В общем, ерунда всякая. Обычное дело.
А вот неприятности, в которые мы влипали с Лори, всегда были какие-то очень странные. Как в тот раз, когда нам пришло в голову искать клад в ливневой канализации на пляже – это район богатеев, там до развода жили родители Лори. Мы напялили костюмы спелеологов – у ее отца тайком позаимствовали, залезли в водостоки и шлялись по ним несколько часов подряд, а потом хлынул ливень и канализация переполнилась в считанные секунды, так что мы чуть не утонули. Надо ли говорить, как обрадовался Лорин папочка, когда увидел, во что превратилось его драгоценное снаряжение.
В другой раз мы спрятались в туалете большого универсального магазина в центре и, когда все ушли, вылезли и всю ночь мерили платья, ели конфеты, наряжали манекены... Будь я тогда одна – девчонка из испанского квартала и все такое, – не миновать бы мне тюрьмы. Но мы были с Лори, и ее папаша вытащил нас обеих под залог, а заодно заплатил за съеденные нами конфеты и сломанный манекен. Помню, остаток лета мы только и делали, что бегали из дома в дом и спрашивали, не надо ли кому клумбы прополоть или лужайку подстричь, и так пока весь долг не отработали.
No muy loco? Verdad, нам было всего тринадцать, и это было только начало. Но теперь все в прошлом. Я выросла: на прошлой неделе двадцать один стукнул. Уже четыре года живу отдельно, работаю. И все не перестаю думать.
О решениях, которые мы принимаем.
Что бы сейчас было, поступи я тогда не так, а иначе.
Я никогда не была в Польше. Интересно, какая она.
4
– Устроим настоящую охоту за сенсацией, – заявила Лори. Тут принесли еще пива, один «Хайнекен» для нее и по светлому «Миллеру» для нас, и Лори на время умолкла, потом подалась вперед, поставила локти на край стола, подбородок положила на ладони. – С призом и со всем прочим, как полагается.
– А какой у нас будет приз? – поинтересовалась Рут.
– Проигравшие угощают победительницу обедом в ресторане, который она выберет.
– Погоди-ка, – вмешалась я. – Ты что, хочешь сказать, что мы пойдем туда каждая сама по себе и будем пытаться заснять эту тварь на пленку?
Я уже видела, как мы втроем бредем по Верхнему Фоксвиллю, каждая по своей улице, среди заброшенных домов, которые кишат бомжами, наркоманами и прочими cabrones.
– Знаешь, у меня нет желания пополнить собой криминальную статистику города, – сказала я.
– Да ну, брось. Мы же там и так постоянно шатаемся, по клубам тусуемся и прочее. И вообще когда ты в последний раз слышала о каких-нибудь происшествиях в Фоксвилле?
– Дай мне газету, я тебя быстро просвещу, – ответила я, протягивая руку к номеру «Дейли джорнал».
– Так мы что, ночью идем? – спросила Рут.
– Мы пойдем в то время, которое выберем сами, – заявила Лори. – Выигрывает та, кто первой принесет фотографию, только настоящую, без подделок.
– Я уже вижу заголовки статей, сообщающих о нашем исчезновении, – перебила я. – «Пропавшие в Фоксвилле».
– Все лучше, чем пропащие, – отрезала Лори.
– Станем еще одной городской легендой.
Рут кивнула:
– Ага. Как в рассказах Кристи Риделла.
Я затрясла головой:
– Нет уж, спасибо. У него дар делать нереальное слишком реальным. Да и вообще я имела в виду скорее того парня по имени Брунванд, со злющими доберманами и мексиканскими шавками.
– Это все сказки, – вмешалась Лори, явно пытаясь нас успокоить, но прозвучало это натянуто. – А бигфут может оказаться настоящим.
– Ты что и правда веришь этой газетной утке? – не выдержала я.
– Нет. Но, по-моему, это отличное развлечение. А ты что, боишься?
– Я что, похожа на сумасшедшую? Конечно боюсь.
– Не будь занудой.
– Я еще не сказала, что не пойду.
И тут же подумала, не пора ли мне голову проверить. К врачу, что ли, пойти или прямо в психушку?
– Умница, ЛаДонна, – воскликнула Лори. – А ты, Рут, идешь?
– Только не ночью.
– Двое против одного.
– Только не ночью, – настаивала Рут.
– Только не ночью, – поддержала ее я.
По озорному блеску в глазах Лори я сразу поняла, что нас опять надули. Она и не собиралась идти туда ночью.
– Тост, – заявила она, поднимая свою кружку. – Пусть победит достойнейшая.
Мы чокнулись и принялись строить планы на вечер, потягивая пиво. Думаю, что когда мы собрались уходить, никто из обедающих особо не расстроился. Разумеется, сначала мы пошли на первый сеанс в «Оксфорд» (Роб, старина, ты ведь не думал, что я тебя и вправду кину?), а потом еще успели занять последние сидячие места в «Зорбе», где в тот вечер играли «Фэт Мэн Блюз Бэнд», – Рут без ума от их басиста, а мы с Лори обожаем ее поддразнивать.
5
Вы, наверное, решили, что Рут, Лори и я – обычные пустоголовые хохотушки, которым наплевать на все проблемы. И зря. Я вот все время о чем-то думаю. К примеру, о том, что все мои друзья от рождения говорят по-английски, и я так у них нахваталась, что меня от них не сразу и отличишь. Моя бабушка меня почти не понимает. Я даже думать по-испански перестала, и мне это не нравится.
И только в испанском квартале, куда я хожу навестить домашних, – нечасто, правда, по праздникам да в дни рождения, – можно поговорить на родном языке. Я очень старалась оттуда выбраться, и мне это удалось, но теперь, когда я сижу иной раз в своей квартире на Ли-стрит, в Кроуси, и смотрю на парк под окнами, то спрашиваю себя: а зачем? Конечно, здесь у меня хорошее жилье, приличная работа, друзья. Но корней-то нет. Ничего меня здесь не держит.
Если однажды вечером я вдруг не приду домой (сложу, к примеру, голову на какой-нибудь caza de grillos в Верхнем Фоксвилле), никто меня даже не хватится. Зато в квартале abuelas до сих пор судачат о том, как младшая дочка Дониты переехала в Кроуси, да гадают, когда же она выйдет замуж.
О том, что меня волнует, мне и поговорить-то не с кем. Ни мои нынешние друзья, ни родные просто не поймут. Но я все равно думаю. Не каждую минуту, конечно, но часто. И о решениях тоже. Да обо всем.
Рут говорит, что я вообще слишком много думаю.
А Лори удивляется, чего мне так далась эта Польша. Прямо как ее матери.
6
Ранним субботним утром мы, бодрые и относительно свежие, учитывая бурно проведенный вечер, шагнули на платформу станции Йор-стрит и направились к эскалатору, который выплюнул нас на углу Грейси-стрит и Йор-стрит несколько секунд спустя. Грейси-стрит – это граница между Верхним Фоксвиллем и собственно Фоксвиллем. Район к югу от нее состоит сплошь из дешевых муниципальных домов и одряхлевших от времени особняков, которые умудряются сохранять старосветский вид, наверное, потому, что люди до сих пор живут в них семьями, как и сто лет тому назад. Нынешние обитатели заботятся о внешнем виде своих домов и улиц не меньше, чем когда-то их родители.
А вот район к северу от Грейси предполагалось серьезно омолодить. Собрались застройщики, разработали проект – я сама планы видела – сплошь кондоминиумы, торговые центры, зеленые зоны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124