перепачкав рукав, она разразилась потоком проклятий, присела и стала с причитаниями вытирать кофту о траву.
Доктор рассмеялся.
Следующей была коротко стриженная девушка, в которой доктор признал дочь своего покойного пациента, лесоруба Саута. При виде ее черного траурного чепца доктора кольнуло воспоминание, что именно его совет срубить дерево привел к кончине Саута и разорению Уинтерборна. Девушка шагала не спеша, погруженная в свои мысли; ничего не подозревая, она схватилась за белую штакетину и измазалась в краске. Фитцпирс с сожалением подумал, что девушка бедная и, должно быть запачкала свое единственное черное платье. Она осмотрела рукав, казалось, не слишком удивившись, счистила краску и, не меняя выражения лица, двинулась дальше.
Вскоре на лужайке перед изгородью показалась особа совершенно иного рода. Изящная поступь ее говорила о городском воспитании, твердая походка о деревенском происхождении. Судя по всему, девушка сознавала, что привлекательна, но это не мешало ей сохранять обаяние непосредственности, по-видимому, благодаря склонности уходить в собственные мысли. Вот она подошла к калитке. Сейчас она коснется перчаткой крашеного дерева. Это представилось Фитцпирсу чуть ли не самоубийством. Он бросился искать шляпу, не нашел, опять глянул в окно и увидел, что опоздал. Девушка осмотрела преграду и, подняв с земли прутик, ткнула им калитку. Калитка распахнулась.
Фитцпирс продолжал внимательно наблюдать за девушкой, пока та не скрылась из виду. Это была та самая юная дама, которую он однажды повстречал на прогулке. Но кто она? Откуда это выразительное лицо? Все прочие хинтокские девушки отталкивали его своей деревенской грубостью. Но эта особа была совсем другого склада, и доктор решил, что она не из местных.
Точно то же он подумал, увидев ее впервые; но сейчас, поразмыслив, он заключил, что, раз в окрестностях не появилось ни одной новой кареты, девушка не могла быть приезжей. Должно быть, она живет в Хинток-хаусе. Не сама ли это миссис Чармонд, о которой он столько слышал, или в крайнем случае ее гостья? От этих мыслей на душе у доктора полегчало.
Фитцпирс попытался читать и раскрыл начатое им сочинение немецкого метафизика. Доктор любил подобные книги, ибо не был человеком практическим и мир идеальный предпочитал реальному, а открытие принципов их применению. Юная дама не выходила у него из головы. Он мог бы пойти за ней следом, но, не будучи человеком действия, предпочел следовать за ней в мыслях. И все же, выйдя к вечеру погулять, Фитцпирс невольно направился в сторону Хинток-хауса, не подозревая, что днем туда же ходила Грейс, которую с утра занимали мысли о миссис Чармонд. Грейс дошла до вершины холма, откуда открывался вид на усадьбу, и возвратилась домой окольным путем.
Фитцпирс тоже взобрался на холм и взглянул вниз. Ставни были закрыты; из одной трубы поднимался дым. Самый вид усадьбы говорил о том, что миссис Чармонд уехала, а в доме никто не живет. Сообразив, что виденная им юная дама не могла быть той миссис Чармонд, о которой он столько слышал, доктор ощутил смутное разочарование. Равнодушно отвернувшись от опустевшей усадьбы, как от тела, покинутого душой, он зашагал назад.
Поздно вечером Фитцпирса вызвали к больному, жившему за две мили. Как и большинство молодых сельских врачей, Фитцпирс не мог похвастаться, что разъезжает по вызовам в лакированном кабриолете со слугой; он довольствовался обычной двуколкой и сам управлялся с лошадью - то привязывал ее у жилища больного к столбу, штакетине или крюку, то давал мальчишке пенни, чтобы тот подержал ее под уздцы на время визита. Иногда ему приходилось подолгу утешать пациента, и тогда мальчишке медяк доставался недешево.
Унылые ночные поездки в одиночестве случались довольно часто, ибо роды в отдаленных и труднодоступных местах происходили, как правило, именно ночью. Будучи человеком городским, доктор боялся одиночества в темном ночном лесу. Править лошадью он толком не умел, и нередко ему приходило в голову, что, случись с ним в лесной чащобе несчастье, он погибнет от одного сознания своего одиночества. Поэтому он обычно предлагал подвезти любого крестьянина или даже мальчишку, лишь бы приобрести чье-то общество и воспользоваться затем мелкой услугой, вроде открывания ворот.
Когда этой ночью доктор выезжал из деревни, свет его фонаря упал на Уинтерборна, праздно разгуливавшего у дороги, словно у него не было никакой цели в жизни. О лучшем попутчике не приходилось мечтать, и Фитцпирс не раздумывая спросил, не хочет ли тот прокатиться по лесу в такую славную ночь.
Джайлса несколько удивила эта любезность, однако он не возразил и уселся в двуколке рядом с Фитцпирсом.
Над ними раскинулась черная сеть ветвей, наброшенная на звездное небо; все деревья походили друг на друга, и ни одно не походило на соседнее. Почти касаясь головой низких ветвей, они время от времени замечали на них причудливые тени, похожие на головастиков; Джайлс объяснил, что это фазаны, устроившиеся на ночлег; порой до них доносился раскат ружейного выстрела, подтверждавший, что не одному Джайлсу ведомо, что представляют собой тени на сучьях.
Наконец доктор решился задать Джайлсу занимавший его вопрос:
- Что это за юная дама живет в наших краях?.. Она очаровательна... знаете, в белом боа, в перчатках с белой выпушкой...
Уинтерборн уже раз видел, как доктор тайно наблюдал за Грейс, да и по описанию сразу понял, о ком идет речь. Но, мрачный и настороженный от природы и к тому же подавленный своей бедой, Уинтерборн предпочел ответить уклончиво:
- На днях я видел юную даму, она беседовала с миссис Чармонд. Должно быть, это та самая.
Фитцпирс сделал из этого вывод, что Уинтерборн не видел, как он рассматривал Грейс из-за кустов.
- Эта девушка, должно быть, настоящая дама, - сказал он. - Едва ли она живет в Хинтоке постоянно, иначе я бы ее заприметил. Да она и не похожа на деревенскую.
- Она не живет в Хинток-хаусе?
- Нет, там никто не живет.
- Может, она гостит в деревне или у кого-нибудь из фермеров?
- Маловероятно. Она совсем не такого рода. - И Фитцпирс начал вслух декламировать, полагая, видимо, что с Джайлсом можно не считаться:
Она своим сияньем залила
Дотоле бездыханный и пустой
Простор земли - сама легка, светла,
Как облачко с рассветною росой,
Спешащее дорогой голубой
Пустыню влагой одарить. Она
Взрастала тут, в стране моей родной,
И для меня была подобьем сна,
Который после бурь дарует тишина.
Уинтерборн догадывался, что эти стихи сочинил не Фитцпирс, но и чужие строки ясно говорили о том, что доктор очарован его бывшей невестой. Сердце у Джайлса заныло.
- Вы, кажется, здорово влюбились в нее, сэр, - проговорил он, упрямо избегая называть Грейс по имени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Доктор рассмеялся.
Следующей была коротко стриженная девушка, в которой доктор признал дочь своего покойного пациента, лесоруба Саута. При виде ее черного траурного чепца доктора кольнуло воспоминание, что именно его совет срубить дерево привел к кончине Саута и разорению Уинтерборна. Девушка шагала не спеша, погруженная в свои мысли; ничего не подозревая, она схватилась за белую штакетину и измазалась в краске. Фитцпирс с сожалением подумал, что девушка бедная и, должно быть запачкала свое единственное черное платье. Она осмотрела рукав, казалось, не слишком удивившись, счистила краску и, не меняя выражения лица, двинулась дальше.
Вскоре на лужайке перед изгородью показалась особа совершенно иного рода. Изящная поступь ее говорила о городском воспитании, твердая походка о деревенском происхождении. Судя по всему, девушка сознавала, что привлекательна, но это не мешало ей сохранять обаяние непосредственности, по-видимому, благодаря склонности уходить в собственные мысли. Вот она подошла к калитке. Сейчас она коснется перчаткой крашеного дерева. Это представилось Фитцпирсу чуть ли не самоубийством. Он бросился искать шляпу, не нашел, опять глянул в окно и увидел, что опоздал. Девушка осмотрела преграду и, подняв с земли прутик, ткнула им калитку. Калитка распахнулась.
Фитцпирс продолжал внимательно наблюдать за девушкой, пока та не скрылась из виду. Это была та самая юная дама, которую он однажды повстречал на прогулке. Но кто она? Откуда это выразительное лицо? Все прочие хинтокские девушки отталкивали его своей деревенской грубостью. Но эта особа была совсем другого склада, и доктор решил, что она не из местных.
Точно то же он подумал, увидев ее впервые; но сейчас, поразмыслив, он заключил, что, раз в окрестностях не появилось ни одной новой кареты, девушка не могла быть приезжей. Должно быть, она живет в Хинток-хаусе. Не сама ли это миссис Чармонд, о которой он столько слышал, или в крайнем случае ее гостья? От этих мыслей на душе у доктора полегчало.
Фитцпирс попытался читать и раскрыл начатое им сочинение немецкого метафизика. Доктор любил подобные книги, ибо не был человеком практическим и мир идеальный предпочитал реальному, а открытие принципов их применению. Юная дама не выходила у него из головы. Он мог бы пойти за ней следом, но, не будучи человеком действия, предпочел следовать за ней в мыслях. И все же, выйдя к вечеру погулять, Фитцпирс невольно направился в сторону Хинток-хауса, не подозревая, что днем туда же ходила Грейс, которую с утра занимали мысли о миссис Чармонд. Грейс дошла до вершины холма, откуда открывался вид на усадьбу, и возвратилась домой окольным путем.
Фитцпирс тоже взобрался на холм и взглянул вниз. Ставни были закрыты; из одной трубы поднимался дым. Самый вид усадьбы говорил о том, что миссис Чармонд уехала, а в доме никто не живет. Сообразив, что виденная им юная дама не могла быть той миссис Чармонд, о которой он столько слышал, доктор ощутил смутное разочарование. Равнодушно отвернувшись от опустевшей усадьбы, как от тела, покинутого душой, он зашагал назад.
Поздно вечером Фитцпирса вызвали к больному, жившему за две мили. Как и большинство молодых сельских врачей, Фитцпирс не мог похвастаться, что разъезжает по вызовам в лакированном кабриолете со слугой; он довольствовался обычной двуколкой и сам управлялся с лошадью - то привязывал ее у жилища больного к столбу, штакетине или крюку, то давал мальчишке пенни, чтобы тот подержал ее под уздцы на время визита. Иногда ему приходилось подолгу утешать пациента, и тогда мальчишке медяк доставался недешево.
Унылые ночные поездки в одиночестве случались довольно часто, ибо роды в отдаленных и труднодоступных местах происходили, как правило, именно ночью. Будучи человеком городским, доктор боялся одиночества в темном ночном лесу. Править лошадью он толком не умел, и нередко ему приходило в голову, что, случись с ним в лесной чащобе несчастье, он погибнет от одного сознания своего одиночества. Поэтому он обычно предлагал подвезти любого крестьянина или даже мальчишку, лишь бы приобрести чье-то общество и воспользоваться затем мелкой услугой, вроде открывания ворот.
Когда этой ночью доктор выезжал из деревни, свет его фонаря упал на Уинтерборна, праздно разгуливавшего у дороги, словно у него не было никакой цели в жизни. О лучшем попутчике не приходилось мечтать, и Фитцпирс не раздумывая спросил, не хочет ли тот прокатиться по лесу в такую славную ночь.
Джайлса несколько удивила эта любезность, однако он не возразил и уселся в двуколке рядом с Фитцпирсом.
Над ними раскинулась черная сеть ветвей, наброшенная на звездное небо; все деревья походили друг на друга, и ни одно не походило на соседнее. Почти касаясь головой низких ветвей, они время от времени замечали на них причудливые тени, похожие на головастиков; Джайлс объяснил, что это фазаны, устроившиеся на ночлег; порой до них доносился раскат ружейного выстрела, подтверждавший, что не одному Джайлсу ведомо, что представляют собой тени на сучьях.
Наконец доктор решился задать Джайлсу занимавший его вопрос:
- Что это за юная дама живет в наших краях?.. Она очаровательна... знаете, в белом боа, в перчатках с белой выпушкой...
Уинтерборн уже раз видел, как доктор тайно наблюдал за Грейс, да и по описанию сразу понял, о ком идет речь. Но, мрачный и настороженный от природы и к тому же подавленный своей бедой, Уинтерборн предпочел ответить уклончиво:
- На днях я видел юную даму, она беседовала с миссис Чармонд. Должно быть, это та самая.
Фитцпирс сделал из этого вывод, что Уинтерборн не видел, как он рассматривал Грейс из-за кустов.
- Эта девушка, должно быть, настоящая дама, - сказал он. - Едва ли она живет в Хинтоке постоянно, иначе я бы ее заприметил. Да она и не похожа на деревенскую.
- Она не живет в Хинток-хаусе?
- Нет, там никто не живет.
- Может, она гостит в деревне или у кого-нибудь из фермеров?
- Маловероятно. Она совсем не такого рода. - И Фитцпирс начал вслух декламировать, полагая, видимо, что с Джайлсом можно не считаться:
Она своим сияньем залила
Дотоле бездыханный и пустой
Простор земли - сама легка, светла,
Как облачко с рассветною росой,
Спешащее дорогой голубой
Пустыню влагой одарить. Она
Взрастала тут, в стране моей родной,
И для меня была подобьем сна,
Который после бурь дарует тишина.
Уинтерборн догадывался, что эти стихи сочинил не Фитцпирс, но и чужие строки ясно говорили о том, что доктор очарован его бывшей невестой. Сердце у Джайлса заныло.
- Вы, кажется, здорово влюбились в нее, сэр, - проговорил он, упрямо избегая называть Грейс по имени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103