Билли, сколько часов ты со своими друзьями мучил ее? Десять? Двенадцать? Черт возьми. Билли, мы беседуем с тобой только семь часов. Ты пытаешься убедить меня, что работал с Генри почти два года и все-таки не знаешь, где он живет. Трудно поверить этому. Поднимаемся, — объявил он механическим голосом, протягивая руку в сторону клапана. На этот раз ему понадобилось только коснуться его. Стоило Билли услышать шипенье выходящего воздуха, как его охватил невыразимый ужас и он закричал еще до того, как почувствовал боль:
— НО Я НЕ ЗНА-А-А-Ю!
Проклятье. Что, если он действительно не знает? Ну что ж, подумал Келли, лучше убедиться. Он поднял Билли совсем немного, до восьмидесяти пяти футов, чтобы он заново ощутил вкус прежней боли, не вызывая новых травм. Теперь страх перед болью был таким же реальным, как сама боль, подумал Келли, и если он зайдет слишком далеко, боль может превратиться в наркотик сама по себе. Да, этот человек — трус, получающий удовольствие" от того, что причинял страдания и внушал ужас другим людям, и если он обнаружит, что боль, какой бы ужасной она ни была, не ведет к смерти, тогда он может черпать запасы мужества внутри самого себя. Келли не хотел подвергать свою операцию такому риску, каким бы маловероятным он ни был. Он снова закрыл клапан стравливания и увеличил давление внутри камеры, на этот раз до стадесятифутовой глубины, чтобы уменьшить боль и усилить наркотическое воздействие азота.
* * *
— Боже мой! — выдохнула Сара. Она не видела посмертные фотографии Пэм, и на единственный вопрос, связанный с этим, ее муж ответил решительным отказом. Сара поняла причину и примирилась.
Дорис была обнаженной и вела себя настолько пассивно, что это вызывало тревогу. Единственное, что сумела сделать с ней Сэнди, это помочь вымыться. Сэм открыл сумку и достал оттуда стетоскоп. Частота сердечных сокращений у девушки превышала девяносто, слишком высокая для ее возраста, зато сердце билось сильно и устойчиво. Кровяное давление было тоже повышенным, температура нормальной. Сэнди подошла к ней и взяла четыре пробы крови по пять кубиков для последующего лабораторного анализа.
— Господи, кто способен на такое? — еле слышно прошептала Сара. На груди девушки виднелись многочисленные ссадины и синяки, огромный синяк был на правой щеке и совсем свежие кровоподтеки на животе и ногах. Сэм проверил ее глаза на чувствительность зрачка. Она оказалась положительной — если не считать полного отсутствия реакции.
— Те же, кто убили Пэм, — тихо ответил хирург.
— Пэм? — спросила Дорис.
— Ты знала ее? Откуда?
— Мужчина, который доставил тебя сюда, — сказала Сэнди. — Он тот самый...
— Тот, которого убил Билли?
— Да, — ответил Сэм и лишь потом понял, каким абсурдным мог показаться такой ответ непосвященному слушателю.
— Я знаю только номер телефона, — произнес Билли заплетающимся языком. Он был опьянен высоким парциальным давлением азота, а исчезновение боли сделало его намного податливей.
— Назови его, — скомандовал Келли, и Билли послушно продиктовал номер. Келли записал его. Теперь перед ним лежали две страницы, почти целиком покрытые карандашными заметками. Имена, адреса, несколько телефонных номеров. На первый взгляд совсем немного, но все-таки гораздо больше, чем имелось в распоряжении Келли всего двадцать четыре часа назад.
— Как производится транспортировка наркотиков? Голова Билли отвернулась от окошка.
— Не знаю...
— Постарайся вспомнить. — Послышалось шипение воздуха, выходящего из камеры.
Снова раздался дикий вопль, но на этот раз Келли не перекрывал кран, снизив давление до семидесяти пяти футов. У Билли началась рвота. Функция легких теперь у него была нарушена, и кашель одновременно со рвотой только усиливал боль, что наполняла сейчас каждый кубический дюйм его тела, потрясаемого спазмами. Ему казалось, что его тело превратилось в огромный пузырь или, точнее, во множество пузырей, больших и малых, причем все они старались лопнуть, все давили друг на друга, и Билли чувствовал, что некоторые из них давят сильнее, а некоторые — слабее, и те, что слабее, находились в самых важных местах внутри его тела. Нестерпимую боль ощущал он в глазах. Казалось, они вылезли из глазниц, а расширяющиеся носовые пазухи еще больше усиливали боль, словно лицо отделялось от остального черепа. Он прижал ладони к лицу, из последних сил стараясь удержать его на месте. Испытываемая им боль выходила далеко за пределы всего, что ему приходилось когда-либо испытывать, и была намного сильнее той, что он любил причинять своим жертвам. Его ноги согнулись и уперлись в стенки стального цилиндра с такой силой, что коленные чашечки, казалось, продавили в легированной стали углубления. Билли мог двигать руками, они изгибались и ползали по его груди в поисках облегчения, но только вызывали более острую боль, когда он попытался удержать глаза в глазницах. Он больше не мог кричать. Время для Билли остановилось и превратилось в вечность. В ней не было ни света, ни темноты, ни звуков, ни тишины. Действительность стала сплошной болью.
— ., пожалуйста.., пожалуйста... — доносилось из динамика, расположенного рядом с Келли.
Он снова увеличил давление до ста десяти футов.
Лицо Билли покрылось теперь пятнами, словно от какой-то ужасной аллергии. Некоторые кровеносные сосуды лопнули под поверхностью кожи, и один крупный сосуд разорвался в левом глазу. Скоро половина глазного белка стала красной, почти пурпурной, и Билли походил теперь еще больше на испуганное злобное животное, каким он и являлся на самом деле.
— Мой последний вопрос касался способа доставки наркотиков в Америку.
— Не знаю, — простонал Билли.
Келли поднес к губам микрофон и спокойно произнес:
— Билли, мне нужно, чтобы ты понял кое-что. То, что случилось с тобой до сих пор, причинило тебе мучительную боль, но ты еще не испытал настоящей боли. Я имею в виду настоящую боль.
Билли посмотрел на него расширившимися глазами. Если бы он мог взглянуть на происходящее рассудительно и здраво, то подумал бы, что такие страшные муки, уж конечно, должны иметь свой предел. Это было бы одновременно и правильным и ошибочным.
— Все, что ты пока испытал, врачи могут вылечить, понимаешь? — Это не было такой уж большой ложью, а то, что последовал ло, не было ложью совсем:
— В следующий раз, когда я выпущу воздух из камеры. Билли, с тобой произойдет уже такое, что не смогут исправить лучшие врачи. Кровеносные сосуды внутри глазных яблок лопнут, и ты ослепнешь. Затем наступит очередь сосудов головного мозга, понимаешь? И это тоже нельзя вылечить. Ты ослепнешь и сойдешь с ума, однако боль никогда не оставит тебя. На протяжении всей оставшейся жизни. Билли, ты, слепой и сумасшедший, будешь страдать от мучительной боли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250
— НО Я НЕ ЗНА-А-А-Ю!
Проклятье. Что, если он действительно не знает? Ну что ж, подумал Келли, лучше убедиться. Он поднял Билли совсем немного, до восьмидесяти пяти футов, чтобы он заново ощутил вкус прежней боли, не вызывая новых травм. Теперь страх перед болью был таким же реальным, как сама боль, подумал Келли, и если он зайдет слишком далеко, боль может превратиться в наркотик сама по себе. Да, этот человек — трус, получающий удовольствие" от того, что причинял страдания и внушал ужас другим людям, и если он обнаружит, что боль, какой бы ужасной она ни была, не ведет к смерти, тогда он может черпать запасы мужества внутри самого себя. Келли не хотел подвергать свою операцию такому риску, каким бы маловероятным он ни был. Он снова закрыл клапан стравливания и увеличил давление внутри камеры, на этот раз до стадесятифутовой глубины, чтобы уменьшить боль и усилить наркотическое воздействие азота.
* * *
— Боже мой! — выдохнула Сара. Она не видела посмертные фотографии Пэм, и на единственный вопрос, связанный с этим, ее муж ответил решительным отказом. Сара поняла причину и примирилась.
Дорис была обнаженной и вела себя настолько пассивно, что это вызывало тревогу. Единственное, что сумела сделать с ней Сэнди, это помочь вымыться. Сэм открыл сумку и достал оттуда стетоскоп. Частота сердечных сокращений у девушки превышала девяносто, слишком высокая для ее возраста, зато сердце билось сильно и устойчиво. Кровяное давление было тоже повышенным, температура нормальной. Сэнди подошла к ней и взяла четыре пробы крови по пять кубиков для последующего лабораторного анализа.
— Господи, кто способен на такое? — еле слышно прошептала Сара. На груди девушки виднелись многочисленные ссадины и синяки, огромный синяк был на правой щеке и совсем свежие кровоподтеки на животе и ногах. Сэм проверил ее глаза на чувствительность зрачка. Она оказалась положительной — если не считать полного отсутствия реакции.
— Те же, кто убили Пэм, — тихо ответил хирург.
— Пэм? — спросила Дорис.
— Ты знала ее? Откуда?
— Мужчина, который доставил тебя сюда, — сказала Сэнди. — Он тот самый...
— Тот, которого убил Билли?
— Да, — ответил Сэм и лишь потом понял, каким абсурдным мог показаться такой ответ непосвященному слушателю.
— Я знаю только номер телефона, — произнес Билли заплетающимся языком. Он был опьянен высоким парциальным давлением азота, а исчезновение боли сделало его намного податливей.
— Назови его, — скомандовал Келли, и Билли послушно продиктовал номер. Келли записал его. Теперь перед ним лежали две страницы, почти целиком покрытые карандашными заметками. Имена, адреса, несколько телефонных номеров. На первый взгляд совсем немного, но все-таки гораздо больше, чем имелось в распоряжении Келли всего двадцать четыре часа назад.
— Как производится транспортировка наркотиков? Голова Билли отвернулась от окошка.
— Не знаю...
— Постарайся вспомнить. — Послышалось шипение воздуха, выходящего из камеры.
Снова раздался дикий вопль, но на этот раз Келли не перекрывал кран, снизив давление до семидесяти пяти футов. У Билли началась рвота. Функция легких теперь у него была нарушена, и кашель одновременно со рвотой только усиливал боль, что наполняла сейчас каждый кубический дюйм его тела, потрясаемого спазмами. Ему казалось, что его тело превратилось в огромный пузырь или, точнее, во множество пузырей, больших и малых, причем все они старались лопнуть, все давили друг на друга, и Билли чувствовал, что некоторые из них давят сильнее, а некоторые — слабее, и те, что слабее, находились в самых важных местах внутри его тела. Нестерпимую боль ощущал он в глазах. Казалось, они вылезли из глазниц, а расширяющиеся носовые пазухи еще больше усиливали боль, словно лицо отделялось от остального черепа. Он прижал ладони к лицу, из последних сил стараясь удержать его на месте. Испытываемая им боль выходила далеко за пределы всего, что ему приходилось когда-либо испытывать, и была намного сильнее той, что он любил причинять своим жертвам. Его ноги согнулись и уперлись в стенки стального цилиндра с такой силой, что коленные чашечки, казалось, продавили в легированной стали углубления. Билли мог двигать руками, они изгибались и ползали по его груди в поисках облегчения, но только вызывали более острую боль, когда он попытался удержать глаза в глазницах. Он больше не мог кричать. Время для Билли остановилось и превратилось в вечность. В ней не было ни света, ни темноты, ни звуков, ни тишины. Действительность стала сплошной болью.
— ., пожалуйста.., пожалуйста... — доносилось из динамика, расположенного рядом с Келли.
Он снова увеличил давление до ста десяти футов.
Лицо Билли покрылось теперь пятнами, словно от какой-то ужасной аллергии. Некоторые кровеносные сосуды лопнули под поверхностью кожи, и один крупный сосуд разорвался в левом глазу. Скоро половина глазного белка стала красной, почти пурпурной, и Билли походил теперь еще больше на испуганное злобное животное, каким он и являлся на самом деле.
— Мой последний вопрос касался способа доставки наркотиков в Америку.
— Не знаю, — простонал Билли.
Келли поднес к губам микрофон и спокойно произнес:
— Билли, мне нужно, чтобы ты понял кое-что. То, что случилось с тобой до сих пор, причинило тебе мучительную боль, но ты еще не испытал настоящей боли. Я имею в виду настоящую боль.
Билли посмотрел на него расширившимися глазами. Если бы он мог взглянуть на происходящее рассудительно и здраво, то подумал бы, что такие страшные муки, уж конечно, должны иметь свой предел. Это было бы одновременно и правильным и ошибочным.
— Все, что ты пока испытал, врачи могут вылечить, понимаешь? — Это не было такой уж большой ложью, а то, что последовал ло, не было ложью совсем:
— В следующий раз, когда я выпущу воздух из камеры. Билли, с тобой произойдет уже такое, что не смогут исправить лучшие врачи. Кровеносные сосуды внутри глазных яблок лопнут, и ты ослепнешь. Затем наступит очередь сосудов головного мозга, понимаешь? И это тоже нельзя вылечить. Ты ослепнешь и сойдешь с ума, однако боль никогда не оставит тебя. На протяжении всей оставшейся жизни. Билли, ты, слепой и сумасшедший, будешь страдать от мучительной боли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250