И он был особенно чувствителен относительно нападок в свой адрес – после того как люди называли его незаконнорожденным большую часть детства, кто мог обвинять короля за это?
– Что мы можем сделать? – спросил он у Сосии.
– Я не знаю, – ответила она. – И я не могу сказать, что не верю этому. Зачем Зенейде лгать и распространять подобные слухи?
– Как Лимоза может выглядеть такой счастливой, если это правда? – возразил Ланиус. – Мы видели, что случалось, когда Орталис обижал служанок. Ты не можешь утверждать, что сейчас происходит то же самое.
Жена пожала плечами.
– Возможно. Однако правдивы эти истории или нет, мы можем только игнорировать их. Если мы скажем, что это – выдумки, люди подумают о причинах, заставляющих нас скрывать правду. Однако если мы притворимся глухими к слухам, как они на это посмотрят?
– Станут смеяться над нами. – Для Ланиуса это было так же ужасно, как любая другая пытка. Но Сосия снова пожала плечами.
– Мир не рухнет. Просто подождем нового скандала. К этому времени или просто через месяц-другой все забудут о Лимозе.
На самом деле все обстояло много сложнее, и Ланиус знал об этом. Лимоза теперь была полноправным членом королевской семьи. Люди всегда будут интересоваться, что она делает, и сплетничать о том, чем она занимается, по их предположениям. И все-таки Сосия тоже была права. Когда появятся новые слухи, старые будут забыты. Люди больше не кричали ему: «Незаконнорожденный! », когда он шел по улицам столицы. Его происхождение когда-то было скандалом, теперь же люди нашли другие темы для разговоров. Так же они поступят и с Лимозой.
– Может быть, ты права, – сказал Ланиус со вздохом. – Но я не думаю, что это будет очень весело, пока слухи не утихнут.
Грас смотрел на юг через Тиамис со стен Пелагонии. Столбы дыма, поднимавшиеся вдали, показывали, что у ментеше нет намерения покинуть Аворнис, пока он не выбросит их прочь. Король уже не сомневался: ни о каком набеге не могло быть и речи, это была самая настоящая война. Грас страстно желал оказаться в Пелагонии по своим причинам. Теперь, по другим причинам, он не менее страстно желал покинуть город.
Птероклс был одним из тех, кто мог подойти – прихромать в эти дни – прямо к нему без доклада и приказа. По знаку Граса телохранители отошли, чтобы они с волшебником могли поговорить без свидетелей.
– Ваше величество, я должен принести вам свои извинения, – сказал волшебник.
– Ты? – Грас не каждый день слышал такое. – Почему?
– Потому что я думал, что колдунья Алса – всего лишь женщина, умная, но не осознающая до конца, что она делает, – пояснил Птероклс. – Я был не прав и готов признать это. Она на самом деле очень проницательная колдунья.
– Да? Откуда ты это знаешь?
Взгляд, который бросил Птероклс на него, говорил о том, что волшебник сомневается, насколько проницателен он сам.
– Потому что я общался с ней с того самого момента, как мы пришли сюда. Вы думаете, я стал бы говорить такое о том, кого я не знаю?
– Нет, я так не думаю, – признал Грас. – Но я удивляюсь, потому что не видел ее с тех пор, как мы вошли в город.
– Вы хотите этого? – Колдун не скрывал своего удивления. – Х-мм… У меня нет желания показаться неуважительным, ваше величество, но здесь рядом с вами другая женщина, и Алса знает об этом.
– Неужели?
Птероклс кивнул. Король задумался, знает ли Алса, что Элода беременна. Вряд ли эта новость обрадовала бы ее. Грас продолжал:
– Я бы хотел увидеть ее… да. Не потому… не потому, что у нас с ней были отношения… просто Алса – сильная колдунья.
Птероклс снова кивнул, на этот раз восторженно.
– Это правда! Помните, как вы изводили меня по поводу заклинаний, чтобы вылечить рабов?
– Да, я помню, что интересовался этим, – голос короля звучал сухо. – Я также помню, что ты особо подчеркивал, что предложения Алсы ничего не стоят.
– Ну они такими и были. Она не понимала. Но теперь она понимает. По возвращении в столицу я непременно воспользуюсь всеми хорошими идеями – ее и моими – и предприму очередную попытку.
– Хорошо. Ты так и сделаешь, – отозвался Грас – И будь так добр, передай Алее, что я могу встретиться с ней сегодня днем.
– Я передам. Непременно.
Сейчас Грас сомневался в своей дальновидности. Алса была сильной колдуньей – и он выслал ее из столицы. Теперь он пришел в Пелагонию не со своей женой, что было бы нежелательно для всех троих, но с новой любовницей, да еще беременной. Будет неудивительно, если Алса превратит его в тошнотворного таракана…
Самое смешное было в том, что он не любил Элоду. Он никогда ее не любил и никогда не полюбит. Грас наслаждался ею в постели, и все эти плотские утехи когда-нибудь да наскучат. Обычная деревенская девушка, которая стала служанкой в таверне, – и все. Алса же нравилась ему, он восхищался ею задолго до того, как они оказались в одной постели.
Он ждал, чуть более нервничая, чем следовало, расхаживая по комнате по соседству с той, в которой Спицастур поселил его и Элоду. Он не знал, что делает его любовница, и надеялся, что она дремлет.
На пороге появился охранник.
– Ваше величество, колдунья здесь.
Молодец! Он прислуживал Грасу еще во дворце и наверняка был в курсе всех сплетен о короле и Алее. Но то, что он знал, никак не отразилось в его голосе. Грас кивнул:
– Пришли ее сюда.
Алса вошла в комнату медленно и осторожно. Грас увидел, как она двигается и как ее бледное, с тонкими чертами лицо старается показать как можно меньше чувств, и тогда он понял, что женщина волнуется не меньше, чем он.
Она откинула волнистую прядь черных волос со лба.
– Ваше величество. – Ее голос был едва отличим от шепота.
– Здравствуй, Алса, – ответил Грас, и его голос был ненамного громче. – Приятно видеть тебя.
– Приятно видеть и тебя тоже, – проговорила Алса. – Я не была уверена, что это будет приятно, но это так, несмотря ни на что.
– Как поживаешь?
– Этот город – еще большая дыра, чем я полагала, и большинство людей здесь заслуживают порки. Не удивляйся, но мне все равно, когда я вижу, как ментеше жгут наши поля.
О, – Грас поморщился. – Мне жаль. Да, мне на самом деле жаль – из-за всего. Когда мы начинали, я не думал, что это кончится… так.
– Я думала, – холодно заметила Алса. – Я думала, но все равно решила не останавливаться – поэтому отчасти есть и моя вина в том, что это случилось со мной. Отчасти.
Она склонила голову набок и пристально посмотрела на него тем взглядом, который он так болезненно хорошо помнил.
– Ты потом тоже скажешь этой… своей последней женщине, что тебе жаль… из-за всего?
Птероклс предупредил, что она знает про Элоду. Сам ли волшебник сказал ей об этом, или она узнала это при помощи колдовства, или просто – рыночные сплетни? Неважно, как, но король тратил огромное количество времени, чтобы скрыть секреты, особенно свои.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132
– Что мы можем сделать? – спросил он у Сосии.
– Я не знаю, – ответила она. – И я не могу сказать, что не верю этому. Зачем Зенейде лгать и распространять подобные слухи?
– Как Лимоза может выглядеть такой счастливой, если это правда? – возразил Ланиус. – Мы видели, что случалось, когда Орталис обижал служанок. Ты не можешь утверждать, что сейчас происходит то же самое.
Жена пожала плечами.
– Возможно. Однако правдивы эти истории или нет, мы можем только игнорировать их. Если мы скажем, что это – выдумки, люди подумают о причинах, заставляющих нас скрывать правду. Однако если мы притворимся глухими к слухам, как они на это посмотрят?
– Станут смеяться над нами. – Для Ланиуса это было так же ужасно, как любая другая пытка. Но Сосия снова пожала плечами.
– Мир не рухнет. Просто подождем нового скандала. К этому времени или просто через месяц-другой все забудут о Лимозе.
На самом деле все обстояло много сложнее, и Ланиус знал об этом. Лимоза теперь была полноправным членом королевской семьи. Люди всегда будут интересоваться, что она делает, и сплетничать о том, чем она занимается, по их предположениям. И все-таки Сосия тоже была права. Когда появятся новые слухи, старые будут забыты. Люди больше не кричали ему: «Незаконнорожденный! », когда он шел по улицам столицы. Его происхождение когда-то было скандалом, теперь же люди нашли другие темы для разговоров. Так же они поступят и с Лимозой.
– Может быть, ты права, – сказал Ланиус со вздохом. – Но я не думаю, что это будет очень весело, пока слухи не утихнут.
Грас смотрел на юг через Тиамис со стен Пелагонии. Столбы дыма, поднимавшиеся вдали, показывали, что у ментеше нет намерения покинуть Аворнис, пока он не выбросит их прочь. Король уже не сомневался: ни о каком набеге не могло быть и речи, это была самая настоящая война. Грас страстно желал оказаться в Пелагонии по своим причинам. Теперь, по другим причинам, он не менее страстно желал покинуть город.
Птероклс был одним из тех, кто мог подойти – прихромать в эти дни – прямо к нему без доклада и приказа. По знаку Граса телохранители отошли, чтобы они с волшебником могли поговорить без свидетелей.
– Ваше величество, я должен принести вам свои извинения, – сказал волшебник.
– Ты? – Грас не каждый день слышал такое. – Почему?
– Потому что я думал, что колдунья Алса – всего лишь женщина, умная, но не осознающая до конца, что она делает, – пояснил Птероклс. – Я был не прав и готов признать это. Она на самом деле очень проницательная колдунья.
– Да? Откуда ты это знаешь?
Взгляд, который бросил Птероклс на него, говорил о том, что волшебник сомневается, насколько проницателен он сам.
– Потому что я общался с ней с того самого момента, как мы пришли сюда. Вы думаете, я стал бы говорить такое о том, кого я не знаю?
– Нет, я так не думаю, – признал Грас. – Но я удивляюсь, потому что не видел ее с тех пор, как мы вошли в город.
– Вы хотите этого? – Колдун не скрывал своего удивления. – Х-мм… У меня нет желания показаться неуважительным, ваше величество, но здесь рядом с вами другая женщина, и Алса знает об этом.
– Неужели?
Птероклс кивнул. Король задумался, знает ли Алса, что Элода беременна. Вряд ли эта новость обрадовала бы ее. Грас продолжал:
– Я бы хотел увидеть ее… да. Не потому… не потому, что у нас с ней были отношения… просто Алса – сильная колдунья.
Птероклс снова кивнул, на этот раз восторженно.
– Это правда! Помните, как вы изводили меня по поводу заклинаний, чтобы вылечить рабов?
– Да, я помню, что интересовался этим, – голос короля звучал сухо. – Я также помню, что ты особо подчеркивал, что предложения Алсы ничего не стоят.
– Ну они такими и были. Она не понимала. Но теперь она понимает. По возвращении в столицу я непременно воспользуюсь всеми хорошими идеями – ее и моими – и предприму очередную попытку.
– Хорошо. Ты так и сделаешь, – отозвался Грас – И будь так добр, передай Алее, что я могу встретиться с ней сегодня днем.
– Я передам. Непременно.
Сейчас Грас сомневался в своей дальновидности. Алса была сильной колдуньей – и он выслал ее из столицы. Теперь он пришел в Пелагонию не со своей женой, что было бы нежелательно для всех троих, но с новой любовницей, да еще беременной. Будет неудивительно, если Алса превратит его в тошнотворного таракана…
Самое смешное было в том, что он не любил Элоду. Он никогда ее не любил и никогда не полюбит. Грас наслаждался ею в постели, и все эти плотские утехи когда-нибудь да наскучат. Обычная деревенская девушка, которая стала служанкой в таверне, – и все. Алса же нравилась ему, он восхищался ею задолго до того, как они оказались в одной постели.
Он ждал, чуть более нервничая, чем следовало, расхаживая по комнате по соседству с той, в которой Спицастур поселил его и Элоду. Он не знал, что делает его любовница, и надеялся, что она дремлет.
На пороге появился охранник.
– Ваше величество, колдунья здесь.
Молодец! Он прислуживал Грасу еще во дворце и наверняка был в курсе всех сплетен о короле и Алее. Но то, что он знал, никак не отразилось в его голосе. Грас кивнул:
– Пришли ее сюда.
Алса вошла в комнату медленно и осторожно. Грас увидел, как она двигается и как ее бледное, с тонкими чертами лицо старается показать как можно меньше чувств, и тогда он понял, что женщина волнуется не меньше, чем он.
Она откинула волнистую прядь черных волос со лба.
– Ваше величество. – Ее голос был едва отличим от шепота.
– Здравствуй, Алса, – ответил Грас, и его голос был ненамного громче. – Приятно видеть тебя.
– Приятно видеть и тебя тоже, – проговорила Алса. – Я не была уверена, что это будет приятно, но это так, несмотря ни на что.
– Как поживаешь?
– Этот город – еще большая дыра, чем я полагала, и большинство людей здесь заслуживают порки. Не удивляйся, но мне все равно, когда я вижу, как ментеше жгут наши поля.
О, – Грас поморщился. – Мне жаль. Да, мне на самом деле жаль – из-за всего. Когда мы начинали, я не думал, что это кончится… так.
– Я думала, – холодно заметила Алса. – Я думала, но все равно решила не останавливаться – поэтому отчасти есть и моя вина в том, что это случилось со мной. Отчасти.
Она склонила голову набок и пристально посмотрела на него тем взглядом, который он так болезненно хорошо помнил.
– Ты потом тоже скажешь этой… своей последней женщине, что тебе жаль… из-за всего?
Птероклс предупредил, что она знает про Элоду. Сам ли волшебник сказал ей об этом, или она узнала это при помощи колдовства, или просто – рыночные сплетни? Неважно, как, но король тратил огромное количество времени, чтобы скрыть секреты, особенно свои.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132