Раньше я их выбрасывала, но один раз он пришел вместе со мной на почту, увидел, как я это делаю, и так разволновался, что я теперь всегда приношу домой почти все. Он называет их сюрпризами. Первое, что я от него слышу, когда появляюсь на пороге, это: «Сюрпризы были?»
В тот четверг, когда все это началось, я зашла на почту и, как всегда, свирепо глянула на клерка, надеясь, что однажды до него что-нибудь дойдет, хотя едва ли. Это он напустил на меня Анжелу. Решил, что в девятнадцать рановато становится мешочницей, особенно для такой хорошенькой девчонки, как я. Думал, сможет помочь.
Я не стала тратить время на объяснения, что я сама выбрала такую жизнь. Я живу одна с двенадцати лет. Собой не торгую, наркотики не принимаю. Одежда на мне, может, поношенная и заштопанная, зато чистая. Моюсь я каждый день, чего не скажешь о некоторых добропорядочных гражданах, мимо которых я прохожу на улице. От них так воняет, что за полквартала унюхать можно. И вообще вид у меня вполне нормальный, за исключением разве тех дней, когда мы с Томми берем тележки и выходим на промысел, а собаки окружают нас, словно какой-то почетный караул.
Рыться в помойках – не самое плохое занятие. Откуда, вы думаете, самый дорогой товар попадает в антикварные магазины?
Так что я сама неплохо справляюсь, и без него с Анжелой. Просто у него, наверное, девчонки давно не было.
– Как дела, Мэйзи? – спросил он, когда я вошла, да так дружелюбно, как будто мы с ним приятели. Наверняка прочитал мое имя на бланке, который я заполняла для аренды ящика.
Я, как обычно, сделала вид, будто ничего не слышала, и забрала скопившуюся за неделю пачку. Она оказалась довольно толстой – много сюрпризов для Томми. Я вышла с ней на улицу, где меня ждал Рэкси. Это самый маленький из наших псов, крохотная такая дворняжка с кудлатой коричневой шерстью и полным отсутствием уверенности в себе. Он единственный из всех ходит за мной повсюду, потому что стоит мне оставить его дома, как он прямо умирает от тоски.
Я потрепала Рэкси по шерстке, потом села на обочину и стала сортировать сюрпризы Томми. Все рекламы, где нет картинок, я просто выкидываю. Что толку тащить это барахло с собой.
И вот пока я рылась в этой пачке, из нее выпал конверт. Не знаю, сколько я сидела и смотрела на него. Он был похож на те изукрашенные приглашения, из-за которых вечно хлопочут в бабских романах: почти квадратный, бумага толстая, желтоватая, буквы с завитушками, настоящая каллиграфия, загляденье в общем. Но я совсем не потому так долго разглядывала его, не решаясь взять в руки.
Буквы складывались в мое собственное имя. Не то, которым я обычно называюсь, а настоящее, Маргарет. Мэйзи – это уменьшительное от него, которое я вычитала в одной книжке про Шотландию. Больше на конверте не было ни слова, просто «Маргарет», и все. Я никогда никому не говорю, что меня так зовут, кроме копов, когда те приходят погонять скваттеров в Катакомбах, что они делают время от времени, – по-моему, это у них тренировка такая, – а фамилию я себе взяла Флуд, как у Томми.
Я оглянулась и сквозь стеклянную дверь почты взглянула на клерка – наверняка это от него, кто еще знает, как меня зовут? – но он даже не смотрел в мою сторону. Тогда я еще немного посидела, глядя на приглашение, потом все-таки взяла его в руки. Достала перочинный нож, вскрыла конверт, осторожно вытащила карточку. На ней было вот что: «Позволь тем, кто в черных мантиях, приблизиться сегодня ночью, и они убьют тебя».
Я понятия не имела, что это значит, но мурашки у меня по спине поползли от страха, будь здоров. Если это не шутка – а что это еще может быть, подумала я, – то кто они такие, эти в черных мантиях, и зачем им убивать меня?
Любой большой город вроде нашего состоит из двух миров. Можно, конечно, сказать, что один принадлежит имущим, другой – неимущим, но это слишком просто. Такие, как я, живут в ночи. Не потому, что я плохая, а потому, что я невидима. Люди не знают о моем существовании. Не знают и не хотят знать, никто, кроме, может быть, Анжелы да клерка на почте.
Но теперь кто-то узнал.
Если только это не шутка. Я попробовала посмеяться над своими страхами, но это не помогло. Тогда я снова осмотрела конверт в поисках обратного адреса и тут только заметила то, на что надо было обратить внимание с самого начала. На конверте не было номера моего почтового ящика, на нем вообще ничего не было, только имя. Так как же он, черт побери, попал в мой ящик? Только одним путем.
Я велела Рэкси сторожить почту Томми – просто чтобы чем-нибудь занять собаку – и снова вошла внутрь. Закончив с предыдущим посетителем, клерк улыбнулся мне во весь рот, но я положила перед ним конверт и не ответила на его улыбку.
Вообще-то парень он что надо. Носит стрижку с плоским верхом – виски выбриты, а на макушке курчавые темные волосы стоят дыбом. Кожа у него цвета кофе, глаза тоже темные, а ресницы такой длины, каких я ни у одного парня не видела. Мы бы с ним отлично поладили, не будь он добропорядочным гражданином. А так ничего не выйдет.
– Как это попало ко мне в ящик? – спросила я его. – На нем есть только мое имя, ни номера ящика, ни адреса, ничего.
Он взглянул на конверт:
– Ты нашла это в своем ящике?
Я кивнула.
– Я его туда не клал, а письма здесь сортирую только я.
– И все-таки оно там было.
Он взял конверт и повертел его в руках.
– Правда странно, – сказал он.
– Ты оккультными штучками занимаешься? – спросила я его.
Это черные мантии навели меня на мысль. Единственные, на ком я когда-либо видела такую одежду, были священники или люди, балующиеся магией.
Он удивленно моргнул:
– О чем это ты?
– Ни о чем.
Я схватила конверт и направилась к выходу, где меня ждал Рэкси.
– Мэйзи! – закричал клерк мне вслед, но я пропустила его окрик мимо ушей.
Отлично, думала я, собирая почту, которую сторожил Рэкси. Сначала этот клерк по имени Джо вообразил себя добрым самаритянином, подогретый зудом в одном месте скорее всего, а теперь он и вовсе с ума спятил. Я спрашивала себя, знает ли он, где я живу. Я спрашивала себя, знает ли он про собак. Я думала про чародеев в черных мантиях и спрашивала себя, неужели он и в самом деле решил, что обладает какой-то магической силой, которая поможет ему справиться с собаками и бросит меня в его объятия, прежде чем он меня убьет.
Чем дольше я об этом думала, тем поганее у меня становилось на душе. Я не то чтобы испугалась, скорее запуталась. И разозлилась. Как я теперь должна приходить за почтой для Томми, спрашивается, когда тут этот псих сидит? Что он в другой раз мне в ящик сунет? Крысу дохлую? И ведь пожаловаться некому. У таких, как я, прав нет.
Наконец я пошла домой, но, проходя мимо офиса Анжелы, остановилась.
Анжела слегка охладела ко мне в последнее время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
В тот четверг, когда все это началось, я зашла на почту и, как всегда, свирепо глянула на клерка, надеясь, что однажды до него что-нибудь дойдет, хотя едва ли. Это он напустил на меня Анжелу. Решил, что в девятнадцать рановато становится мешочницей, особенно для такой хорошенькой девчонки, как я. Думал, сможет помочь.
Я не стала тратить время на объяснения, что я сама выбрала такую жизнь. Я живу одна с двенадцати лет. Собой не торгую, наркотики не принимаю. Одежда на мне, может, поношенная и заштопанная, зато чистая. Моюсь я каждый день, чего не скажешь о некоторых добропорядочных гражданах, мимо которых я прохожу на улице. От них так воняет, что за полквартала унюхать можно. И вообще вид у меня вполне нормальный, за исключением разве тех дней, когда мы с Томми берем тележки и выходим на промысел, а собаки окружают нас, словно какой-то почетный караул.
Рыться в помойках – не самое плохое занятие. Откуда, вы думаете, самый дорогой товар попадает в антикварные магазины?
Так что я сама неплохо справляюсь, и без него с Анжелой. Просто у него, наверное, девчонки давно не было.
– Как дела, Мэйзи? – спросил он, когда я вошла, да так дружелюбно, как будто мы с ним приятели. Наверняка прочитал мое имя на бланке, который я заполняла для аренды ящика.
Я, как обычно, сделала вид, будто ничего не слышала, и забрала скопившуюся за неделю пачку. Она оказалась довольно толстой – много сюрпризов для Томми. Я вышла с ней на улицу, где меня ждал Рэкси. Это самый маленький из наших псов, крохотная такая дворняжка с кудлатой коричневой шерстью и полным отсутствием уверенности в себе. Он единственный из всех ходит за мной повсюду, потому что стоит мне оставить его дома, как он прямо умирает от тоски.
Я потрепала Рэкси по шерстке, потом села на обочину и стала сортировать сюрпризы Томми. Все рекламы, где нет картинок, я просто выкидываю. Что толку тащить это барахло с собой.
И вот пока я рылась в этой пачке, из нее выпал конверт. Не знаю, сколько я сидела и смотрела на него. Он был похож на те изукрашенные приглашения, из-за которых вечно хлопочут в бабских романах: почти квадратный, бумага толстая, желтоватая, буквы с завитушками, настоящая каллиграфия, загляденье в общем. Но я совсем не потому так долго разглядывала его, не решаясь взять в руки.
Буквы складывались в мое собственное имя. Не то, которым я обычно называюсь, а настоящее, Маргарет. Мэйзи – это уменьшительное от него, которое я вычитала в одной книжке про Шотландию. Больше на конверте не было ни слова, просто «Маргарет», и все. Я никогда никому не говорю, что меня так зовут, кроме копов, когда те приходят погонять скваттеров в Катакомбах, что они делают время от времени, – по-моему, это у них тренировка такая, – а фамилию я себе взяла Флуд, как у Томми.
Я оглянулась и сквозь стеклянную дверь почты взглянула на клерка – наверняка это от него, кто еще знает, как меня зовут? – но он даже не смотрел в мою сторону. Тогда я еще немного посидела, глядя на приглашение, потом все-таки взяла его в руки. Достала перочинный нож, вскрыла конверт, осторожно вытащила карточку. На ней было вот что: «Позволь тем, кто в черных мантиях, приблизиться сегодня ночью, и они убьют тебя».
Я понятия не имела, что это значит, но мурашки у меня по спине поползли от страха, будь здоров. Если это не шутка – а что это еще может быть, подумала я, – то кто они такие, эти в черных мантиях, и зачем им убивать меня?
Любой большой город вроде нашего состоит из двух миров. Можно, конечно, сказать, что один принадлежит имущим, другой – неимущим, но это слишком просто. Такие, как я, живут в ночи. Не потому, что я плохая, а потому, что я невидима. Люди не знают о моем существовании. Не знают и не хотят знать, никто, кроме, может быть, Анжелы да клерка на почте.
Но теперь кто-то узнал.
Если только это не шутка. Я попробовала посмеяться над своими страхами, но это не помогло. Тогда я снова осмотрела конверт в поисках обратного адреса и тут только заметила то, на что надо было обратить внимание с самого начала. На конверте не было номера моего почтового ящика, на нем вообще ничего не было, только имя. Так как же он, черт побери, попал в мой ящик? Только одним путем.
Я велела Рэкси сторожить почту Томми – просто чтобы чем-нибудь занять собаку – и снова вошла внутрь. Закончив с предыдущим посетителем, клерк улыбнулся мне во весь рот, но я положила перед ним конверт и не ответила на его улыбку.
Вообще-то парень он что надо. Носит стрижку с плоским верхом – виски выбриты, а на макушке курчавые темные волосы стоят дыбом. Кожа у него цвета кофе, глаза тоже темные, а ресницы такой длины, каких я ни у одного парня не видела. Мы бы с ним отлично поладили, не будь он добропорядочным гражданином. А так ничего не выйдет.
– Как это попало ко мне в ящик? – спросила я его. – На нем есть только мое имя, ни номера ящика, ни адреса, ничего.
Он взглянул на конверт:
– Ты нашла это в своем ящике?
Я кивнула.
– Я его туда не клал, а письма здесь сортирую только я.
– И все-таки оно там было.
Он взял конверт и повертел его в руках.
– Правда странно, – сказал он.
– Ты оккультными штучками занимаешься? – спросила я его.
Это черные мантии навели меня на мысль. Единственные, на ком я когда-либо видела такую одежду, были священники или люди, балующиеся магией.
Он удивленно моргнул:
– О чем это ты?
– Ни о чем.
Я схватила конверт и направилась к выходу, где меня ждал Рэкси.
– Мэйзи! – закричал клерк мне вслед, но я пропустила его окрик мимо ушей.
Отлично, думала я, собирая почту, которую сторожил Рэкси. Сначала этот клерк по имени Джо вообразил себя добрым самаритянином, подогретый зудом в одном месте скорее всего, а теперь он и вовсе с ума спятил. Я спрашивала себя, знает ли он, где я живу. Я спрашивала себя, знает ли он про собак. Я думала про чародеев в черных мантиях и спрашивала себя, неужели он и в самом деле решил, что обладает какой-то магической силой, которая поможет ему справиться с собаками и бросит меня в его объятия, прежде чем он меня убьет.
Чем дольше я об этом думала, тем поганее у меня становилось на душе. Я не то чтобы испугалась, скорее запуталась. И разозлилась. Как я теперь должна приходить за почтой для Томми, спрашивается, когда тут этот псих сидит? Что он в другой раз мне в ящик сунет? Крысу дохлую? И ведь пожаловаться некому. У таких, как я, прав нет.
Наконец я пошла домой, но, проходя мимо офиса Анжелы, остановилась.
Анжела слегка охладела ко мне в последнее время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124