- не сохранил инкогнито. Вы же не станете отрицать, что кое-кому будет проще, если Император Зиглинды перестанет существовать не только как номинальная, но и как потенциальная фигура?
Натали отвлеклась. По понятной причине все ее внимание было приковано к двери душевой: отсюда, из рубки, просматривались все входы и выходы. Игрейна переговаривалась с Нормом через щель, от значительности аж поднимаясь на цыпочки.
- Мэм, - сказала она, входя в рубку, - мне нужен пинцет, сканер, хирургический клей, эластичный бинт и еще чем обеззаразить рану. И если найдется местное обезболивающее, - тут она понизила голос, - я была бы признательна. В нем уймища осколков!
И никто из нас не заметил? Оставили кровавые дела ребенку? Натали, сорвавшись с места и предоставив Кириллу рыться в его аптечках, ринулась в санузел, и только возле самой двери притормозила.
- Я умею оказывать первую помощь и крови не боюсь, - гордо заявила девочка, проходя мимо.
А вот Натали, признаться, боялась. Хотя тоже умела. Обязана уметь, как пацанья матушка и бывшая стюардесса. Но помочь позвали не ее. Спасибо, хоть дверь перед носом не захлопнули! Норм, во всяком случае, глянул в ее сторону диковато. Судя по количеству окровавленных тряпок в мусоре, тут впору службу спасения вызывать.
Что она видела дальше - затруднилась бы ответить. Слышала, как звякало стекло о фаянсовую раковину, как струилась вода. Красные пятна на белом и сдавленное шипение - от боли. Сдержанные - шепотом! - порицания Игрейны и попытки оправдаться: все же правильно, рука левая, мякоть, все другое было бы хуже. Бок... ну а что - бок? Уйти и оставить их только вдвоем было бы нечестно.
- Нас можно резать, - приговаривала Игрейна, - мы и в лице не изменимся. Нас можно лазером жечь, мы будем изображать из себя этого... как его, древнего?.. а, Сцеволу. И куда только девается ваше мужество при виде пузырька со «щипалкой»?
- УФ-антисептик - и наше мужество остается при нас, - высказался капитан «Балерины» из-за дамских спин. - Режущее оружие - фу, как это брутально! Лазер - вот оружие современности, он и наносит рану, и дезинфицирует ее. А «щипалку» придумали женщины-садистки, чтобы смотреть свысока. Мать Безумия, ты что, весь потолок в себя собрал?
- Ультрафиолет убивает далеко не все бактерии, - возразила Игрейна. - На многих обитаемых планетах есть микрожизнь, которой совершенно наплевать на излучения. Даже жесткие.
Смотреть свысока. Угу. А он еще лучше, чем... Н-да, какая ерунда лезет в голову. Нет, по жизни это, конечно, не ерунда, всех касается, все под этим ходим, но - не вовремя!
Люблю, когда тело выглядит твердым, отлитым из бронзы.

* * *
Наконец все стало так, как оно должно быть. В том смысле, что женщина просыпается первой и готовит завтрак. Кто-то ощущает полноту жизни, только убегая темными подвалами и пригибаясь под обстрелом, но, спасибо, я лучше сырники пожарю. Можно, конечно, попросту .залить мюсли йогуртом, но в холодильнике нашлась упаковка творога и сухофрукты. Пять минут незначительной возни - и готова горка аппетитных горячих кругляшей с изюмом внутри. Все ж не сухомятка. Взрослые, судя по личному опыту, с удовольствием едят то же, что и дети. К тому же у нас тут есть и дети, и раненые, и подозрительные на язву - в ассортименте.
Кирилл, заспанный и помятый, разбуженный запахами, втянулся в кухню, нагрузил сырниками одноразовую тарелку, поколебался между сметаной и джемом, в результате залил их тем и другим, прихватил кружку с кофе и вернулся к себе в ложемент. Сырники он брал рукой, обмакивал в сметану, затем - в джем и отправлял в рот целиком, не отрывая глаз от монитора навигационной деки, и при этом время от времени что-то вбивал в клавиатуру - медленно, тыкая указательным пальцем левой руки.
Второй явилась Игрейна, против обыкновения какая-то вялая, взяла только парочку сырников, отговорившись тем, что с утра обычно много не ест, и убралась на диванчик в рубку. Вздохнув, Натали напомнила себе, что детское «невкусно!» не следует принимать всерьез.
Последним проснулся раненый герой. Протиснулся вдоль стены в дальний угол, чтоб не шевелиться лишний раз, других пропуская, покорно принял сырники и ковырялся в них вилкой. И сразу стало ясно, что физиологически объем этой кухни рассчитан на двоих.
Запах кофе щекотал ноздри, и язва там, или нет, а Натали рискнула сделать себе кружечку и присела напротив, на полпути от стола к плите: если что понадобится.
А и не скажешь, что десять часов назад из него полкило стекла вынули. Пластика естественная, если и бережет рапы, то - неощутимо. Под свежей футболкой бинтов не видно, и выражение лица как у любого мужчины с утра пораньше: уже ходит, но еще спит.
- Норм, - решилась Натали, - у вас есть дом? Или вы всегда вот так? На коврике перед чьей-то дверью?
- Дом? Ну... дом! - На растерзанные вилкой сырники было страшно смотреть. - Да, пожалуй, что и вот так. Дом - это значит женщина, дети, без них не дом, а так логово. Пещера. А что я могу дать женщине? У меня совершенно другая точка внутреннего равновесия.
- Вам тридцать... э-э-э...
- ...семь. Странно было бы в эти годы уходить на параллельный курс. Да и незачем. Не хочу показаться хвастливым, но я в прекрасной форме. Вчера никто не сделал бы большего.
- А вы выбирали себе род занятий и стиль жизни однажды и навсегда? Вы что, не знали, что однажды вам стукнет тридцать семь?
- В двадцать лет, - сказал Норм, положив вилку и глядя собеседнице в лицо, - ты уверен, что не доживешь до столь глубокой старости,
- Мы все делаем вид, будто у нас есть выбор, - сказал он ей же, но уже в спину. - Для нас это вопрос самоуважения или, если хотите, собственной значимости. Тогда как выбора, в сущности, нет. Всегда найдется тысяча причин, почему мы должны делать то, а не это. И где-то даже проще твердо про себя знать: ты просто не можешь поступить иначе.

* * *
Ничего не слышно, зато виден каждый жест, сопровождающий каждое слово. Спорят о важном, о жизненном: женщина наклоняется, безотчетно прижимает руки к груди. И этот ореол света, внешнее проявление пылающего в ней внутреннего огня, окутывает ее, и сразу становится ясно, к чему у них идет.
Я ее теряю.
И не смотреть бы, а не смотреть нет сил. Что она нашла в этом лбе? Центнер мышц? Или, может, она думает, что он лучше ее понимает? Тоже гонится за ребенком. Или это естественное женское сочувствие к раненому? Ага, а теплая дрожь воздуха, когда они сидели там вдвоем, под конусом света, когда его еще не за что было жалеть, а я вел с Патрезе словесную партию в шахматы? Может, им было до тебя дело? Ничего подобного, ты и тогда был только шофер.
- Знаете, - сказала Игрейна сзади, с диванчика, - мне тоже хотелось, чтобы Брюс играл со мной одной. Ну, то есть, не то чтобы хотелось: такие вещи отсекаются моим контрактом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86