Ее кожа отливала той глубокой, густой голубизной ночного неба, которую только самые вульгарные глаза принимают за черный цвет. Лицо было грубое и чувственное, однако с широкими и повелительными бровями. Нет интеллекта более аристократического, чем тот, который происходит от древнего и ныне редкого Египетского рода.
— Не обижайтесь, — мягко вымолвил Лам, — она никого не обделяет своим надменным презрением.
Лу сидела на ручке софы, ее длинные, изогнутые пальцы цвета слоновой кости трогали волосы темнокожей девушки. От чего-то мне стало тошно; я был сконфужен, чувствовал беспокойство. Пожалуй, впервые в жизни я не знал как мне себя вести.
Меня взбрела в голову мысль: это просто усталость и мне не стоит тревожиться по этому поводу.
Словно в ответ на эту мысль Лу вынула стеклянный пузырек с позолоченной пробкой из своего кармана и, отвинтив ее, вытряхнула немного кокаина на тыльную сторону ладони. Она сверкнула в мою сторону призывным взглядом.
Комната вдруг наполнило эхо ее песнопения:
«Ты, О наглая девственная любовь, окутанная сетью из диких роз! Я Тебя боготворю, Эвоэ! Обожаю Тебя, ИАО!»
— Именно так, — весело одобрил Царь Лестригонов. — Вы простите меня, надеюсь, если я осмелюсь спросить у вас, насколько много вы знаете о действии кокаина?
Лу ответила сердитым взглядом, я же предпочел откровенность. Высыпав умышленно крупную дозу на ладонь, тут же ее употребил. Не успел я закончить, как действие понюшки не заставило себя ждать. Я почувствовал себя господином над кем угодно.
— Кстати, между прочим, — заявил я высокомерно, — сегодня ночью я пробовал его впервые, и нахожу это снадобье довольно приятным...
Лам загадочно улыбнулся.
— Ах, да, а что говорит наш старинный поэт? Кажется Мильтон?
Улыбкой демона мне мозг порви
В коньяк, любовь и кокаин меня макни.
— Какой вы же глупый, — воскликнула Лу, — в эпоху Мильтона кокаин еще не был изобретен!
— Разве в этом повинен Мильтон? — парировал Царь Лестригонов.
Неожиданность и несвязность хода его мыслей подчас приводила меня в замешательство.
Он повернулся спиною к Лу и посмотрел мне прямо в лицо:
— Недурной препарат, вы находите... да, сэр Питер? Пожалуй, так оно и есть. И я сам приму дозу, чтобы не было недоразумений.
Сказано-сделано. Я вынужден признать, что этот человек начинал меня интриговать. В какую игру он играл?
— Я слышал, вы один из наших лучших авиаторов, сэр Питер... — продолжил он.
— Да. Я немного летаю, время от времени, — подтвердил я.
— Аэроплан — отличное средство передвижения, но только в том случае, когда за штурвалом специалист, иначе приземление может оказаться довольно жалким, а?
— Премного благодарен, — ответил я, уязвленный его тоном. — Так случилось, что я изучал еще и медицину.
— О, тогда все в порядке, разумеется.
Он согласился с учтивостью, которая гораздо глубже ранила мое самомнение, чем если бы он открыто бросил вызов моей компетенции.
— В таком случае, — обрадовался Лам, продолжая, — я надеюсь, что мне удастся пробудить ваш профессиональный интерес к случаю, который, я думаю, вы согласитесь со мной, есть нечто близкое к злоупотреблению. Моя маленькая подружка прибыла сюда сегодня или скорее уже вчера вечером, накачанная под завязку морфием. Неудовлетворенная результатом она проглотила большую дозу Anhalonium Lewinii, пребывая в беспечном неведении относительно лекарственной совместимости. Предположительно скуки ради она затем выпила еще и целую бутылку Grand Marnier Cordon Rouge; и сейчас, чувствуя легкое нерасположение, по некоторой причине, пытаться отгадать которую будет верхом самонадеянности, она приводит дела в порядок как раз с помощью этого вашего «очень недурного препарата».
Он отвернулся от меня и внимательно осмотрел девицу. Я заметил, какая ужасающая бледность осветлила ее темно-синюю кожу. Она утратила свой здоровый оттенок и напоминала кусок сырого мяса, только-только начинающий портиться.
Я вскочил на ноги. Инстинкт подсказывал мне, что девушка на грани коллапса. Хозяин студии склонился над ней. Он оглянулся на меня через плечо и заметил с горькой иронией: «Типичный случай злоупотребления».
Дальнейшую четверть часа он боролся за жизнь девушки. Оказалось, что Царь Лестригонов весьма искусный врач, несмотря на то, что он никогда не изучал медицину официально.
Но я не отдавал отчета в происходящем. Меня ничто не заботило. В моих венах пел кокаин. Лу порывисто приблизилась и бросилась мне на колени. Она поднесла к моему рту бокал с крепчайшим ликером, напевая песню экстаза:
«Ты, О сверкающий кубок света, пенящийся кровью из звездных сердец! Я обожаю Тебя, Эвоэ! Боготворю Тебя, И А О!»
Мы впали в глубокий-глубокий транс. Его прервал Лам.
— Не сочтите меня негостеприимным, — обратился он к нам, — она приходит в себя, но я должен отвезти ее домой. Так что, либо чувствуйте себя как дома, либо позвольте мне доставить вас, куда пожелаете.
За этим последовало еще одно вторжение. В дверь позвонили. Лам бросился открывать. На крыльце стоял высокий человек.
— Твори, что ты желаешь, да будет то Законом, — сказал Лам.
— Любовь — закон, любовь подчиняется воле, — прозвучало в ответ.
Все это походило на пароль и отзыв.
— У меня к вам разговор на час.
— Разумеется, я к вашим услугам, — отвечал наш гость — только вот...
Он смолк.
Мой мозг был необычайно ясен. Моя уверенность в себе была безграничной. Меня осенило, и я увидел выход. Чертенок хихикал в моем сердце: «Что за дивный план оказаться наедине с Лу!»
— Видите ли, мистер Лам, — сказал я скороговоркой. — Я умею водить любые машины. Позвольте мне доставить Мисс Халладж домой.
Арабская девушка уже топталась за моей спиной.
— Конечно, конечно, — лепетала она слабым, но возбужденным голосом. — Это будет всего лучше... Я вам страшно признательна.
Впервые за целый вечер она заговорила.
— Да, да, — пропела и Лу. — Я хочу кататься при лунном свете.
Наша компания протиснулась в открытую дверь. По одну сторону темно-малиновые каскады электрического света, по другую безупречная роскошь нашей Спутницы.
«Ты, О хрупкий колокольчик лунного света, затерявшийся в звездных садах! Я обожаю Тебя, Эвоэ! Боготворю Тебя, И А О!»
Далее сцена развивалась со скоростью сновидения. Мы были в гараже — выехали оттуда на улицу, потом — Египтянку в ее отель — ну уж а дальше...
ГЛАВА III
ФАЭТОН
Лу льнула ко мне, а я сжимал руль. Слова были нам ни к чему. Наша страсть уносила нас трепетным потоком. Я совсем забыл, что это была машина Царя Лестригонов. Мы мчались словно дьявол в Никуда. Безумная мысль пронзила мой мозг. Ее подбросило мне мое «Бессознательное», второе и основное "я". Тогда же какое-то знакомое место на улице напомнило мне, что я веду машину не обратно в студию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
— Не обижайтесь, — мягко вымолвил Лам, — она никого не обделяет своим надменным презрением.
Лу сидела на ручке софы, ее длинные, изогнутые пальцы цвета слоновой кости трогали волосы темнокожей девушки. От чего-то мне стало тошно; я был сконфужен, чувствовал беспокойство. Пожалуй, впервые в жизни я не знал как мне себя вести.
Меня взбрела в голову мысль: это просто усталость и мне не стоит тревожиться по этому поводу.
Словно в ответ на эту мысль Лу вынула стеклянный пузырек с позолоченной пробкой из своего кармана и, отвинтив ее, вытряхнула немного кокаина на тыльную сторону ладони. Она сверкнула в мою сторону призывным взглядом.
Комната вдруг наполнило эхо ее песнопения:
«Ты, О наглая девственная любовь, окутанная сетью из диких роз! Я Тебя боготворю, Эвоэ! Обожаю Тебя, ИАО!»
— Именно так, — весело одобрил Царь Лестригонов. — Вы простите меня, надеюсь, если я осмелюсь спросить у вас, насколько много вы знаете о действии кокаина?
Лу ответила сердитым взглядом, я же предпочел откровенность. Высыпав умышленно крупную дозу на ладонь, тут же ее употребил. Не успел я закончить, как действие понюшки не заставило себя ждать. Я почувствовал себя господином над кем угодно.
— Кстати, между прочим, — заявил я высокомерно, — сегодня ночью я пробовал его впервые, и нахожу это снадобье довольно приятным...
Лам загадочно улыбнулся.
— Ах, да, а что говорит наш старинный поэт? Кажется Мильтон?
Улыбкой демона мне мозг порви
В коньяк, любовь и кокаин меня макни.
— Какой вы же глупый, — воскликнула Лу, — в эпоху Мильтона кокаин еще не был изобретен!
— Разве в этом повинен Мильтон? — парировал Царь Лестригонов.
Неожиданность и несвязность хода его мыслей подчас приводила меня в замешательство.
Он повернулся спиною к Лу и посмотрел мне прямо в лицо:
— Недурной препарат, вы находите... да, сэр Питер? Пожалуй, так оно и есть. И я сам приму дозу, чтобы не было недоразумений.
Сказано-сделано. Я вынужден признать, что этот человек начинал меня интриговать. В какую игру он играл?
— Я слышал, вы один из наших лучших авиаторов, сэр Питер... — продолжил он.
— Да. Я немного летаю, время от времени, — подтвердил я.
— Аэроплан — отличное средство передвижения, но только в том случае, когда за штурвалом специалист, иначе приземление может оказаться довольно жалким, а?
— Премного благодарен, — ответил я, уязвленный его тоном. — Так случилось, что я изучал еще и медицину.
— О, тогда все в порядке, разумеется.
Он согласился с учтивостью, которая гораздо глубже ранила мое самомнение, чем если бы он открыто бросил вызов моей компетенции.
— В таком случае, — обрадовался Лам, продолжая, — я надеюсь, что мне удастся пробудить ваш профессиональный интерес к случаю, который, я думаю, вы согласитесь со мной, есть нечто близкое к злоупотреблению. Моя маленькая подружка прибыла сюда сегодня или скорее уже вчера вечером, накачанная под завязку морфием. Неудовлетворенная результатом она проглотила большую дозу Anhalonium Lewinii, пребывая в беспечном неведении относительно лекарственной совместимости. Предположительно скуки ради она затем выпила еще и целую бутылку Grand Marnier Cordon Rouge; и сейчас, чувствуя легкое нерасположение, по некоторой причине, пытаться отгадать которую будет верхом самонадеянности, она приводит дела в порядок как раз с помощью этого вашего «очень недурного препарата».
Он отвернулся от меня и внимательно осмотрел девицу. Я заметил, какая ужасающая бледность осветлила ее темно-синюю кожу. Она утратила свой здоровый оттенок и напоминала кусок сырого мяса, только-только начинающий портиться.
Я вскочил на ноги. Инстинкт подсказывал мне, что девушка на грани коллапса. Хозяин студии склонился над ней. Он оглянулся на меня через плечо и заметил с горькой иронией: «Типичный случай злоупотребления».
Дальнейшую четверть часа он боролся за жизнь девушки. Оказалось, что Царь Лестригонов весьма искусный врач, несмотря на то, что он никогда не изучал медицину официально.
Но я не отдавал отчета в происходящем. Меня ничто не заботило. В моих венах пел кокаин. Лу порывисто приблизилась и бросилась мне на колени. Она поднесла к моему рту бокал с крепчайшим ликером, напевая песню экстаза:
«Ты, О сверкающий кубок света, пенящийся кровью из звездных сердец! Я обожаю Тебя, Эвоэ! Боготворю Тебя, И А О!»
Мы впали в глубокий-глубокий транс. Его прервал Лам.
— Не сочтите меня негостеприимным, — обратился он к нам, — она приходит в себя, но я должен отвезти ее домой. Так что, либо чувствуйте себя как дома, либо позвольте мне доставить вас, куда пожелаете.
За этим последовало еще одно вторжение. В дверь позвонили. Лам бросился открывать. На крыльце стоял высокий человек.
— Твори, что ты желаешь, да будет то Законом, — сказал Лам.
— Любовь — закон, любовь подчиняется воле, — прозвучало в ответ.
Все это походило на пароль и отзыв.
— У меня к вам разговор на час.
— Разумеется, я к вашим услугам, — отвечал наш гость — только вот...
Он смолк.
Мой мозг был необычайно ясен. Моя уверенность в себе была безграничной. Меня осенило, и я увидел выход. Чертенок хихикал в моем сердце: «Что за дивный план оказаться наедине с Лу!»
— Видите ли, мистер Лам, — сказал я скороговоркой. — Я умею водить любые машины. Позвольте мне доставить Мисс Халладж домой.
Арабская девушка уже топталась за моей спиной.
— Конечно, конечно, — лепетала она слабым, но возбужденным голосом. — Это будет всего лучше... Я вам страшно признательна.
Впервые за целый вечер она заговорила.
— Да, да, — пропела и Лу. — Я хочу кататься при лунном свете.
Наша компания протиснулась в открытую дверь. По одну сторону темно-малиновые каскады электрического света, по другую безупречная роскошь нашей Спутницы.
«Ты, О хрупкий колокольчик лунного света, затерявшийся в звездных садах! Я обожаю Тебя, Эвоэ! Боготворю Тебя, И А О!»
Далее сцена развивалась со скоростью сновидения. Мы были в гараже — выехали оттуда на улицу, потом — Египтянку в ее отель — ну уж а дальше...
ГЛАВА III
ФАЭТОН
Лу льнула ко мне, а я сжимал руль. Слова были нам ни к чему. Наша страсть уносила нас трепетным потоком. Я совсем забыл, что это была машина Царя Лестригонов. Мы мчались словно дьявол в Никуда. Безумная мысль пронзила мой мозг. Ее подбросило мне мое «Бессознательное», второе и основное "я". Тогда же какое-то знакомое место на улице напомнило мне, что я веду машину не обратно в студию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99