Самое странное было то, что кучер пригласил ее несомненно не по своему желанию.
Марти с радостью согласилась, - после целой ночи трудов и дня на ногах ее одолевала усталость. Взобравшись на козлы рядом с кучером, она молча радовалась такой удаче. Кучер был огромен и суров с виду, и Марти долго не решалась к нему обратиться.
Наконец она проговорила:
- Кто это так любезно пригласил меня?
- Миссис Чармонд, - величественно ответил ее сосед. Марти взволновало это имя, столь тесно связанное с переживаниями минувшей ночи.
- И карета ее? - прошептала она.
- Да, она сама в ней едет.
Марти подумала, что миссис Чармонд узнала ее в свете фонаря по стриженой голове - лицо Марти упорно отворачивала - и догадалась, по чьему желанию острижена эта голова.
Марти была не далека от истины. Из окна кареты смотрело уже не очень молодое красивое лицо с блестящими глазами, в которых был виден ум, странный и непостижимый; впрочем, сердце этой женщины, не чуждое внезапным порывам, воспламенялось порою безудержной страстью. Вот и сейчас, узнав девушку, миссис Чармонд поддалась движению души, очевидно, испытывая радость при виде Марти, внешность которой свидетельствовала об успехе парикмахера.
- Удивительно, что она тебя пригласила, - важно произнес кучер. - Я такого что-то не припомню, она деревенских обычно не замечает.
Марти промолчала; несколько раз она оглядывалась в надежде увидеть возвышенное существо, которое, как верно заметил кучер, редко спускалось с облаков и снисходило к дольним крестьянам. Однако леди не было видно. Она поискала глазами мисс Мелбери с Уинтерборном. Их лошадь временами чуть не тыкалась мордой в задок кареты миссис Чармонд, но они ни разу не попытались выехать вперед и оказались на свободной дороге, лишь когда карета свернула к воротам парка. Здесь карета остановилась, и в тишине, наступившей перед открытием ворот, Марти услышала негромкий гортанный звук, нежный, как ветерок.
- Что это? - прошептала она.
- Хозяйка зевнула, - ответил кучер.
- С чего это она?
- Да с того, что она привыкла к удивительной, прекрасной жизни, а здесь ей скучно. Поэтому она снова скоро уедет.
- Такая богатая, все может, и вдруг зевать! - пробормотала девушка. Выходит, жизнь у нее не счастливей моей.
Когда Марти слезла с козел, свет фонаря опять упал на нее, и нежный голос из отъезжавшей кареты произнес:
- До свидания.
- До свидания, сударыня, - сказала Марти. Ей опять не удалось разглядеть лица миссис Чармонд, второй из двух женщин, весь день занимавших ее мысли.
ГЛАВА VI
Тем временем на той же дороге Уинтерборн и Грейс Мелбери предавались своим мыслям и чувствам.
При выезде из города со всех сторон к ним обращались любопытные взгляды; молодые люди думали, что Уинтерборн неплохо устроился, и гадали о его отношениях с мисс Мелбери. Один Уинтерборн ничего не подозревал. В своих хлопотах он не заметил ни толпы любопытных, ни наряда Грейс и не догадывался, какое зрелище представляют они вдвоем на фоне шертонского пейзажа.
До отъезда они успели обменяться несколькими короткими фразами. Грейс никак не могла взять в толк, что, кроме Джайлса, ее никто не встретит, и все время находилась в некотором замешательстве. Когда город остался позади, Джайлс заговорил:
- Смотрите, как странно выглядит браунлейская ферма - все дома и сараи перенесены из низины на холм.
Грейс согласилась, что ферма и впрямь выглядит странно, хотя, промолчи он, она бы ничего не заметила.
- В этом году паслен так уродился, что они не знали, куда его девать, продолжал Джайлс, кивая в сторону сада, где высились груды неубранных яблок.
- Да, - сказала она, поглядев на другой сад.
- Да нет, вы не туда смотрите, это же не паслен, а яблони! Разве вы забыли, как выглядит паслен?
- Боюсь, что да, к тому же сейчас темно.
Уинтерборн замолк. Он видел, что Грейс охладела к увлечениям и познаниям детства. Может быть, она так же охладела и к нему, мелькнуло у него в голове.
Так или иначе, но в то время, как перед его глазами вставали яблони, сараи и фермы, перед нею разворачивались иные, далекие видения, столь же простые и невинные, но совсем иные - широкая лужайка в фешенебельном пригороде веселого города, вечнозеленая листва при свете заходящего солнца, под которой резвятся, щебечут, смеются от полноты счастья прекрасные девушки в изысканных голубых, коричневых, алых, черных и белых платьях, а из открытых окон дома льются звуки арфы и фортепиано. К родителям этих девушек Джайлс обратился бы не иначе, как с почтительным "сэр" или "мэм" - по-женски проницательная Грейс Мелбери не могла этого не сознавать. Она судила с высоты своих двадцати лет, и на ее взгляд скромные фермы не могли идти ни в какое сравнение с рисовавшейся ей картиной. Хотя Джайлс и провел всю жизнь в уединении лесного края, он все же сообразил, что завел разговор на слишком низкую тему, и поэтому решил заговорить о самом главном.
- Помните, когда-то давным-давно мы дали друг другу одну клятву. Я часто о ней думаю. Я хочу сказать, что если и сейчас, когда вам двадцать, а мне двадцать пять, мы все еще любим друг друга...
- Это была просто детская болтовня.
- Ах, вот оно что! - вырвалось у Джайлса.
- Я хочу сказать, что мы были тогда детьми, - деликатно поправилась Грейс. Прямота его слов показывала, что он мало переменился.
- Прошу прощения, - меня послал встретить вас мистер Мелбери.
- Я поняла. И я рада этому.
От этих слов он, казалось, успокоился.
- Мы тогда возвращались с пикника, - продолжал он,и все набились в крытый фургон вашего отца, как овцы на аукционе, а мы с вами сидели сзади. Темнело, и я кое-что сказал вам, - точных слов я не помню, - но вы мне позволили обнять вас за талию, но тут ваш отец - он сидел на передке - вдруг перестал толковать с фермером Болленом и начал раскуривать трубку. Я отдернул руку, но огонь вспыхнул ярко, и кое-кто нас увидел, и все стали смеяться. А ваш отец, вместо того чтобы рассердиться, подобрел и даже как будто обрадовался. Вы уже позабыли об этом?
Нет, теперь, когда он упомянул, при каких обстоятельствах это произошло, она, признаться, все вспомнила.
- Но боже, я была тогда совсем маленькая!
- Что вы, мисс Мелбери, разве так можно! Маленькая! Вы сами знаете, что это не так.
Грейс тотчас объявила, что ей не хочется спорить с дорогим старым другом; и эти слова слетели с ее губ с уклончивостью, в которой всегда есть что-то утешительное. Те времена кажутся ей такими далекими, продолжала она, что если тогда она была подростком, то теперь, должно быть, совсем старуха.
- Вы когда-нибудь пытались взглянуть на жизнь с философской, общей точки зрения? - спросила она.
- Трудно сказать, - ответил Джайлс; его глаза различили впереди темное пятно - это была карета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Марти с радостью согласилась, - после целой ночи трудов и дня на ногах ее одолевала усталость. Взобравшись на козлы рядом с кучером, она молча радовалась такой удаче. Кучер был огромен и суров с виду, и Марти долго не решалась к нему обратиться.
Наконец она проговорила:
- Кто это так любезно пригласил меня?
- Миссис Чармонд, - величественно ответил ее сосед. Марти взволновало это имя, столь тесно связанное с переживаниями минувшей ночи.
- И карета ее? - прошептала она.
- Да, она сама в ней едет.
Марти подумала, что миссис Чармонд узнала ее в свете фонаря по стриженой голове - лицо Марти упорно отворачивала - и догадалась, по чьему желанию острижена эта голова.
Марти была не далека от истины. Из окна кареты смотрело уже не очень молодое красивое лицо с блестящими глазами, в которых был виден ум, странный и непостижимый; впрочем, сердце этой женщины, не чуждое внезапным порывам, воспламенялось порою безудержной страстью. Вот и сейчас, узнав девушку, миссис Чармонд поддалась движению души, очевидно, испытывая радость при виде Марти, внешность которой свидетельствовала об успехе парикмахера.
- Удивительно, что она тебя пригласила, - важно произнес кучер. - Я такого что-то не припомню, она деревенских обычно не замечает.
Марти промолчала; несколько раз она оглядывалась в надежде увидеть возвышенное существо, которое, как верно заметил кучер, редко спускалось с облаков и снисходило к дольним крестьянам. Однако леди не было видно. Она поискала глазами мисс Мелбери с Уинтерборном. Их лошадь временами чуть не тыкалась мордой в задок кареты миссис Чармонд, но они ни разу не попытались выехать вперед и оказались на свободной дороге, лишь когда карета свернула к воротам парка. Здесь карета остановилась, и в тишине, наступившей перед открытием ворот, Марти услышала негромкий гортанный звук, нежный, как ветерок.
- Что это? - прошептала она.
- Хозяйка зевнула, - ответил кучер.
- С чего это она?
- Да с того, что она привыкла к удивительной, прекрасной жизни, а здесь ей скучно. Поэтому она снова скоро уедет.
- Такая богатая, все может, и вдруг зевать! - пробормотала девушка. Выходит, жизнь у нее не счастливей моей.
Когда Марти слезла с козел, свет фонаря опять упал на нее, и нежный голос из отъезжавшей кареты произнес:
- До свидания.
- До свидания, сударыня, - сказала Марти. Ей опять не удалось разглядеть лица миссис Чармонд, второй из двух женщин, весь день занимавших ее мысли.
ГЛАВА VI
Тем временем на той же дороге Уинтерборн и Грейс Мелбери предавались своим мыслям и чувствам.
При выезде из города со всех сторон к ним обращались любопытные взгляды; молодые люди думали, что Уинтерборн неплохо устроился, и гадали о его отношениях с мисс Мелбери. Один Уинтерборн ничего не подозревал. В своих хлопотах он не заметил ни толпы любопытных, ни наряда Грейс и не догадывался, какое зрелище представляют они вдвоем на фоне шертонского пейзажа.
До отъезда они успели обменяться несколькими короткими фразами. Грейс никак не могла взять в толк, что, кроме Джайлса, ее никто не встретит, и все время находилась в некотором замешательстве. Когда город остался позади, Джайлс заговорил:
- Смотрите, как странно выглядит браунлейская ферма - все дома и сараи перенесены из низины на холм.
Грейс согласилась, что ферма и впрямь выглядит странно, хотя, промолчи он, она бы ничего не заметила.
- В этом году паслен так уродился, что они не знали, куда его девать, продолжал Джайлс, кивая в сторону сада, где высились груды неубранных яблок.
- Да, - сказала она, поглядев на другой сад.
- Да нет, вы не туда смотрите, это же не паслен, а яблони! Разве вы забыли, как выглядит паслен?
- Боюсь, что да, к тому же сейчас темно.
Уинтерборн замолк. Он видел, что Грейс охладела к увлечениям и познаниям детства. Может быть, она так же охладела и к нему, мелькнуло у него в голове.
Так или иначе, но в то время, как перед его глазами вставали яблони, сараи и фермы, перед нею разворачивались иные, далекие видения, столь же простые и невинные, но совсем иные - широкая лужайка в фешенебельном пригороде веселого города, вечнозеленая листва при свете заходящего солнца, под которой резвятся, щебечут, смеются от полноты счастья прекрасные девушки в изысканных голубых, коричневых, алых, черных и белых платьях, а из открытых окон дома льются звуки арфы и фортепиано. К родителям этих девушек Джайлс обратился бы не иначе, как с почтительным "сэр" или "мэм" - по-женски проницательная Грейс Мелбери не могла этого не сознавать. Она судила с высоты своих двадцати лет, и на ее взгляд скромные фермы не могли идти ни в какое сравнение с рисовавшейся ей картиной. Хотя Джайлс и провел всю жизнь в уединении лесного края, он все же сообразил, что завел разговор на слишком низкую тему, и поэтому решил заговорить о самом главном.
- Помните, когда-то давным-давно мы дали друг другу одну клятву. Я часто о ней думаю. Я хочу сказать, что если и сейчас, когда вам двадцать, а мне двадцать пять, мы все еще любим друг друга...
- Это была просто детская болтовня.
- Ах, вот оно что! - вырвалось у Джайлса.
- Я хочу сказать, что мы были тогда детьми, - деликатно поправилась Грейс. Прямота его слов показывала, что он мало переменился.
- Прошу прощения, - меня послал встретить вас мистер Мелбери.
- Я поняла. И я рада этому.
От этих слов он, казалось, успокоился.
- Мы тогда возвращались с пикника, - продолжал он,и все набились в крытый фургон вашего отца, как овцы на аукционе, а мы с вами сидели сзади. Темнело, и я кое-что сказал вам, - точных слов я не помню, - но вы мне позволили обнять вас за талию, но тут ваш отец - он сидел на передке - вдруг перестал толковать с фермером Болленом и начал раскуривать трубку. Я отдернул руку, но огонь вспыхнул ярко, и кое-кто нас увидел, и все стали смеяться. А ваш отец, вместо того чтобы рассердиться, подобрел и даже как будто обрадовался. Вы уже позабыли об этом?
Нет, теперь, когда он упомянул, при каких обстоятельствах это произошло, она, признаться, все вспомнила.
- Но боже, я была тогда совсем маленькая!
- Что вы, мисс Мелбери, разве так можно! Маленькая! Вы сами знаете, что это не так.
Грейс тотчас объявила, что ей не хочется спорить с дорогим старым другом; и эти слова слетели с ее губ с уклончивостью, в которой всегда есть что-то утешительное. Те времена кажутся ей такими далекими, продолжала она, что если тогда она была подростком, то теперь, должно быть, совсем старуха.
- Вы когда-нибудь пытались взглянуть на жизнь с философской, общей точки зрения? - спросила она.
- Трудно сказать, - ответил Джайлс; его глаза различили впереди темное пятно - это была карета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103