– Спасибо, тетя!
– Ну вот и развеселилась, да?
– А все потому, что Киёмаро такой… такой… – держа апельсин, Тэруко повернулась на одной ножке.
– Митико, вот тебе апельсин… И тебе, Тиё… Тэру-сан, возьми еще один, отдашь брату…
– Мама, можно мы съедим апельсины возле пруда? – Митико внимательно приглядывается к матери: она замечает, что у матери глаза влажны от слез.
– Конечно, можно. Играйте все вместе дружно, слышишь?
– Митико, давай играть в прятки, ладно? Тиё-тян, ты тоже иди с нами… и ты, Нэд! – и Тэруко пускается бежать, заливаясь звонким смехом.
– Мити-сан, постой минутку… – госпожа Сасакура подозвала Митико, проворно сняла с нее верхнее кимоно, поправила ворот нижнего лилового, чуть потуже затянула шелковый пояс. – Вот так, теперь тебе будет удобнее!
– Спасибо! – Митико склонила головку в поклоне и быстро побежала вдогонку поджидавшей ее Тэруко.
Девочки взялись за руки, и вся компания вместе с Тис и Нэдом, помчалась к пруду.
Проводив детей взглядом, дамы переглянулись и улыбнулись.
– Ваша Мити-сан совсем уже взрослая, а вот с моими прямо беда. Дня не проходит, чтобы они не ссорились по нескольку раз. Заступишься за брата – сестра, в обиде, возьмешь под защиту сестру – брат сердится. Не знаю, как и быть… Вы сами видите, что за девочка Тэруко – вертушка, бойкая – вся в меня. А Киёмаро – вылитый отец, мальчик он хороший, серьезный, но вспыльчив необычайно. Просто ума не приложу, как их воспитывать.
Вместо ответа госпожа Китагава слегка улыбнулась.
– Но знаете, Садако-сан, – продолжала госпожа Сасакура, – я совершенно серьезно пришла к выводу, что мы не имеем никакого права порицать за плохое поведение одних детей. Посмотрите на взрослых, па всех этих важных людей – все они не что иное, как те же дети, только что бородатые… Ведь они только и заняты тем, что ссорятся между собой, точь-в-точь как дети. А если ссора происходит между мужчиной и женщиной, тогда исход заранее предрешен – разве слабая женщина может противиться произволу мужчины? Вот почему, стоит мне заступиться за Киёмаро, Тэруко чувствует себя оскорбленной, а мальчик начинает капризничать и куражиться еще больше. Вот я и решила – пусть даже Тэруко вырастет немного чересчур бойкой, все равно я стараюсь постоянно внушать ей: «Не давай себя в обиду, не давай!»
Машинально постукивая украшенной кольцами рукой о стол, на который она опиралась, госпожа Сасакура продолжала:
– Да, мужчины – те же дети. Если дать им волю, они начинают вести себя еще хуже. Балуйте, потакайте им – и своеволию их не будет предела. Невероятные вещи, которые творятся нынче, – что это, как не озорство вконец испорченного ребенка? Я хочу сказать, что мы, женщины, слишком мягкосердечны, мы во всем, ну, решительно во всем, идем на уступки мужчинам – вот и получилось, что они окончательно взяли над нами верх, право. Знаете, я считаю, что если женщины и дальше будут во всем уступать мужчинам, так ведь конца этому безобразию не будет… Мне кажется, женщинам следует энергично заняться этим вопросом и отвоевать обратно свои захваченные владения, вы не согласны? В конечном итоге, это пошло бы на пользу самим мужчинам… Поэтому, когда я считаю, что муж в чем-либо неправ, я так ему прямо и говорю, все откровенно высказываю… Ведь вам известен мой резкий характер… Конечно, у нас тоже было сначала так, что я ему слово, а он мне в ответ – десять, но в последнее время порядки у нас в семье как будто бы изменились, муж стал больше со мной считаться…
8
Госпожа Китагава слушала молча. Все безмолвно терпевшая, все безропотно переносившая, она невольно пробовала теперь представить, каков был бы результат, попытайся она вести себя так, как советовала госпожа Сасакура.
– И вот поэтому… – продолжала гостья. – Простите меня за смелость, но Китагава-сан тоже позволяет себе слишком много… А если уж говорить начистоту, так скажу прямо, что, имея такую жену, как вы, Садако-сан… Нет, не прерывайте меня… имея такую прекрасную жену… Да нет же, вовсе я не пристрастна, все это говорят… имея такую жену, поступать так… Нет, как хотите, это возмутительно!
– Всему виной я сама… Я одна…
– Нет, это неверно. Вы слишком терпеливы, вот в чем беда.
Госпожа Китагава глубоко вздохнула.
– Но, Томико-сан, вспомните всех знаменитых женщин прошлого – все они терпели много тяжелого, разве не так? Всему виной моя собственная глупость… Он не гонит меня, не приказывает мне умереть… – госпожа Китагава на мгновенье прикусила нижнюю губу – он хочет, чтобы я жила здесь… Каждый месяц мне присылают достаточно денег, чтобы ни в чем не нуждаться. Если я буду жить себе потихоньку здесь в Асабу, то все наши домашние неурядицы удастся скрыть от людской молвы. Мне нужно приучиться считать себя все равно что мертвой…
– Но это, право же, слишком! Простите, но я не могу поверить, чтобы он был в здравом уме… Отправить законную жену куда-то прочь, а неизвестную женщину низкого происхождения… Нет, это уж слишком!
– Будь Митико мальчиком, возможно он поступил бы иначе, но единственный мой ребенок – девочка, к тому же такая несовершенная, а наследника, мальчика, родила та, другая… Жива ли я, умру ли – это больше не имеет никакого значения… Я и сама предпочла бы умереть, но хочется дождаться, пока Митико подрастет хоть немного, да быть мне спокойной за свой род, знать, что род Умэдзу не угаснет, будет продолжаться – пусть даже не выделяясь среди других… Тогда мне и самой не хотелось бы больше жить на свете, зачем служить всем только помехой… Но сейчас, Томико-сан, сейчас я еще никак не в силах отрешиться от жизни… – госпожа Китагава опустила голову, и из глаз у нее закапали слезы.
Госпожа Сасакура тоже казалась взволнованной.
– Подумать только, как нелепо устроен свет!
– Хорошо, пусть я больше никому не нужна – снова заговорила графиня Китагава – но подумайте, Томико-сан, разве Митико ему не родная дочь? Конечно, она еще дитя, но ведь ей уже двенадцать лет, она все понимает… Разве не следует ему немного подумать об этом? Иногда мне хочется сказать Митико: зачем только ты родилась женщиной? – она утерла слезы и пыталась улыбнуться, но нижняя губа у нее дрожала.
– И отчего это жизнь стала такая отвратительная? Знаете, Садако-сан, такого не бывало даже в старые времена. Все оттого, что эти господа из новых женятся на женщинах с сомнительным прошлым… Как хотите, с тем, что творится вокруг, невозможно примириться!
– Нет, Томико-сан, иногда мне думается, что просто такая уж у меня судьба. И матери и отцу пришлось пережить много тяжелого. Сколько они мучились, чтобы вырастить, воспитать меня… А я одна из всей семьи была счастлива… Значит, теперь наступил мой черед страдать, так мне кажется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80