Она была вдовой: ее муж повредил ногу, когда молотил зерно, и умер от загноившейся раны.
Элода отказалась брать серебро за вино, хотя Грас предлагал.
Нет, – сказала она, качая головой. – Вы спасли нас. Это самое малое, что мы можем для вас сделать.
Гирундо сидел на другом трехногом стуле за шатким столиком рядом с Грасом.
– А она ничего себе, – сказал генерал, провожая Элоду взглядом, когда та пошла к стойке, чтобы принести еще вина.
– Да, вполне, – согласился Грас.
Элода обладала грубоватой привлекательностью девушки за стойкой, чуть шире в бедрах и чуть полнее в груди, чем это было модно в столице. Ее светло-каштановые волосы не отличались особой густотой. А веселые голубые глаза были, возможно, самой ее привлекательной чертой – они сверкали неиссякаемым жизнелюбием.
Гирундо также пил вино, за которое не нужно было платить.
– Как вы полагаете, ваше величество, насколько простирается ее благодарность? – прошептал он.
– Интересный вопрос. – Грас бросил взгляд на Гирундо. – Кажется, ты первый ее заметил. И, наверное, хочешь быть единственным, кто попробует это выяснить?
– И обездолить вас, ваше величество? Боги не позволяют.
По театральной позе, в которой генерал замер, его можно было бы принять за солдата осажденного города, предлагающего своему властелину последний кусок хлеба. Но щедрый жест был не столь благородным, как казался, потому что он продолжал:
– Я обнаружил здесь пару ее подружек. Думаю, что у вас, ваше величество, есть шанс.
– Согласен, есть, – признал Грас. Неприятности, которые он имел из-за колдуньи Алсы, заставляли его быть осмотрительным, чтобы снова не рассердить Эстрилду. Но Эстрилда была далеко на севере, и вряд ли узнает, что он покувыркался с девушкой из таверны.
– Тогда действуйте, если вы не прочь – и если она не прочь.
Гирундо говорил это так же напористо, как если бы находился на поле битвы. Он, может быть, говорил бы по-другому, если бы в столице его ждала жена. Но он жил один. Те, кто знал его, понимали, что он вряд ли когда-нибудь женится.
Он допил вино и медленно пошел к выходу, по пути дружески похлопав Граса по спине. Король прикончил кружку вина. Когда Элода принесла ему новую, он сказал:
– Выпей со мной, если имеешь желание.
– Конечно, – ответила она, улыбаясь. Ее рот был широким и щедрым. – Когда у меня будет еще такая возможность? Я могу утомить людей этой историей, которую буду рассказывать до самой старости.
Она согнула спину и захромала, когда пошла, чтобы принести себе вина. Грас засмеялся. Она тоже. Что ж, уложить ее в постель не составит труда.
Когда она вернулась с кружкой, Грас усадил ее к себе на колени. Она обвила рукой его шею, как будто ничего другого и не ожидала. Лишь одно беспокоило короля: указывая на хозяина таверны, он спросил:
– Твой кузен не рассердится?
Ему не хотелось иметь дело с разъяренным родственником. Иногда такие люди в припадке ярости готовы тебя убить, нисколько не заботясь о том, останутся ли они в живых сами.
Но Элода только удивленно взглянула.
– Нет, Морус не станет возражать. Я ведь не похожа на девушку. Да и ты не похож на пастуха. Ты же король.
Чтобы убедиться, что Морус не станет возражать, она поговорила с ним после того, как опустошила кружку. Он посмотрел на нее, на Граса, потом опять на нее. Затем вышел из таверны и закрыл за собой дверь.
– Вот видишь? – сказала Элода.
– Вижу.
Грас поднялся со стула, и комната закачалась перед его глазами. Пожалуй, не стоило так много пить. Вино может воспламенить желание и в то же время лишить силы его исполнить. А он уже не был так молод, как когда-то…
Он обнял Элоду. Она потянулась к нему – ее рот был сладок от вина. Их поцелуй длился и длился. Когда он наконец закончился, у Граса появилась еще причина для головокружения.
– Где? – спросил он.
– Здесь. Морус выделил мне маленькую комнату при таверне.
Комната действительно оказалось очень маленькой, в ней поместилась только кровать. Грас был уверен, что прежде это была кладовка.
Элода сбросила тунику и длинную юбку. Обнаженная, она была округла и словно налита соком, именно такой Грас и ожидал ее увидеть. Он нагнулся и прильнул к ее груди. Она пробормотала что-то без слов. Он выбрался из одежды так быстро, как только смог.
Они легли, и Элода раздвинула ноги. Когда он погладил ее, то обнаружил, что женщина готова. Грас лег на нее сверху.
– О, – мягко сказала она, когда он оказался там, где хотел. Ее бедра сжали его бока, руки крепко обхватили его тело. Их рты слились в поцелуе.
Это казалось больше похожим на неистовство, чем на занятие любовью, которым в последнее время удовлетворялся Грас. Элода выла, словно кошка. Ее ногти царапали его спину. Женщина металась и билась под ним. Он продолжал ритмично двигаться, пока удовольствие почти не ослепило его.
Когда Грас пришел в себя, он почувствовал привкус крови у себя во рту наравне со вкусом вина, которое они оба пили. Элода смотрела на него из-под полуприкрытых век.
– Так приятно познакомиться с тобой, ваше величество, – промурлыкала она.
Он засмеялся и сполз с нее. На ее лице на какой-то короткий миг промелькнуло сожаление. Грас, кстати, тоже испытывал сожаление – был бы он лет на двадцать моложе, тогда они могли бы начать все сначала прямо сейчас.
Он поцеловал гладкую, белую кожу на ее плече, и женщина захихикала. Грас сказал:
– Ты можешь принести мне вина – или что-нибудь еще – в любое время, когда захочешь.
Элода улыбнулась. Но потом ее лицо помрачнело. Она сказала:
– Завтра или на днях ты уедешь, не так ли?
– Я не могу здесь остаться, – ответил Грас самым нежным тоном, на какой оказался способен. – Ты знаешь это, дорогая. Я должен преследовать ментеше.
Женщина кивнула:
– О да. Только боги знают, что они могли бы сделать, если бы твои солдаты не прогнали их из этого места. Я другое имела в виду. Не мог бы ты взять меня с собой? Я не буду доставлять хлопот, а если начну, ты мог бы просто оставить меня где-нибудь. Я не боюсь этого. А пока… – Она изогнулась, показывая, чем они могли бы заняться пока.
Грас уже открыл рот, чтобы сказать «нет». Потом он заколебался. А любой, кто колеблется, уже проиграл. Стараясь не признать это даже перед собой, он предупредил Элоду:
– Ты знаешь, у меня есть королева. Ты не сможешь вернуться со мной в столицу.
– Да, конечно, я это знаю, – нетерпеливо заявила Элода. – Я не так глупа. И ради богов, ваше величество, я не стремлюсь к тому, чего не могу получить, разве что к этому… – Она обняла его, затем вздохнула. – Прошло много времени с тех пор, как умер мой муж. Я почти забыла, как все бывает.
– Это ты сейчас говоришь. – Грас покачал головой. – Некоторые люди говорят подобные вещи, а потом забывают свои слова. Я не стал бы счастлив – и ты тоже, – если бы такое произошло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132
Элода отказалась брать серебро за вино, хотя Грас предлагал.
Нет, – сказала она, качая головой. – Вы спасли нас. Это самое малое, что мы можем для вас сделать.
Гирундо сидел на другом трехногом стуле за шатким столиком рядом с Грасом.
– А она ничего себе, – сказал генерал, провожая Элоду взглядом, когда та пошла к стойке, чтобы принести еще вина.
– Да, вполне, – согласился Грас.
Элода обладала грубоватой привлекательностью девушки за стойкой, чуть шире в бедрах и чуть полнее в груди, чем это было модно в столице. Ее светло-каштановые волосы не отличались особой густотой. А веселые голубые глаза были, возможно, самой ее привлекательной чертой – они сверкали неиссякаемым жизнелюбием.
Гирундо также пил вино, за которое не нужно было платить.
– Как вы полагаете, ваше величество, насколько простирается ее благодарность? – прошептал он.
– Интересный вопрос. – Грас бросил взгляд на Гирундо. – Кажется, ты первый ее заметил. И, наверное, хочешь быть единственным, кто попробует это выяснить?
– И обездолить вас, ваше величество? Боги не позволяют.
По театральной позе, в которой генерал замер, его можно было бы принять за солдата осажденного города, предлагающего своему властелину последний кусок хлеба. Но щедрый жест был не столь благородным, как казался, потому что он продолжал:
– Я обнаружил здесь пару ее подружек. Думаю, что у вас, ваше величество, есть шанс.
– Согласен, есть, – признал Грас. Неприятности, которые он имел из-за колдуньи Алсы, заставляли его быть осмотрительным, чтобы снова не рассердить Эстрилду. Но Эстрилда была далеко на севере, и вряд ли узнает, что он покувыркался с девушкой из таверны.
– Тогда действуйте, если вы не прочь – и если она не прочь.
Гирундо говорил это так же напористо, как если бы находился на поле битвы. Он, может быть, говорил бы по-другому, если бы в столице его ждала жена. Но он жил один. Те, кто знал его, понимали, что он вряд ли когда-нибудь женится.
Он допил вино и медленно пошел к выходу, по пути дружески похлопав Граса по спине. Король прикончил кружку вина. Когда Элода принесла ему новую, он сказал:
– Выпей со мной, если имеешь желание.
– Конечно, – ответила она, улыбаясь. Ее рот был широким и щедрым. – Когда у меня будет еще такая возможность? Я могу утомить людей этой историей, которую буду рассказывать до самой старости.
Она согнула спину и захромала, когда пошла, чтобы принести себе вина. Грас засмеялся. Она тоже. Что ж, уложить ее в постель не составит труда.
Когда она вернулась с кружкой, Грас усадил ее к себе на колени. Она обвила рукой его шею, как будто ничего другого и не ожидала. Лишь одно беспокоило короля: указывая на хозяина таверны, он спросил:
– Твой кузен не рассердится?
Ему не хотелось иметь дело с разъяренным родственником. Иногда такие люди в припадке ярости готовы тебя убить, нисколько не заботясь о том, останутся ли они в живых сами.
Но Элода только удивленно взглянула.
– Нет, Морус не станет возражать. Я ведь не похожа на девушку. Да и ты не похож на пастуха. Ты же король.
Чтобы убедиться, что Морус не станет возражать, она поговорила с ним после того, как опустошила кружку. Он посмотрел на нее, на Граса, потом опять на нее. Затем вышел из таверны и закрыл за собой дверь.
– Вот видишь? – сказала Элода.
– Вижу.
Грас поднялся со стула, и комната закачалась перед его глазами. Пожалуй, не стоило так много пить. Вино может воспламенить желание и в то же время лишить силы его исполнить. А он уже не был так молод, как когда-то…
Он обнял Элоду. Она потянулась к нему – ее рот был сладок от вина. Их поцелуй длился и длился. Когда он наконец закончился, у Граса появилась еще причина для головокружения.
– Где? – спросил он.
– Здесь. Морус выделил мне маленькую комнату при таверне.
Комната действительно оказалось очень маленькой, в ней поместилась только кровать. Грас был уверен, что прежде это была кладовка.
Элода сбросила тунику и длинную юбку. Обнаженная, она была округла и словно налита соком, именно такой Грас и ожидал ее увидеть. Он нагнулся и прильнул к ее груди. Она пробормотала что-то без слов. Он выбрался из одежды так быстро, как только смог.
Они легли, и Элода раздвинула ноги. Когда он погладил ее, то обнаружил, что женщина готова. Грас лег на нее сверху.
– О, – мягко сказала она, когда он оказался там, где хотел. Ее бедра сжали его бока, руки крепко обхватили его тело. Их рты слились в поцелуе.
Это казалось больше похожим на неистовство, чем на занятие любовью, которым в последнее время удовлетворялся Грас. Элода выла, словно кошка. Ее ногти царапали его спину. Женщина металась и билась под ним. Он продолжал ритмично двигаться, пока удовольствие почти не ослепило его.
Когда Грас пришел в себя, он почувствовал привкус крови у себя во рту наравне со вкусом вина, которое они оба пили. Элода смотрела на него из-под полуприкрытых век.
– Так приятно познакомиться с тобой, ваше величество, – промурлыкала она.
Он засмеялся и сполз с нее. На ее лице на какой-то короткий миг промелькнуло сожаление. Грас, кстати, тоже испытывал сожаление – был бы он лет на двадцать моложе, тогда они могли бы начать все сначала прямо сейчас.
Он поцеловал гладкую, белую кожу на ее плече, и женщина захихикала. Грас сказал:
– Ты можешь принести мне вина – или что-нибудь еще – в любое время, когда захочешь.
Элода улыбнулась. Но потом ее лицо помрачнело. Она сказала:
– Завтра или на днях ты уедешь, не так ли?
– Я не могу здесь остаться, – ответил Грас самым нежным тоном, на какой оказался способен. – Ты знаешь это, дорогая. Я должен преследовать ментеше.
Женщина кивнула:
– О да. Только боги знают, что они могли бы сделать, если бы твои солдаты не прогнали их из этого места. Я другое имела в виду. Не мог бы ты взять меня с собой? Я не буду доставлять хлопот, а если начну, ты мог бы просто оставить меня где-нибудь. Я не боюсь этого. А пока… – Она изогнулась, показывая, чем они могли бы заняться пока.
Грас уже открыл рот, чтобы сказать «нет». Потом он заколебался. А любой, кто колеблется, уже проиграл. Стараясь не признать это даже перед собой, он предупредил Элоду:
– Ты знаешь, у меня есть королева. Ты не сможешь вернуться со мной в столицу.
– Да, конечно, я это знаю, – нетерпеливо заявила Элода. – Я не так глупа. И ради богов, ваше величество, я не стремлюсь к тому, чего не могу получить, разве что к этому… – Она обняла его, затем вздохнула. – Прошло много времени с тех пор, как умер мой муж. Я почти забыла, как все бывает.
– Это ты сейчас говоришь. – Грас покачал головой. – Некоторые люди говорят подобные вещи, а потом забывают свои слова. Я не стал бы счастлив – и ты тоже, – если бы такое произошло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132