– Они лопари, ну это значит лапландцы, – только она не хочет, чтобы ее так называли. Ее народ зовет себя саамами.
– Я об этом слышала, – сказала Эми. – Слово «лопари» для них как оскорбление.
– Вот именно. – Люсия сделала последнюю затяжку и затушила окурок в пепельнице. – Как только она объяснила, кто она и откуда, сразу же попросила меня научить ее языку жестов. И хочешь – верь, хочешь – нет, но она все запомнила за два дня!
– Ну не знаю, – сказала Эми. – Это что, быстро?
– Скажи fantastique, ma cherie .
Люсия пожала плечами:
– Она сказала мне, что ищет мужчину, – как будто мы все не тем же самым заняты, ха-ха, – но не знает его имени, знает только, что он живет в Ньюфорде. С ней чуть приступ не случился, когда она увидела фотографию Мэтта на афише этого концерта.
– Значит, она знала его раньше.
– Еще бы, – сказала Люсия.
Эми тряхнула головой:
– Один Мэтт знает, что Мэтт знает.
– Катрина говорит, что ей двадцать два, – продолжала Люсия, – но, по-моему, она намного моложе. Могу поспорить, что она сбежала из дому, пробралась, наверное, на какой-нибудь круизный теплоход, а при входе в гавань сиганула за борт, чтобы ее не поймали и не отправили назад, к родителям.
– Ну и что ты теперь будешь с ней делать?
– Ни черта. Она милая девочка и к тому же, – добавила она, когда Катрина и Мэтт прошли мимо их столика, направляясь к бару, – что-то подсказывает мне, что недолго ей уже оставаться на моем попечении.
– Я бы не стала на это рассчитывать, – сказала Эми. – Ей повезет, если она продержится хотя бы один вечер.
А может быть, и не один. В конце концов, Катрина и правда хорошенькая, и танцевать умеет, так что связь через музыку у них есть, так же, как это было с ней.
Эми вздохнула. Она и сама не знала, что на нее накатывало в такие минуты, как эта. Ей ведь даже не хотелось повторить еще раз то, что у них было с Мэттом.
Люсия протянула через стол руку, накрыла ладонь Эми своей, сжала ее.
– Как ты справляешься, Эми? Я ведь помню, одно время ты от него сама не своя была.
– Ничего, справляюсь.
Ну тогда – как ты говоришь? Больше стерпишь – крепче будешь, хотя я все равно не понимаю, как тебе удалось справиться с собой настолько, что ты даже продолжаешь играть с ним в одной группе.
Эми повернула голову к бару, где Мэтт угощал девушку чаем. Не ревность, но боль кольнула ее, и ей захотелось, чтобы это поскорее прошло.
«Терпение», – сказала она себе. Скольких женщин видела она рядом с Мэттом за эти годы, один бог ведает, и все они были от него без ума. Боль длилась всего одно мгновение – напоминание о прежней муке, но не сама мука. Она уже не вернется.
Будем надеяться.
– Просто надо научиться думать о человеке совсем по-другому, – сказала она через пару минут, пытаясь убедить не только Люсию, но и себя. – Перестать ждать от него того, чего он не может тебе дать, изменить свое представление о нем. Вот и все.
– Тебя послушать, так это совсем легко.
Эми посмотрела на подругу.
– Не легко, – сказала она тихо.
Люсия стиснула ее ладонь.
Девушка была просто очарована Мэттом, догадалась Эми. Другого объяснения ее поведению не существовало.
Весь остаток вечера Эми видела Катрину, которая сидела у дверей рядом с Люсией и, положив подбородок на ладони, слушала, как поет Мэтт. Но не просто слушала. Она упивалась песнями, впитывала их в себя целиком, без остатка. А стоило им заиграть какую-нибудь танцевальную мелодию, как она вскакивала, выбегала на площадку перед сценой, где чувственно и грациозно изгибалась, кружилась, подскакивала, выбивала крошечными ножками огненную дробь, чутко отзываясь на каждую ноту.
Было видно, что Мэтт польщен ее вниманием, по крайней мере, нечто подобное он явно испытывал, – а почему бы, собственно, и нет? Она была самой красивой – после Люсии – девушкой в клубе, но Люсия не подавала сигнал «свободна», наряд не позволял.
Между сетами Мэтт и девушка непрерывно разговаривали, заполняя двадцать минут фонограммы и общения хозяина заведения с гостями лесом слов, он говорил, она отвечала знаками, оба были глухи и слепы ко всему, что их окружало, за исключением друг друга.
«Может быть, Катрина станет для него той единственной», – подумала Эми.
Каждый раз, справившись со своими собственными чувствами, она надеялась именно на это. И хотя Мэтт, сходя со сцены, оставался таким же бесчувственным, как и раньше, она продолжала верить, что ему на самом деле нужен кто-то любящий и заботливый, чтобы вернуть его к жизни. Не может человек, вкладывающий столько души в свою музыку, быть совершенно пустым внутри. Просто ему нужен кто-то – кто-то особенный. Пусть не она, ладно. Но где-то на свете должна быть женщина, которая ему подойдет, – и тогда рухнут стены, сквозь которые до сих пор только его музыка проникала в мир.
Он был так внимателен к Катрине весь вечер, что Эми была уверена в том, что они уйдут из клуба вместе, но он всего лишь пригласил ее погулять с ним на следующий день.
«О'кей», – подумала она, стоя рядом с Люсией, пока Мэтт и Катрина «разговаривали». Начало положено, и, может быть, неплохое.
Руки Катрины двигались, отвечая на вопрос Мэтта.
– Что она говорит? – шепнула Эми, склонившись к Люсии.
– Соглашается, – перевела та. – А теперь она спрашивает его, смогут ли они покататься на пароме.
– Который ходит на Волчий остров? – переспросила Эми. – Но это же там, где ты ее нашла.
– Тс-с-с, – прошипела Люсия.
– Мы будем делать все, что ты захочешь, – говорил в это время Мэтт.
И Катрина сразу же исчезла, ушла вслед за Люсией, обернувшись и взмахнув рукой на прощание перед тем, как мир за стенами клуба проглотил ее и входная дверь захлопнулась за ними.
Мэтт и Эми вернулись на сцену собрать свои инструменты.
– Я подумал, не сходить ли в «Арфу» посмотреть, может, там кто-нибудь есть, – сказал Мэтт. Повернулся к троим остальным: – Пойдете со мной?
Когда вечерами в «Арфе» собирались музыканты, Джо Брин, хозяин, закрывал в положенное время дверь и позволял музыке свободно течь до тех пор, пока хоть один исполнитель оставался на сцене, точно так же как это бывало по ту сторону Атлантики, в его родной Ирландии.
Джонни покачал головой:
– Я пас. Сегодня после концерта прямо в постель, и никаких.
– Да, длинный был вечер, – согласился Ники.
Вид у Ники при этом был мрачный, но Эми сомневалась, чтобы Мэтт это заметил. Он только пожал плечами, потом перевел взгляд на нее. «Что ж, почему бы и нет?» – подумала она.
– А я, пожалуй, пойду, – сказала она вслух.
Попрощавшись с остальными у дверей клуба, она и Мэтт зашагали на север, в Россиз, где в тени крытого моста на Келли-стрит располагалась «Арфа».
– Катрина вроде ничего, – сказала Эми, когда они прошли несколько кварталов.
– По-моему, тоже, – сказал он. – Немного напористая только.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
– Я об этом слышала, – сказала Эми. – Слово «лопари» для них как оскорбление.
– Вот именно. – Люсия сделала последнюю затяжку и затушила окурок в пепельнице. – Как только она объяснила, кто она и откуда, сразу же попросила меня научить ее языку жестов. И хочешь – верь, хочешь – нет, но она все запомнила за два дня!
– Ну не знаю, – сказала Эми. – Это что, быстро?
– Скажи fantastique, ma cherie .
Люсия пожала плечами:
– Она сказала мне, что ищет мужчину, – как будто мы все не тем же самым заняты, ха-ха, – но не знает его имени, знает только, что он живет в Ньюфорде. С ней чуть приступ не случился, когда она увидела фотографию Мэтта на афише этого концерта.
– Значит, она знала его раньше.
– Еще бы, – сказала Люсия.
Эми тряхнула головой:
– Один Мэтт знает, что Мэтт знает.
– Катрина говорит, что ей двадцать два, – продолжала Люсия, – но, по-моему, она намного моложе. Могу поспорить, что она сбежала из дому, пробралась, наверное, на какой-нибудь круизный теплоход, а при входе в гавань сиганула за борт, чтобы ее не поймали и не отправили назад, к родителям.
– Ну и что ты теперь будешь с ней делать?
– Ни черта. Она милая девочка и к тому же, – добавила она, когда Катрина и Мэтт прошли мимо их столика, направляясь к бару, – что-то подсказывает мне, что недолго ей уже оставаться на моем попечении.
– Я бы не стала на это рассчитывать, – сказала Эми. – Ей повезет, если она продержится хотя бы один вечер.
А может быть, и не один. В конце концов, Катрина и правда хорошенькая, и танцевать умеет, так что связь через музыку у них есть, так же, как это было с ней.
Эми вздохнула. Она и сама не знала, что на нее накатывало в такие минуты, как эта. Ей ведь даже не хотелось повторить еще раз то, что у них было с Мэттом.
Люсия протянула через стол руку, накрыла ладонь Эми своей, сжала ее.
– Как ты справляешься, Эми? Я ведь помню, одно время ты от него сама не своя была.
– Ничего, справляюсь.
Ну тогда – как ты говоришь? Больше стерпишь – крепче будешь, хотя я все равно не понимаю, как тебе удалось справиться с собой настолько, что ты даже продолжаешь играть с ним в одной группе.
Эми повернула голову к бару, где Мэтт угощал девушку чаем. Не ревность, но боль кольнула ее, и ей захотелось, чтобы это поскорее прошло.
«Терпение», – сказала она себе. Скольких женщин видела она рядом с Мэттом за эти годы, один бог ведает, и все они были от него без ума. Боль длилась всего одно мгновение – напоминание о прежней муке, но не сама мука. Она уже не вернется.
Будем надеяться.
– Просто надо научиться думать о человеке совсем по-другому, – сказала она через пару минут, пытаясь убедить не только Люсию, но и себя. – Перестать ждать от него того, чего он не может тебе дать, изменить свое представление о нем. Вот и все.
– Тебя послушать, так это совсем легко.
Эми посмотрела на подругу.
– Не легко, – сказала она тихо.
Люсия стиснула ее ладонь.
Девушка была просто очарована Мэттом, догадалась Эми. Другого объяснения ее поведению не существовало.
Весь остаток вечера Эми видела Катрину, которая сидела у дверей рядом с Люсией и, положив подбородок на ладони, слушала, как поет Мэтт. Но не просто слушала. Она упивалась песнями, впитывала их в себя целиком, без остатка. А стоило им заиграть какую-нибудь танцевальную мелодию, как она вскакивала, выбегала на площадку перед сценой, где чувственно и грациозно изгибалась, кружилась, подскакивала, выбивала крошечными ножками огненную дробь, чутко отзываясь на каждую ноту.
Было видно, что Мэтт польщен ее вниманием, по крайней мере, нечто подобное он явно испытывал, – а почему бы, собственно, и нет? Она была самой красивой – после Люсии – девушкой в клубе, но Люсия не подавала сигнал «свободна», наряд не позволял.
Между сетами Мэтт и девушка непрерывно разговаривали, заполняя двадцать минут фонограммы и общения хозяина заведения с гостями лесом слов, он говорил, она отвечала знаками, оба были глухи и слепы ко всему, что их окружало, за исключением друг друга.
«Может быть, Катрина станет для него той единственной», – подумала Эми.
Каждый раз, справившись со своими собственными чувствами, она надеялась именно на это. И хотя Мэтт, сходя со сцены, оставался таким же бесчувственным, как и раньше, она продолжала верить, что ему на самом деле нужен кто-то любящий и заботливый, чтобы вернуть его к жизни. Не может человек, вкладывающий столько души в свою музыку, быть совершенно пустым внутри. Просто ему нужен кто-то – кто-то особенный. Пусть не она, ладно. Но где-то на свете должна быть женщина, которая ему подойдет, – и тогда рухнут стены, сквозь которые до сих пор только его музыка проникала в мир.
Он был так внимателен к Катрине весь вечер, что Эми была уверена в том, что они уйдут из клуба вместе, но он всего лишь пригласил ее погулять с ним на следующий день.
«О'кей», – подумала она, стоя рядом с Люсией, пока Мэтт и Катрина «разговаривали». Начало положено, и, может быть, неплохое.
Руки Катрины двигались, отвечая на вопрос Мэтта.
– Что она говорит? – шепнула Эми, склонившись к Люсии.
– Соглашается, – перевела та. – А теперь она спрашивает его, смогут ли они покататься на пароме.
– Который ходит на Волчий остров? – переспросила Эми. – Но это же там, где ты ее нашла.
– Тс-с-с, – прошипела Люсия.
– Мы будем делать все, что ты захочешь, – говорил в это время Мэтт.
И Катрина сразу же исчезла, ушла вслед за Люсией, обернувшись и взмахнув рукой на прощание перед тем, как мир за стенами клуба проглотил ее и входная дверь захлопнулась за ними.
Мэтт и Эми вернулись на сцену собрать свои инструменты.
– Я подумал, не сходить ли в «Арфу» посмотреть, может, там кто-нибудь есть, – сказал Мэтт. Повернулся к троим остальным: – Пойдете со мной?
Когда вечерами в «Арфе» собирались музыканты, Джо Брин, хозяин, закрывал в положенное время дверь и позволял музыке свободно течь до тех пор, пока хоть один исполнитель оставался на сцене, точно так же как это бывало по ту сторону Атлантики, в его родной Ирландии.
Джонни покачал головой:
– Я пас. Сегодня после концерта прямо в постель, и никаких.
– Да, длинный был вечер, – согласился Ники.
Вид у Ники при этом был мрачный, но Эми сомневалась, чтобы Мэтт это заметил. Он только пожал плечами, потом перевел взгляд на нее. «Что ж, почему бы и нет?» – подумала она.
– А я, пожалуй, пойду, – сказала она вслух.
Попрощавшись с остальными у дверей клуба, она и Мэтт зашагали на север, в Россиз, где в тени крытого моста на Келли-стрит располагалась «Арфа».
– Катрина вроде ничего, – сказала Эми, когда они прошли несколько кварталов.
– По-моему, тоже, – сказал он. – Немного напористая только.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124