Вне себя от ярости, оскорбления и страха Мелисса действовала не раздумывая: она вцепилась зубами в его руку и испытала огромное удовлетворение, когда Латимер, грубо выругавшись, отпустил ее. Резко отстранившись от него, девушка вскочила на ноги, ее грудь гневно вздымалась под выцветшей материей, и она процедила сквозь зубы:
– Считайте, что вам повезло, если это будет единственная памятка от сегодняшнего дня.
Он посмотрел на нее оценивающе, с мрачным выражением на красивом лице, и, потирая укушенное место, растерянно пробормотал:
– Я думал, что мы обсудим это как цивилизованные люди, но вижу, что ошибся.
«Невероятно», – думала Мелисса, глядя на него.
– «Цивилизованные»! – в ярости повторила она. – Ваше гнусное предложение – это грубое оскорбление!
– Сожалею, что вы восприняли его так. Но если оно вам не по вкусу, тогда заплатите мне долг. Золотом. Ровно через неделю.
Мелисса глубоко вздохнула, у нее чесались руки звонкой пощечиной сбить с Латимера спесь. Пытаясь сдержаться, она сказала:
– Вы знаете, что это невозможно. Столь крупную сумму за такой срок мне взять негде. Он чуть приподнял бровь:
– Вы хотите отсрочки? Ну что ж, я разумный человек. Хорошо, до первого июля. Но если у вас не будет денег и к этому сроку и вы не согласитесь на предложенный мной вариант, придется начать судебный процесс, который неотвратимо приведет к продаже Уиллоуглена. – И, безжалостно улыбаясь, Латимер добавил:
– Я всегда добиваюсь своего. Мелисса, любыми путями. И если вы хотите, чтобы ваш дом был продан, – он пожал плечами, – что ж, это ваш выбор.
С чувством отвращения и брезгливости Мелисса смотрела на него. Ни один из вариантов ей не подходил. Она и подумать не могла, что было бы с ней и Захарием, если бы Латимер выполнил свою угрозу. Но другой путь, предлагаемый им, еще хуже. И если раньше она испытывала симпатию к элегантному мистеру Латимеру, то сейчас она полностью испарилась. Перед ней стоял подлец. Мысль о том, чтобы стать чьей-то любовницей, не говоря уже об этом человеке, которого она презирает, невероятна. Но что ей делать?
Манчестеры не могут дать ей денег. И банк, конечно, не предоставит такую сумму. Девушка горько усмехнулась: даже если бы нашелся человек, готовый немедленно жениться на ней, она не смогла бы сразу получить наследство. Должны пройти еще две недели. Мелисса лихорадочно перебирала разные варианты, один невероятней другого. И остался единственный выход, который мог ее спасти.
– Фолли стоит хороших денег. Но даже их недостаточно, чтобы заплатить по расписке отца. Пока я могу оплатить лишь часть долга.
– Лошадь? В качестве частичной платы, моя дорогая? Нет, это не выход, – протянул Латимер и резко добавил:
– И я думаю, что вы переоцениваете достоинства жеребца. Нет, должен быть заплачен весь долг. Или золотом, или вами. И это произойдет первого июля.
Мелисса почувствовала облегчение, когда он отверг ее предложение о Фолли. Потеря лошади – утрата единственной надежды сохранить дом. Но что остается – потерять свою честь?
Отчаяние охватило Мелиссу. Что делать? Она должна все хорошенько обдумать. И девушка невольно спросила:
– У меня есть время, чтобы обдумать ваше предложение?
Слегка расслабившись, Латимер ответил с самоуверенной улыбкой:
– Конечно, дорогая. Я же не бессердечный монстр. – Его голос стал тихим и хриплым. – Лисса, я хочу тебя, очень хочу. Я буду относиться к тебе очень хорошо. Мы чудесно проведем вместе несколько месяцев… Я буду осторожен, никто не узнает о наших свиданиях!
Она молчала, отвернувшись, и он, осмелев, приблизился к ней.
– Есть один домик недалеко отсюда, в миле.
Там будет безопасно. Там и будут проходить наши свидания, и никто не увидит нас…
Мелисса с ужасом вслушивалась в его слова. Над ней и Захарием нависла угроза, и поскольку она вообще не собирается выходить замуж, какая разница – останется она девственницей или нет?
Латимер коснулся ее, и Мелисса вернулась к реальности. Внезапно ее чувства резко переменились. Она уставилась на его изящную руку с бледными пальцами и, представив их ласкающими ее тело, с отвращением отбросила ее и в страхе и гневе схватила мотыгу.
– Вон отсюда! – закричала она, ударив его мотыгой по плечу. – Вы отвратительны! Я не хочу больше слышать ваших гадких предложений!
Он стоял злой и пораженный настолько, что даже не пытался защищаться. Не спуская глаз с мотыги в руках девушки, Латимер мрачно сказал:
– Я бы посоветовал вам быть со мной осторожней. Я даю вам шанс подумать над моим предложением. Но если вы ударите меня еще раз, – его глаза угрожающе заблестели, – то вам придется сильно об этом пожалеть, милочка. Мало ли что может случиться… Пожар, искалеченная лошадь… Словечко здесь, словечко там…
Мелисса побелела и уставилась на него, будто видела впервые; только сейчас она ощутила всю беспредельность его жестокости.
Повисло неприятное молчание, потом Латимер сказал:
– Подумайте о моих словах. Мелисса. У вас неделя на размышления. Но первого июля – или золото, или вы. – Он с издевательской вежливостью поклонился. – До свидания, моя дорогая, приятных сновидений.
Потрясенная, Мелисса смотрела, как он уходит, и не могла поверить в то, что сейчас произошло. Она медленно опустилась на землю, уронила голову на руки. Боже мой! Что делать? Как избежать угроз Латимера?.. Не жертвовать же тем, ради чего они с Захарием столько трудились! Положение было настолько отчаянным, что Мелисса всерьез подумала о предложении Латимера.
Может, все не так плохо, печально размышляла она. Он сказал, что всего несколько месяцев… Что будет внимателен к ней… И никто не узнает… Они с Захарием наконец освободятся от этого давящего отцовского долга. Но, ужаснувшись своим мыслям, девушка вздрогнула и сжала губы. «Нет, из любой ситуации есть выход», – сказала она себе.
Неделя шла к концу, а Мелисса не могла высвободиться из расставленных ей силков. Подавив гордость, одевшись во все лучшее, она поехала в город к банкиру. Девушка не могла ему объяснить, для чего ей столько денег, и не удивительно, что мистер Смитфилд, знавший ее с детства, доброжелательно сказал:
– Мелисса, если бы я мог тебе помочь, я бы помог. Но ты просишь о невозможном. Я бы дал небольшую сумму, зная, что ты очень точна в возвращении долгов отца. Но такие деньги… – Он печально покачал головой. – Даже если их ссудить тебе под Уиллоуглен, все равно они не будут обеспечены. И будь плантации плодородными…
– А что, если лошадь? – спросила Мелисса беспомощно. – Фолли стоит многих тысяч долларов. И у нас восемь прекрасных кобылиц.
– Дорогая, я знаю, какие надежды ты связываешь с лошадьми. Но я занимаюсь банковским делом, а не конным. Фолли и другие – хорошее вложение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93