Кончив работу, я торжествующе посмотрел на Лиду, но она тоже заканчивала посадку своего дерева и тоже смотрела на меня радостным, довольным взглядом.
– Отдохнём, пожалуй, минут пять, – задыхаясь, предло­жила Лида, – с непривычки тяжело. – Она вытерла ладонью мокрый лоб.
Мы уселись втроём на куче еловых веток. И вдруг я ощу­тил такую радость, такое удовлетворение при виде посажен­ных нами деревьев, какого не испытывал уже очень давно. Я сказал:
– Вот, Лидуша, пройдут годы, и когда-нибудь мы придём в этот парк и будем отыскивать наши деревья… А Колька до­живёт до того времени, когда его дубок превратится в огром­ный, могучий дуб… Есть такая поговорка: кто родил сына или посадил дерево, тот недаром прожил свою жизнь.
– Пожалуй, этого мало, – улыбаясь, проговорила Лида, – но это очень красивая пословица. Как ты думаешь: быстро вы­растут эти деревья?
– Быстро, – убеждённо ответил я, – на такой земле… – Я хотел сказать: на земле, «политой кровью», но не смог про­изнести этих слов. Да и не нужно было. По тому, как потем­нели глаза Лиды, я почувствовал, что она поняла меня.
В этот момент я увидел, как издали, вдоль будущей аллеи, быстро идёт человек. Он шёл широкими шагами, ветер распа­хивал полы его пальто, и сапоги были доверху измазаны гли­ной. Ещё не увидев его лица, я догадался, что это Каргин, и мне очень захотелось, чтобы он обязательно увидел нас втроём за работой.
Я боялся, что Каргин пройдёт мимо, и хотел было уже окликнуть его, но в этот момент он посмотрел в нашу сторону.
– А-а! – воскликнул Каргин, подходя к нам. – Уже на от­дыхе?
– Трудно с непривычки, – сказала Лида, поднимаясь ему навстречу.
Каргин пожал ей руку.
– Много посадили, Василий Степанович? – спросил я.
– Немного, – ответил он и добавил с неожиданным задором: – Четыре дубка и несколько кленов. Меня там на сорев­нование вызвали. – Он посмотрел на Колю и спросил: – Ваш?
– Наш, – ответил я.
Каргин резким движением подхватил Колю на руки.
– Ленинградец? – спросил он его.
Коля серьёзно посмотрел ему в лицо и ответил:
– Ленинградец. А вы?
– Я тоже, – рассмеялся Каргин, опуская Колю на землю. Каргин стал между мной и Лидой и, обняв ндс, сказал:
– Наконец-то нашлось настоящее применение дереву. На войне-то ведь деревья не в счёт. Есть балки, доски, материал для блиндажей, для завалов… Деревьям на войне худо – артил­лерия их бьёт, и вообще. А сейчас… Ведь здесь не просто парк закладывается – здесь будущее закладывается.
Он протянул нам руки.
– Ну, будьте счастливы! – Усмехнулся и добавил с шут­ливой угрозой: – Попробуйте только быть несчастливыми! Нет у вас на это прав! – И, повернувшись, зашагал дальше.
Мы молчали. Только теперь, осмотревшись, я увидел, что за эти несколько минут, пока мы отдыхали, вокруг вырос не­большой лес. Из группы расположившихся неподалёку от нас людей доносился голос:
– А там будет живая изгородь из акаций и жимолости. А там – лужайка, а вокруг неё розы. Пруды сольются в широ­кую, извилистую реку. А для берегов привезут серебристую иву…
Голос замолк. Стало тихо. Я услышал дуновение первого ветра, набежавшего на только что родившийся лес.
1944–1946

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41