– Простите меня за смелую попытку завязать разговор, но вы, наверное, находите в Англии большие перемены всякий раз, как возвращаетесь?
– Порядочные.
– Разве вы "не любите родимую страну", как принято выражаться?
– Она внушает мне отвращение.
– А вы случайно не из тех, кто хочет казаться хуже, чем есть на самом деле?
– Абсурд. Спросите Майкла.
– Майкл ни про кого не скажет плохо.
– Майкл – как ангелы: он живёт за пределами реальности.
– Нет, – возразила Динни. – Майкл – типичный англичанин и большой реалист.
– Это его счастье и его беда.
– Зачем вы поносите Англию? Старо.
– Я поношу её только при англичанах.
– Уже лучше. А зачем вы её поносите при мне?
Дезерт рассмеялся.
– Затем, что вы такая, какой мне хотелось бы видеть Англию.
– Сильной и справедливой, без самодовольства и спеси?
– Больше всего меня раздражает наша вера в то, что Англия до сих пор выше всех.
– Разве это не так?
– Так, – согласился озадаченный Дезерт. – Но у неё нет оснований так считать.
Динни подумала:
– Брат Уилфрид, упрям ты и спорщик большой, – Сказала девица ему. Зачем вверх ногами и вниз головой
Ты ходишь – убей, не пойму.
Вслух же сказала:
– Если Англия все ещё выше всех, а мы верим в это, хотя и не имеем для этого оснований, значит, у нас, по крайней мере, есть интуиция. Вы, например, интуитивно невзлюбили мистера Масхема.
Затем взглянула на него и сообразила: "Я ляпнула лишнее".
– С чего вы взяли? Обычный твердолобый англичанин, помешанный на охоте и скачках. Просто мне такие до смерти надоели.
"Нет, здесь что-то другое!" – решила Динни, все ещё глядя на него. Какое необычное и несчастное лицо: на нём отражён глубокий внутренний разлад, словно добрый и злой ангелы непрерывно борются за эту душу. Но его глаза по-прежнему её волнуют – как в то давнее время, когда она, шестнадцатилетняя девочка с косами, стояла подле него на свадьбе Флёр.
– Вам серьёзно нравится скитаться по Востоку?
– На мне проклятие Исава.
"Когда-нибудь он мне расскажет – почему. Только я, наверно, больше его не увижу", – подумала Динни, и холодок пробежал у неё по спине.
– Интересно, знаете ли вы моего дядю Эдриена? Он был на Востоке во время войны. Сейчас служит в музее – ведает костями. А с Дианой Ферз знакомы? Он женился на ней в прошлом году.
– Я не знаю никого, о ком стоило бы говорить.
– Значит, у нас одна точка соприкосновения – Майкл.
– Не верю в то, что посторонние могут служить точкой соприкосновения. Где вы живёте, мисс Черрел?
Динни улыбнулась:
– По-видимому, мне пора дать краткую биографическую справку. Моя семья с незапамятных времён осела в Кондафорде, Оксфордшир. Мой отец генерал в отставке, я – старшая из двух его дочерей, брат у меня один. Он военный, состоит в браке и скоро приедет в отпуск из Судана.
– Вот как! – произнёс Дезерт, и лицо его снопа помрачнело.
– Мне двадцать шесть, я не замужем, детей у меня пока нет. Моя слабость – устройство чужих дел. Откуда она у меня, не знаю. Приезжая в Лондон, я останавливаюсь у леди Монт на Маунт-стрит. Хотя я получила скромное воспитание, наклонности у меня разорительные, а средств для удовлетворения их нет. Думаю, что умею понимать шутки. Теперь ваш черёд.
Дезерт улыбнулся и покачал головой.
– Рассказать за вас? – предложила Динни. – Вы – второй сын лорда Маллиена; вам осточертела война; вы пишете стихи, склонны к кочевому образу жизни и сами себе враг. Последнее свойство ценно лишь своей новизной. Вот мы и на Маунт-стрит. Не зайдёте ли повидаться с тётей Эм?
– Благодарю вас, не стоит. Что вы делаете завтра? Давайте позавтракаем вместе, а потом пойдём на дневной спектакль.
– Хорошо. Где?
– В половине второго у Дюмурье.
Они обменялись рукопожатием и расстались. Входя в дом тётки, Динни дрожала всем телом. Странное ощущение! Она остановилась у дверей гостиной и улыбнулась.
II
Шум, доносившийся из-за дверей, стёр улыбку с её губ. "Боже правый! Я совсем забыла, что сегодня у тётя Эм «приём» по случаю дня рождения".
Рояль, игравший в гостиной, умолк; беготня, толчея, скрип передвигаемых стульев, несколько возгласов, тишина, – и музыка зазвучала снова.
"Играют в "кто лишний", – догадалась Динни и тихо открыла дверь. Диана Ферз сидела за роялем. Восемь ребятишек в ярких бумажных колпаках и один взрослый держались за восемь стульев, составленных попарно спинками друг к другу. Семеро уже вскочили, двое ещё сидели – разом на одном стуле. Динни увидела слева направо: Роналда Ферза; маленького китайчонка; Энн, младшую дочь тёти Эдисон; Тони, младшего сына Хилери; Селию и Динго – детей Селии Мористон, старшей сестры Майкла; Шейлу Ферз и – на одном стуле – дядю Эдриена и Кита Монта. Затем в поле её зрения попали тётя Эм в большом ярко-красном бумажном колпаке, которая, несколько запыхавшись, остановилась у камина, и Флёр, уносившая первый стул из того ряда, где только что сидел Роналд.
– Кит, вставай. Ты лишний.
Кит не пошевельнулся. Поднялся Эдриен:
– Ладно, старина, выйду я, а ты уж оставайся с ровесниками. Ну, играй!
– Не держаться за спинки! – надсаживалась Флёр. – У Фын, пока не кончилась музыка, садиться нельзя, Дишо, не цепляйся за крайний стул.
Музыка оборвалась. Шарканье ног, возня, визг, – маленькая Энн, самая крохотная из всех, осталась стоять.
– Вот и хорошо, детка, – сказала Динни. – Иди сюда и бей в барабан. Когда музыка перестанет, перестань и ты. Вот так. Теперь опять. Наблюдай за тётей Ди.
Снова, и снова, и снова. Наконец вышли все, кроме Шейлы, Динго и Кита.
"Ставлю на Кита!" – подумала Динни.
Шейла лишняя! Предпоследний стул убран! Динго, похожий на шотландца, и Кит, со светлых волос которого свалился бумажный колпак, кружат вокруг последнего стула. Вот оба плюхнулись на сиденье, потом вскочили и опять забегали кругом. Диана старательно отводит глаза. Флёр стоит чуть поодаль и улыбается, лицо тёти Эм разрумянилось. Музыка оборвалась, на стуле сидит Динго, Кит оказался лишним. Он вспыхнул и насупился.
– Кит, плати фант! – раздался окрик Флёр.
Кит вздёрнул голову и засунул руки в карманы.
"Поделом Флёр!" – подумала Динни.
Голос позади неё произнёс:
– Ярко выраженное пристрастие твоей тётки к молодому поколению сопряжено с чрезмерным шумом. Не вкусить ли нам капельку покоя у меня в кабинете?
Динни обернулась и увидела тонкое, худое и подвижное лицо сэра Лоренса Монта с совершенно побелевшими усиками, хотя в волосах седина едва начала пробиваться.
– Я ещё не внесла свою лепту, дядя Лоренс.
– Пора тебе вообще отучиться её вносить. Пусть язычники беснуются, а мы пойдём вниз и по-христиански предадимся мирной беседе.
Динни подумала: "Что ж, я не прочь побеседовать об Уилфриде Дезерте". Эта мысль оттеснила на задний план её инстинктивную потребность вечно чему-то служить, и девушка последовала за баронетом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68