Кивнув Ланиусу, Ансер сказал:
– Когда мы увидим следующего, ваше величество, ты можешь выстрелить первым.
– Хорошо, – кивнул Ланиус; хотя с радостью бы обошелся без оказанной ему чести.
Вдруг архипастырь и принц Орталис с ужасом уставились на него. Да и стражники забормотали что-то осуждающе. Оказывается, по незнанию он нарушил какой-то охотничий обычай! Чтобы исправить ситуацию, король пробормотал:
– Не хочу спугнуть оленя – я не очень хороший стрелок.
Последняя часть фразы была правдой, первая часть – должно быть, самая великая ложь, которую он когда-либо произносил. Но из-за репутации человека, приверженного правде и только правде, чего бы она ни касалась, Ансер и Орталис приняли его слова за чистую монету.
– Не беспокойся, ваше величество, – сказал Ансер. – Я промахнулся, и мир не перевернется, если ты тоже сделаешь это.
– Конечно, – сказал король, который все еще не мог осознать, что в животное стреляют просто из интереса.
Но вскоре ему пришлось попытаться. На краю поляны, в двадцати или тридцати ярдах, стоял великолепный олень. Ветер дул со стороны поляны на охотников; животное, которое так зависело от своего чуткого носа, не имело ни малейшего понятия, что его враги рядом. Ланиус с трудом поднял лук и выстрелил. Стрела полетела опасно прямо. На какой-то ужасный миг он испугался, что на самом деле попал туда, куда целился. Стрела просвистела над спиной оленя и вонзилась в бледную, похожую на пергамент кору березы.
Животное бросилось прочь. Но тетивы луков Ансера и Орталиса одновременно зазвенели, выпуская стрелы. Одна из них попала в цель. Олень рухнул на землю, не закончив прыжка. Архипастырь и принц ликующе закричали, а затем повернулись к Ланиусу.
– Отличный выстрел! – сказал ему Орталис. – Ты прекрасно спугнул его. Теперь Ансеру и мне осталось посмотреть, чей выстрел его свалил.
К тому времени как они добрались до оленя, тот, к счастью, был уже мертв. В нем оказалось две стрелы – одна в горле, другая между ребер. Орталис выпустил первую, Ансер – вторую. Они начали спорить, кто счастливчик, совершивший смертельный выстрел.
– Возможно, – неуверенным тоном заметил Ланиус, – вам следует разделить… – он оборвал себя, так как почти произнес слово «вину». Это было то, что он на самом деле думал об охоте.
Принц и архипастырь уставились на него так, как будто он начал разглагольствовать на черногорском языке. Затем они вернулись к своему спору. Король засомневался, не нарушил ли он еще какое-нибудь неписаное правило.
Мысль о неписаных правилах заставила его задуматься, а существуют ли писаные правила? Копание в архивах, чтобы выяснить это, было бы гораздо забавнее, чем наблюдать за мухами, облепившими тушу оленя.
И снова Орталис получил привилегию – если это была привилегия – разделать оленя. Он выполнил кровавую работу так аккуратно, как мог. Но все равно, Ланиус видел – или думал, что видел, – блеск удовлетворения в глазах шурина. «Все могло быть ужаснее. Если бы он охотился на женщин так, как хотел когда-то, он бы наверняка разделывал их после убийства».
Король вздрогнул. Вряд ли Орталис тогда шутил по этому поводу. Тем более что законный сын Граса, после того как вытер окровавленные руки о траву, слизнул оставшиеся капли крови с пальцев. Он чмокнул губами, как будто попробовал хорошее вино.
Ансер и загонщики, казалось, не увидели ничего неправильного или странного в его поступке. Ланиус сказал себе, что слишком много беспокоится. Он также сказал себе, что с удовольствием отведает жареной оленины. Он был уверен в этом. Но сколько ни пытался, не мог себя заставить быть уверенным в другом.
Сестус располагался на берегу реки Арцус. Когда армия Граса достигла города, ментеше непродолжительное время держали его в осаде. Их план отличался от мыслей Граса относительно Нишеватца. Ментеше не ставили целью штурмовать стены; у них не имелось в наличии катапульт и боевых таранов для уничтожения башен. Но это не значило, что у них не было шанса заставить город сдаться. Если бы королевская армия не подошла, они, возможно, добились бы своего.
Они разорили фермы вокруг Сестуса. Не уцелело ни единой коровы, или овцы, или свиньи, не говоря об их хозяевах. Ментеше вытоптали и сожгли почти все посевы пшеницы на расстоянии дня езды от города. Виноградники и оливковые рощи, миндальные сады тоже не устояли перед топором или огнем. Арцус не был широкой рекой. Ментеше с берега засыпали стрелами корабли, пытавшиеся доставить в Сестус зерно.
Люди принца Улаша не стали упорно сражаться, когда аворнийская армия двинулась на них. Кочевники просто ускакали. Почему бы и нет? Они могли переключиться на другой город, бедствия же, причиненные ими, оставались. Сестус ждет тяжелое и голодное время, независимо от того, открыл ли он ворота ментеше.
Проезжая по полям, черным от копоти или преждевременно пожелтевшим и мертвым, Грас понимал это. Но почему-то иного мнения придерживался губернатор города, плешивый барон по имени Бутастур. Он выехал из ворот навстречу королю.
– Слава богам, ваше величество, как я рад увидеть вас здесь! – сияя, воскликнул он. – Еще пара недель с этими дьяволами, которые шныряли вокруг, и нам бы пришлось есть траву, растущую между канав на улице, и варить кожаные шнурки в качестве мяса.
– Я рад, что до этого не дошло. – Грас не сиял, напротив, был мрачен. Он махнул в сторону погубленных полей. – Только королева Квила может судить, сколько вы будете в состоянии спасти из этого.
Бутастур кивнул.
– О да. Но теперь вы сможете доставить нам продовольствие из мест, куда проклятые ментеше еще не проникли.
В его голосе звучала уверенность малыша, который не сомневается, что его отец может дотянуться до неба и снять оттуда луну для него. Грасу не хотелось разочаровывать барона, но он чувствовал, что у него нет выбора.
– Мы сможем кое-что для вас сделать, барон, – сказал он, – но я не уверен, насколько много. Сестус не единственный голодающий город, и не только ваши поля уничтожены кочевниками. Мы ведем настоящую войну: посмотрите, как далеко на севере вы расположены, мы только сейчас добрались до вас.
Судя по выражению лица Бутастура, ему было плевать на любую другую часть Аворниса, если оттуда не могли послать ему продовольствие.
– Но вы же не можете оставить нас тут умирать с голода! – закричал он. – Что мы сделали такого, чтобы заслужить такую судьбу?
– Вы ничего не сделали, чтобы заслужить ее, – ответил Грас. – Я надеюсь, этого не случится. Но я не знаю, смогу ли я сделать все, что хотел бы, чтобы помочь вам, потому что Сестус – не единственный город в королевстве, который так пострадал.
С таким же успехом он мог ничего не говорить, судя по тому впечатлению, какое его слова оказали на Бутастура.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132