Из-за обширных залысин выпуклый лоб казался
непропорционально большим. Мясистые румяные щеки утопали в
курчавой бороде.
- Это Хольвик, - сообщил Гур, утопив клавишу стоп-кадра. - Лидер
так называемых Провозвестников Свободы. Организовал несколько
крупных террористических акций. Имперский Особый Трибунал
приговорил его к бессрочной каторге, которая заменена ссылкой в
звездолете.
Застывшее изображение ожило. Хольвик приветственно простер
ладони.
- Далекий мой потомок, мы обращаемся к тебе, - произнес он
сочным ораторским баритоном. - Нет сомнения, что о нас и о нашем
полете в грядущем сложат легенды. Значит, есть риск, что зыбкие
покровы мифов облекут нас в ангельские или же сатанинские
одеянья. Нам одинаково претит и то, и другое. Половинчатая,
хромая истина хуже наглой лжи, ведь первую труднее распознать,
чем вторую. Нет ничего целительней памяти, ибо язвы прошлого
должны врачевать будущее. Ныне корабельные часы уже отсчитали
сотые сутки полета в неизвестность, а впереди простирается
бездна, протяженностью в десятки, если не сотни лет. Нравы
обитателей нашего космического каземата далеки от совершенства.
Из-за корысти, похоти, властолюбия постоянно вспыхивают кровавые
стычки. Однако вчера лучшие из нас объединились и положили конец
полнейшему беззаконию и разгулу грубой силы. Отныне у нас есть
суд и есть закон, то единственное, что способно уберечь
население корабля от одичания. Потомок, мы хотим, чтобы ты
своими глазами увидел, как это произошло.
Добро пожаловать на законодательное собрание. Оно состоялось
через сто шесть суток после старта, задолго до того, как на
свете появился ты.
Хольвик исчез и снова возник, сидящий во главе длинного стола
кают-компании. Сборище насчитывало не меньше сорока человек, все
как один в клетчатых робах каторжников. Многим не хватило
кресел, и они стояли, прислонившись к необлицованным дюралевым
переборкам. Короткофокусный объектив почти целиком вбирал
кают-компанию в кадр, однако искажал перспективу, делая стены
вогнутыми; могло показаться, что присутствующие находятся в
громадном металлическом пузыре. Звучно хлопнув ладонями, Хольвик
пресек приглушенный гомон и встал, набычившись, упираясь руками
в стол. Наступила тишина, и все взгляды обратились к оратору.
- Начнем, пожалуй, - сказал он. - Ни для кого не секрет, что на
корабле царят разброд и дикость. Было бы наивным ожидать чего-то
иного. Но далее мириться с уголовщиной мы не можем. Несколько
случаев самосуда ничуть не исправили положение, скорее ухудшили
его. Отвечая убийством на убийство, мы в конце концов придем ко
всеобщей поножовщине, к самоистреблению...
_ Хольвик, ты ли это? - ехидно выкрикнули с дальнего конца
стола.
Там и сям захихикали. Оператор с видеокамерой стал продвигаться
вдоль кают-компании, стараясь не упускать председательствующего
из виду.
- Да! Это говорю вам я! - рявкнул Хольвик, наливаясь багровой
злостью, и его растопыренная ручища взметнулась над столом. - Вы
видите эту руку? Она в крови по локоть! Я всю жизнь сражался с
тиранией. Но над нами теперь нависла самая жуткая из тираний -
это произвол толпы...
Кто-то постучал костяшками по столу.
- Может, хватит патетики? Что ты предлагаешь, конкретно? -
спросил худощавый, морщинистый человек с длинными седыми
кудрями. Видеокамера выхватила его крупным планом - пристальные
раскосые глаза, высокомерно поджатые тонкие губы, костистая рука
с массивным перстнем.
Снова Гур остановил бег видеограммы.
- Это, судя по всему, Навшан, - прокомментировал разведчик. -
Магистр богословия и экономист, один из виднейших утопистов того
времени. Сослан за пропаганду своих взглядов. Его труды не
сохранились. Кстати, обрати внимание, сейчас покажут парней, что
сидят поближе к Хольвику, стриженные под ноль. Это его боевики -
Туша, Хлыст, Биток и прочая братия. Крутые мальчуганы. В
рукопашной схватке каждый стоил троих.
Оператор продолжал съемку, постепенно передвигаясь в сторону
Хольвика. В кадре появились сизые, булыжного вида головы
боевиков, все без исключения повернутые к своему вождю,
излучавшие безграничную преданность. Остальные присутствующие
вразнобой загалдели.
- Точно!
- Не гони вату!
- Подрубайся к делу.
Выждав, когда иссякнут реплики, оратор повел рукой, словно
собирая в кулак остатки шума.
- Мы - корабельный сход, - заявил он. - Тут, среди нас, все
коренные паханы. Те, за кем идут, у кого сила. Так давайте
объединимся, чтобы выжить, чтобы не перегрызть друг другу
глотки. Я взываю к вам - тем, кто держит в руках судьбы
обитателей корабля и их потомства. Слушайте же.
Теперь видеокамера показывала заседавших в новом ракурсе, из-за
плеча Хольвика. Напряженные лица, жесткие, прощупывающие
взгляды. Мало кого тронула незатейливая ораторская лесть.
- Вся беда в том, что уголовная ответственность здесь, на
корабле, становится фикцией, - продолжал Хольвик. - Никого не
испугаешь тюрьмой, мы и так фактически находимся в тюрьме.
Публичные телесные наказания? Это гнусно. Смертная казнь? На
минутку предположим, что она введена, но как быть с мелкими
правонарушениями... Тише! Я говорю, тише!! Дайте мне закончить.
Итак, я предлагаю принципиально новый метод наказания
провинившихся. Он состоит вот в чем. Необходимо учредить суд -
тише, вы! - не тот циничный и продажный, через который мы все
прошли, а наш собственный суд, честный и справедливый, который
одинаково охраняет каждого из нас, без исключения. И за любой
проступок суд назначит меру наказания, за мелкий - год, за
крупный - десять лет...
- Десять лет - чего?! - выкрикнули из дальнего угла.
- Жизни. Любому, кто провинится перед нашим корабельным
братством, будет сокращен срок его жизни. Чем больше вина, тем
короче жизнь.
- Да вы бредите! - взорвался Навшан. - Какой срок жизни вы
намерены сокращать? Вы разве Господь Бог? И знаете, кому сколько
лет отпущено?
- Каждому будет отпущено шестьдесят лет жизни, - отрезал
Хольвик. - И гарантирована быстрая, безболезненная кончина. В
наших условиях это самое целесообразное.
Последняя фраза почти потонула в гаме и грохоте. Изображение
дрогнуло, слегка сместилось.
- Тихо! - зычно проревел Хольвик. - Дайте же мне ответить!
- Заметь, - проворчал Гур, включив стоп-кадр, - материал
подвергался монтажу. Очевидно, в интересах истины.
- Поймите, другого выхода нет. Да, это предлагаю именно я, глава
Провозвестников Свободы. Мы обязаны поступиться частью своих
прав - ради будущих поколений, ради их жизни, свободы,
процветания. Разве есть другой способ установить на корабле
законный порядок, избежать перенаселения, тесноты, голода?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
непропорционально большим. Мясистые румяные щеки утопали в
курчавой бороде.
- Это Хольвик, - сообщил Гур, утопив клавишу стоп-кадра. - Лидер
так называемых Провозвестников Свободы. Организовал несколько
крупных террористических акций. Имперский Особый Трибунал
приговорил его к бессрочной каторге, которая заменена ссылкой в
звездолете.
Застывшее изображение ожило. Хольвик приветственно простер
ладони.
- Далекий мой потомок, мы обращаемся к тебе, - произнес он
сочным ораторским баритоном. - Нет сомнения, что о нас и о нашем
полете в грядущем сложат легенды. Значит, есть риск, что зыбкие
покровы мифов облекут нас в ангельские или же сатанинские
одеянья. Нам одинаково претит и то, и другое. Половинчатая,
хромая истина хуже наглой лжи, ведь первую труднее распознать,
чем вторую. Нет ничего целительней памяти, ибо язвы прошлого
должны врачевать будущее. Ныне корабельные часы уже отсчитали
сотые сутки полета в неизвестность, а впереди простирается
бездна, протяженностью в десятки, если не сотни лет. Нравы
обитателей нашего космического каземата далеки от совершенства.
Из-за корысти, похоти, властолюбия постоянно вспыхивают кровавые
стычки. Однако вчера лучшие из нас объединились и положили конец
полнейшему беззаконию и разгулу грубой силы. Отныне у нас есть
суд и есть закон, то единственное, что способно уберечь
население корабля от одичания. Потомок, мы хотим, чтобы ты
своими глазами увидел, как это произошло.
Добро пожаловать на законодательное собрание. Оно состоялось
через сто шесть суток после старта, задолго до того, как на
свете появился ты.
Хольвик исчез и снова возник, сидящий во главе длинного стола
кают-компании. Сборище насчитывало не меньше сорока человек, все
как один в клетчатых робах каторжников. Многим не хватило
кресел, и они стояли, прислонившись к необлицованным дюралевым
переборкам. Короткофокусный объектив почти целиком вбирал
кают-компанию в кадр, однако искажал перспективу, делая стены
вогнутыми; могло показаться, что присутствующие находятся в
громадном металлическом пузыре. Звучно хлопнув ладонями, Хольвик
пресек приглушенный гомон и встал, набычившись, упираясь руками
в стол. Наступила тишина, и все взгляды обратились к оратору.
- Начнем, пожалуй, - сказал он. - Ни для кого не секрет, что на
корабле царят разброд и дикость. Было бы наивным ожидать чего-то
иного. Но далее мириться с уголовщиной мы не можем. Несколько
случаев самосуда ничуть не исправили положение, скорее ухудшили
его. Отвечая убийством на убийство, мы в конце концов придем ко
всеобщей поножовщине, к самоистреблению...
_ Хольвик, ты ли это? - ехидно выкрикнули с дальнего конца
стола.
Там и сям захихикали. Оператор с видеокамерой стал продвигаться
вдоль кают-компании, стараясь не упускать председательствующего
из виду.
- Да! Это говорю вам я! - рявкнул Хольвик, наливаясь багровой
злостью, и его растопыренная ручища взметнулась над столом. - Вы
видите эту руку? Она в крови по локоть! Я всю жизнь сражался с
тиранией. Но над нами теперь нависла самая жуткая из тираний -
это произвол толпы...
Кто-то постучал костяшками по столу.
- Может, хватит патетики? Что ты предлагаешь, конкретно? -
спросил худощавый, морщинистый человек с длинными седыми
кудрями. Видеокамера выхватила его крупным планом - пристальные
раскосые глаза, высокомерно поджатые тонкие губы, костистая рука
с массивным перстнем.
Снова Гур остановил бег видеограммы.
- Это, судя по всему, Навшан, - прокомментировал разведчик. -
Магистр богословия и экономист, один из виднейших утопистов того
времени. Сослан за пропаганду своих взглядов. Его труды не
сохранились. Кстати, обрати внимание, сейчас покажут парней, что
сидят поближе к Хольвику, стриженные под ноль. Это его боевики -
Туша, Хлыст, Биток и прочая братия. Крутые мальчуганы. В
рукопашной схватке каждый стоил троих.
Оператор продолжал съемку, постепенно передвигаясь в сторону
Хольвика. В кадре появились сизые, булыжного вида головы
боевиков, все без исключения повернутые к своему вождю,
излучавшие безграничную преданность. Остальные присутствующие
вразнобой загалдели.
- Точно!
- Не гони вату!
- Подрубайся к делу.
Выждав, когда иссякнут реплики, оратор повел рукой, словно
собирая в кулак остатки шума.
- Мы - корабельный сход, - заявил он. - Тут, среди нас, все
коренные паханы. Те, за кем идут, у кого сила. Так давайте
объединимся, чтобы выжить, чтобы не перегрызть друг другу
глотки. Я взываю к вам - тем, кто держит в руках судьбы
обитателей корабля и их потомства. Слушайте же.
Теперь видеокамера показывала заседавших в новом ракурсе, из-за
плеча Хольвика. Напряженные лица, жесткие, прощупывающие
взгляды. Мало кого тронула незатейливая ораторская лесть.
- Вся беда в том, что уголовная ответственность здесь, на
корабле, становится фикцией, - продолжал Хольвик. - Никого не
испугаешь тюрьмой, мы и так фактически находимся в тюрьме.
Публичные телесные наказания? Это гнусно. Смертная казнь? На
минутку предположим, что она введена, но как быть с мелкими
правонарушениями... Тише! Я говорю, тише!! Дайте мне закончить.
Итак, я предлагаю принципиально новый метод наказания
провинившихся. Он состоит вот в чем. Необходимо учредить суд -
тише, вы! - не тот циничный и продажный, через который мы все
прошли, а наш собственный суд, честный и справедливый, который
одинаково охраняет каждого из нас, без исключения. И за любой
проступок суд назначит меру наказания, за мелкий - год, за
крупный - десять лет...
- Десять лет - чего?! - выкрикнули из дальнего угла.
- Жизни. Любому, кто провинится перед нашим корабельным
братством, будет сокращен срок его жизни. Чем больше вина, тем
короче жизнь.
- Да вы бредите! - взорвался Навшан. - Какой срок жизни вы
намерены сокращать? Вы разве Господь Бог? И знаете, кому сколько
лет отпущено?
- Каждому будет отпущено шестьдесят лет жизни, - отрезал
Хольвик. - И гарантирована быстрая, безболезненная кончина. В
наших условиях это самое целесообразное.
Последняя фраза почти потонула в гаме и грохоте. Изображение
дрогнуло, слегка сместилось.
- Тихо! - зычно проревел Хольвик. - Дайте же мне ответить!
- Заметь, - проворчал Гур, включив стоп-кадр, - материал
подвергался монтажу. Очевидно, в интересах истины.
- Поймите, другого выхода нет. Да, это предлагаю именно я, глава
Провозвестников Свободы. Мы обязаны поступиться частью своих
прав - ради будущих поколений, ради их жизни, свободы,
процветания. Разве есть другой способ установить на корабле
законный порядок, избежать перенаселения, тесноты, голода?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50