рассчитываю.
— О, ты любишь его! Ты любишь! — шепнула ей на ухо Флора, целуя ее.
— Да, люблю! — ответила она так же тихо. — А ты?
— О! Я!.. — страстно воскликнула Флора и закрыла лицо руками.
— Так сложим нашу любовь, чтобы спасти его!.. Не бойся, дорогая, когда настанет время, я исчезну бесследно. Будем же вместе страдать за него, а радоваться, когда пройдет опасность, будешь ты одна. Сердце мое разбито, но я сильная и предоставлю тебе твое счастье.
Донья Флора с рыданиями обняла свою подругу.
— Бедняжка! — прошептала донья Линда, нежно гладя ее по голове.
Лоран со странным душевным волнением присутствовал при этой сцене, настоящий смысл которой оставался для него загадкой.
— Видите, кабальеро, — обратилась к нему донья Линда, указывая на Флору, — этот ребенок не в силах выносить такие жестокие удары. Позвольте мне пройти в ее комнату и позаботиться о ней… Впрочем, теперь уже поздно, и вам, вероятно, надо сделать важные распоряжения.
— Простите, сеньорита, но, клянусь честью, я ничего не понимаю…
— В моем решении, не так ли?
— Смиренно сознаюсь, что так.
— Вы все еще упорствуете и бежать не согласны?
— Мое решение твердо.
— Я и не собираюсь с вами спорить. Но в таком случае я остаюсь. Если же вы спасетесь бегством, я уйду.
— У меня голова точно в огне, сеньорита, ваши слова…
— Кажутся вам непонятными, — перебила она, улыбаясь. — Постараюсь объяснить их вам; быть может, менее чем через час этот дом обложит испанское войско, и вы будете окружены непроходимой железной и огненной стеной. Между вами и вашими врагами завяжется ожесточенная борьба. Я, дочь губернатора, ваша пленница, буду служить заложницей. Теперь вы меня понимаете?
— Да, сеньорита, понимаю, такое самоотвержение возвышенно, я преклоняюсь перед ним, но принять его не могу.
— По какой же причине?
— Честь не позволяет мне, сеньорита. Девушка пожала плечами.
— Честь!.. У вас, мужчин, вечно одно это слово на языке, — с горечью проговорила она. — Как же вы назовете анонимное письмо, этот гнусный донос?
— Автор письма — мой враг, сеньорита, но, донося на меня, он поступил, как и следовало, то есть исполнил свой долг честного испанца и верноподданного короля…
— Положим, я допускаю, что в этом вы правы, но эти доводы меня не убедят, и если вы не выгоните меня из своего дома…
— О! Сеньорита, разве я заслужил подобные слова?
— Пойдем, сестра, — кротко произнесла донья Флора, взяв ее под руку.
— Да будет по-вашему, сеньорита, — сдался наконец капитан с почтительным поклоном, — но ваше присутствие здесь — приговор для меня: или победить, или умереть, защищая вас.
— Вы победите, дон Фернандо, — сказала девушка, с улыбкой протянув ему руку, которую он поцеловал, — теперь у вас два ангела-хранителя.
Обе девушки вышли из комнаты рука об руку.
— Теперь займемся другим! — вскричал молодой человек, как только остался один. — Ей-Богу! Придется выдержать славную осаду.
Он свистнул. Вошел Мигель.
— Хосе сюда, немедленно!
— Он ушел с полчаса назад, поскольку все слышал, и велел передать, чтобы вы не сдавались ни под каким видом.
— Это предостережение лишнее.
— Я так и сказал ему, — спокойно ответил Мигель.
— Сколько нас здесь всего человек?
— Двадцать шесть.
— Гм, не ахти!
— Велика беда! За этими стенами мы постоим за двух сотен!
— Возможно, — улыбнулся Лоран. — Сколько у нас ружей?
— Сто пятьдесят и тысяча пятьсот зарядов, а может, и больше; плюс к тому восемьдесят пистолетов.
— А съестных припасов?
— Хватит по крайней мере на неделю.
— Этого хватит с избытком! Через двое суток мы будем или победителями, или мертвыми.
— Похоже, что так.
— Вели зарядить все ружья и пистолеты, пробить бойницы, прикрыть турами слабые места и в особенности хорошенько заложить кирпичом подземелье, известное этому негодяю дону Хесусу Ордоньесу. Главное — держи ухо востро и при первой же тревоге беги ко мне… Старый дружище, быть может, это наш последний бой, но будь спокоен, мы устроим себе славные похороны!
— Полно! — возразил Мигель, уходя. — Какое еще последнее сражение! Мы с вами еще слишком молоды, чтобы умирать, да и то сказать, испанцы не сумеют убить нас — они не так ловки, смею вас уверить.
Он засмеялся.
Лоран, однако, не испытывал желания шутить, он задумался, и размышления его не были веселыми; напротив, положение представлялось ему очень опасным.
ГЛАВА XVII. Тихий Ветерок позволяет себе приятные шутки, которые не всем по вкусу

Как уже было сказано в одной из предыдущих глав, Тихий Ветерок покинул Панаму на своей каравелле, но вместо того чтобы удалиться от берега, он повернул к островам, лежащим у входа в порт, и, скрываясь за ними, лавировал между островами Товаго, Фламиньос и Тавагилья до той минуты, пока, согласно их предварительной договоренности, дон Пабло Сандоваль не вышел из порта на корвете «Жемчужина».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67