Он только ощущал нежные дрожащие губы и длинные стройные ноги, прижавшиеся к его ногам; ее упругие груди вздымались от учащенного дыхания. Его руки гладили ее бедра, все крепче притягивая к себе, вжимая их в свое теплое тело. Он почувствовал желание…
В забытьи от проснувшейся впервые в жизни страсти Мелисса не думала ни о чем, кроме Доминика. Его близость заставила девушку потерять голову. Ее руки сцепились вокруг его шеи, губы робко приоткрылись, словно в требовательном ожидании его поцелуев. Казалось, по венам Мелиссы пробежал огонь, и она задрожала от возбуждения, когда его руки коснулись ее бедер, поняв, что он хочет ее всем существом. Не об этом ли пытался предупредить ее дядюшка Джош? Но сейчас ей хотелось, чтобы все это длилось, чтобы его руки продолжали
свою магическую работу над ее телом…
Но тут внезапно очнувшийся Захарий заплетающимся языком поинтересовался:
– Доминик, ты целуешь мою сестру? Как ошпаренные кошки Мелисса и Доминик отскочили друг от друга, когда до них дошло, что, считая Захария бесчувственным телом, они допустили оплошность. Пристыженная и смущенная, Мелисса немало удивила Доминика, влепив ему такую пощечину, что едва не сбила с ног.
– Вы чудовище! – яростно выпалила она. Ее голос дрожал от гнева, кулачки колотили по его груди. – Как ты осмелился дотронуться до меня! Как ты осмелился напоить моего брата!
Еще минуту назад такая сладкая и пылающая в его руках, а теперь – дикая шипящая кошка! Доминик остолбенел. Бренди и внезапная страсть, возбужденная Мелиссой, мешали ему соображать. Ее пощечина отбила все его желание. Он был потрясен. Как могла эта женщина, эта некрасивая, жуткая зануда, так быстро воспламенить его? Такой горячечной страсти он не испытывал ни к одной женщине в своей жизни!
Почти бессознательно Доминик коснулся пылающей щеки. Куда девалась его быстрая реакция? Он тупо стоял и смотрел, как девушка бушует от гнева. «Что же случилось? Она ведь ему даже не нравится, – думал он, – так почему вдруг он так захотел ее?»
Мелиссу явно не мучили противоречивые чувства. Злясь на себя и на него, она пыталась достойно выйти из этой, более чем сомнительной, ситуации. Сильно толкнув Доминика, девушка гневно заявила:
– Вы, сэр, мерзавец! И если когда-нибудь еще подойдете ко мне или моему брату, я вас просто пристрелю!
Доминик стоял на краю лестницы, и, когда Мелисса толкнула его еще раз, он затопал вниз, поскользнулся на предпоследней ступеньке и растянулся, грохнувшись с глухим стуком спиной о землю. В полном изумлении он уставился на девушку снизу вверх.
В это время Мелисса, давая отдушину своему гневу, затолкала Захария в комнату и захлопнула дверь.
Доминик полежал несколько секунд, потом медленно принимая вертикальное положение, почесал у себя в затылке:
– Ничего себе! Будь я проклят!
Когда Мелисса закрыла за собой дверь, она вдруг вся ослабела, руки ее дрожали; она хотела выйти посмотреть, не расшибся ли Доминик, но передумала – поделом ему. У него нет права обращаться с ней, как… как… с девкой в борделе!
Захарий громко икнул, и девушка вспомнила, что не одна.
– Иди, иди, – сказала она тихо. – Вот ступеньки.
– Я должен тебе сказать, – бормотал Захарий с настойчивым упрямством пьяного человека, – что Доминик – мой друг, и я не позволю с ним так обращаться!
Возмущенная Мелисса резко ответила:
– Да, хорош друг! Напоил тебя и полез ко мне целоваться!
Захарий пытался разглядеть ее лицо в темноте, но не смог и проницательно констатировал:
– Это мое, дело, что я напился. Я уже не маленький. А что касается поцелуев, то, по-моему, ты была совсем не против…
Подавив желание заткнуть уши. Мелисса подтолкнула брата к спальне и яростно отчеканила:
– Все, хватит. Я не хочу, чтобы ты и дальше имел дело с мистером Домиником Слэйдом.
– А я буду! Он настоящий джентльмен и многому может меня научить. Он много чего знает о лошадях.
Мелисса, сдерживаясь из последних сил, подвела Захария к дверям спальни и оставила его, предоставив ему самостоятельно отправиться ко сну.
Потом девушка долго ворочалась в постели и не могла заснуть. Почему она себя столь предосудительно повела? Она, так гордившаяся стойкостью по отношению к мужчинам, остававшаяся спокойной с самыми пылкими поклонниками? Застонав, Мелисса перевернулась на живот, чтобы прогнать видения, возникавшие перед ее глазами. Что с ней случилось? Ведь дядя Джош предупреждал. Разве она забыла? А Доминик только коснулся ее, и она упала в его объятия, как спелая груша. Какой позор! И как она посмотрит завтра утром в глаза своему брату?
К счастью, на следующий день Захарий почти ничего не помнил из того, что было накануне: он проснулся со страшной головной болью и дал себе обещание никогда в жизни так больше не напиваться. Какой позор! Дом и Ройс наверняка теперь думают, что он зеленый птенец, и больше не пригласят в свою компанию.
Обнаружив, что от малейшего движения голова болит так, что вот-вот развалится на части, Захарий стал осторожно спускаться по лестнице. Чашка черного кофе, приготовленного симпатичной Адой, и бисквит – все, что он смог проглотить за завтраком. Зная, что у него полно работы, Захарий направился в конюшню, пытаясь превозмочь симптомы похмелья. Прогулка не помогла, и, увидев Мелиссу, – под огромным дубом она чистила кобылу, – он виновато улыбнулся сестре.
То, что ему нехорошо, было ясно по серому цвету лица, по неуверенной походке. Мелисса почувствовала, как тает ее сердце: девушка так любила своего брата! Отбросив обиду и неловкость, она сочувственно улыбнулась ему.
Осторожно опустившись на траву, подальше от сестры, Захарий обхватил голову руками и сказал:
– О Боже! Мелисса, я ужасно чувствую себя. Я не знаю, как добрался до дома. Это ты уложила меня в постель?
– А ты не помнишь? – спросила сестра, надеясь, что он действительно все забыл. Он медленно покачал головой:
– Я помню, что выехал на лошади из таверны. – Потом нахмурился. – Наверное, Дом привез меня. Но я не уверен.
Поджав губы, Мелисса снова принялась чистить кобылу, которая и так уже блестела.
– Да, это он тебя привез… Я встретила вас на галерее.
Нервничая, Захарий посмотрел на нее:
– Я не опозорился, а? Я бы не хотел, чтобы Доминик и Ройс подумали, что я не подхожу для их компании.
Сердитые огоньки заплясали в глазах Мелиссы. Она медленно повернулась к брату:
– Так тебя волнует только это? А не то, что они могут подумать, что ты ведешь непристойный образ жизни?
– Ты все преувеличиваешь, – решительно сказал Захарий. – Тебе не нравится Доминик, – что он ни сделает, все не по тебе.
Мелисса с удивлением покачала головой:
– Не в этом дело. Разве ты забыл, как дядя Джош предупреждал нас о нем? Он говорил, что ему нельзя верить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
В забытьи от проснувшейся впервые в жизни страсти Мелисса не думала ни о чем, кроме Доминика. Его близость заставила девушку потерять голову. Ее руки сцепились вокруг его шеи, губы робко приоткрылись, словно в требовательном ожидании его поцелуев. Казалось, по венам Мелиссы пробежал огонь, и она задрожала от возбуждения, когда его руки коснулись ее бедер, поняв, что он хочет ее всем существом. Не об этом ли пытался предупредить ее дядюшка Джош? Но сейчас ей хотелось, чтобы все это длилось, чтобы его руки продолжали
свою магическую работу над ее телом…
Но тут внезапно очнувшийся Захарий заплетающимся языком поинтересовался:
– Доминик, ты целуешь мою сестру? Как ошпаренные кошки Мелисса и Доминик отскочили друг от друга, когда до них дошло, что, считая Захария бесчувственным телом, они допустили оплошность. Пристыженная и смущенная, Мелисса немало удивила Доминика, влепив ему такую пощечину, что едва не сбила с ног.
– Вы чудовище! – яростно выпалила она. Ее голос дрожал от гнева, кулачки колотили по его груди. – Как ты осмелился дотронуться до меня! Как ты осмелился напоить моего брата!
Еще минуту назад такая сладкая и пылающая в его руках, а теперь – дикая шипящая кошка! Доминик остолбенел. Бренди и внезапная страсть, возбужденная Мелиссой, мешали ему соображать. Ее пощечина отбила все его желание. Он был потрясен. Как могла эта женщина, эта некрасивая, жуткая зануда, так быстро воспламенить его? Такой горячечной страсти он не испытывал ни к одной женщине в своей жизни!
Почти бессознательно Доминик коснулся пылающей щеки. Куда девалась его быстрая реакция? Он тупо стоял и смотрел, как девушка бушует от гнева. «Что же случилось? Она ведь ему даже не нравится, – думал он, – так почему вдруг он так захотел ее?»
Мелиссу явно не мучили противоречивые чувства. Злясь на себя и на него, она пыталась достойно выйти из этой, более чем сомнительной, ситуации. Сильно толкнув Доминика, девушка гневно заявила:
– Вы, сэр, мерзавец! И если когда-нибудь еще подойдете ко мне или моему брату, я вас просто пристрелю!
Доминик стоял на краю лестницы, и, когда Мелисса толкнула его еще раз, он затопал вниз, поскользнулся на предпоследней ступеньке и растянулся, грохнувшись с глухим стуком спиной о землю. В полном изумлении он уставился на девушку снизу вверх.
В это время Мелисса, давая отдушину своему гневу, затолкала Захария в комнату и захлопнула дверь.
Доминик полежал несколько секунд, потом медленно принимая вертикальное положение, почесал у себя в затылке:
– Ничего себе! Будь я проклят!
Когда Мелисса закрыла за собой дверь, она вдруг вся ослабела, руки ее дрожали; она хотела выйти посмотреть, не расшибся ли Доминик, но передумала – поделом ему. У него нет права обращаться с ней, как… как… с девкой в борделе!
Захарий громко икнул, и девушка вспомнила, что не одна.
– Иди, иди, – сказала она тихо. – Вот ступеньки.
– Я должен тебе сказать, – бормотал Захарий с настойчивым упрямством пьяного человека, – что Доминик – мой друг, и я не позволю с ним так обращаться!
Возмущенная Мелисса резко ответила:
– Да, хорош друг! Напоил тебя и полез ко мне целоваться!
Захарий пытался разглядеть ее лицо в темноте, но не смог и проницательно констатировал:
– Это мое, дело, что я напился. Я уже не маленький. А что касается поцелуев, то, по-моему, ты была совсем не против…
Подавив желание заткнуть уши. Мелисса подтолкнула брата к спальне и яростно отчеканила:
– Все, хватит. Я не хочу, чтобы ты и дальше имел дело с мистером Домиником Слэйдом.
– А я буду! Он настоящий джентльмен и многому может меня научить. Он много чего знает о лошадях.
Мелисса, сдерживаясь из последних сил, подвела Захария к дверям спальни и оставила его, предоставив ему самостоятельно отправиться ко сну.
Потом девушка долго ворочалась в постели и не могла заснуть. Почему она себя столь предосудительно повела? Она, так гордившаяся стойкостью по отношению к мужчинам, остававшаяся спокойной с самыми пылкими поклонниками? Застонав, Мелисса перевернулась на живот, чтобы прогнать видения, возникавшие перед ее глазами. Что с ней случилось? Ведь дядя Джош предупреждал. Разве она забыла? А Доминик только коснулся ее, и она упала в его объятия, как спелая груша. Какой позор! И как она посмотрит завтра утром в глаза своему брату?
К счастью, на следующий день Захарий почти ничего не помнил из того, что было накануне: он проснулся со страшной головной болью и дал себе обещание никогда в жизни так больше не напиваться. Какой позор! Дом и Ройс наверняка теперь думают, что он зеленый птенец, и больше не пригласят в свою компанию.
Обнаружив, что от малейшего движения голова болит так, что вот-вот развалится на части, Захарий стал осторожно спускаться по лестнице. Чашка черного кофе, приготовленного симпатичной Адой, и бисквит – все, что он смог проглотить за завтраком. Зная, что у него полно работы, Захарий направился в конюшню, пытаясь превозмочь симптомы похмелья. Прогулка не помогла, и, увидев Мелиссу, – под огромным дубом она чистила кобылу, – он виновато улыбнулся сестре.
То, что ему нехорошо, было ясно по серому цвету лица, по неуверенной походке. Мелисса почувствовала, как тает ее сердце: девушка так любила своего брата! Отбросив обиду и неловкость, она сочувственно улыбнулась ему.
Осторожно опустившись на траву, подальше от сестры, Захарий обхватил голову руками и сказал:
– О Боже! Мелисса, я ужасно чувствую себя. Я не знаю, как добрался до дома. Это ты уложила меня в постель?
– А ты не помнишь? – спросила сестра, надеясь, что он действительно все забыл. Он медленно покачал головой:
– Я помню, что выехал на лошади из таверны. – Потом нахмурился. – Наверное, Дом привез меня. Но я не уверен.
Поджав губы, Мелисса снова принялась чистить кобылу, которая и так уже блестела.
– Да, это он тебя привез… Я встретила вас на галерее.
Нервничая, Захарий посмотрел на нее:
– Я не опозорился, а? Я бы не хотел, чтобы Доминик и Ройс подумали, что я не подхожу для их компании.
Сердитые огоньки заплясали в глазах Мелиссы. Она медленно повернулась к брату:
– Так тебя волнует только это? А не то, что они могут подумать, что ты ведешь непристойный образ жизни?
– Ты все преувеличиваешь, – решительно сказал Захарий. – Тебе не нравится Доминик, – что он ни сделает, все не по тебе.
Мелисса с удивлением покачала головой:
– Не в этом дело. Разве ты забыл, как дядя Джош предупреждал нас о нем? Он говорил, что ему нельзя верить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93