Я уж подумал, что ему никогда не преодолеть эти восемь футов, но он сумел набрать скорость, «попал в толчок» и взмыл в воздух, отчаянно махая руками и ногами. Упал Кассим в шести дюймах от края крыши, я схватил его за руку и оттащил на пару футов. Он вновь захныкал.
Я же повернулся к Скейлзу. Разбегался он нормально, но никак не мог решить, с какой ноги толкнуться, а потому не прыгнул — просто сбежал в расщелину. И лишь руками сумел ухватиться за край крыши. Я тут же вытащил его на рубероид, и несколько мгновений он лежал, приходя в себя.
Я же побежал к торцу здания, чтобы посмотреть, что делается на улице. Мужчина выскочил из парка и помчался к подъезду дома, который мы только что покинули. Мне понравилась легкость его бега. Даже с высоты семи этажей я узнал Амоса Гитнера.
Я вернулся к Кассиму и Скейлзу. Король более не хныкал, но смущенно улыбался, стыдясь проявленного малодушия. Я не счел нужным подбодрить его какой-нибудь лестной фразой, вроде «как хорошо вы прыгнули», ограничившись: «Гитнер уже в доме».
Скейлз, который сидел на крыше, разглядывая порванный рукав пиджака, поднялся.
— Костюм порвался, — вздохнул он.
— Когда король получит деньги, он купит вам новый, — успокоил я его. — Пошли.
Скейлз повернулся к Кассиму.
— Извините, что пришлось вас ударить, ваше величество, но, учитывая обстоятельства... — он не закончил, ибо, при всей своей учености, не мог найти благовидного предлога, дававшего ему право отвесить оплеуху царственной особе. — Вы очень хорошо прыгнули, — тихим голосом добавил он.
Кассим просиял.
— Спасибо, Скейлз.
— Пошли, — повторил я.
По крышам мы перебрались на дом, занимающий угол Эй-авеню и Девятой улицы. Спустились по пожарной лестнице на тротуар. Зашагали по Девятой, держа курс на площадь Купера. Я постоянно оглядывался, но увидел его лишь когда мы уже вышли на площадь. Бежал Гитнер быстро, а потому я крикнул королю и Скейлзу: «Прибавьте шагу». Они буквально скатились по лестнице, ведущей в подземку. Гитнер пересекал улицу, когда я преодолел три последних ступени. Бросил жетоны, которыми снабдил меня Падильо, в прорези автоматов. Далее не оставалось ничего иного, как ждать следующего поезда.
На наше счастье, он появился мгновение спустя, остановился, мы прыгнули в вагон. Я обернулся. Гитнер бежал к автоматам с жетоном наготове. Проскочил автомат, полетел к поезду. Двери начали закрываться. Медленно, слишком медленно. Гитнер уже у вагона, ухватился за двери, пытаясь их раздвинуть. Но они закрылись. Мы стояли и смотрели друг на друга, пока поезд не тронулся с места.
Никто из нас не помахал на прощание рукой.
Дом стоял на Шестьдесят четвертой улице, чуть восточнее Пятой авеню, двадцать этажей светло-бежевого кирпича, покрытого городской грязью. Он не отличался от других многоквартирных домов, строившихся в Нью-Йорке в двадцатых и в начале тридцатых годов, если не считать стальных решеток, закрывающих все окна на первых четырех этажах.
Да и в вестибюле нас встретил не привычный мужчина средних лет, но трое крепких двадцатипятилетних парней, которые все делали сообща, даже открывали дверь. Вернее, за ручку тянул один, второй пристально оглядывал улицу, а третий внимательно смотрел, кто входит, а кто выходит. Причем двое последних держали правую руку в кармане синей униформы, и не составляло большого труда догадаться, что их пальцы при этом сжимают рукоять пистолета.
Выйдя из подземки на «Гранд Сентрал», мы сменили три такси и лишь последнему водителю назвали нужный нам адрес. Первый из троицы открыл нам дверь, второй оглядывал улицу, дабы убедиться, что никто не собирается в нас стрелять, а третий следил за нами на случай, что мы выкинем какой-нибудь фортель.
— Мистер Маккоркл? — спросил тот, что открыл дверь.
— Это я, — с этими словами я наклонился к окошку, чтобы расплатиться с водителем.
— Мистер Падильо ждет вас в холле.
— Благодарю.
Тот же охранник открыл и дверь холла. Король вошел первым, Скейлз — за ним, я — следом, а замкнули колонну два охранника без ключа. К входной двери они вернулись лишь после того, как Падильо дважды кивнул, показывая, что я тот, за кого себя выдаю.
Он стоял в центре большого зала, начисто лишенного стульев, кресел, удобных диванчиков. Лишь восточные ковры на полу стоимостью семьдесят пять тысяч долларов да четыре или пять картин, которые не затерялись бы и в «Метрополитен», по стенам. Был, правда, письменный стол, обычный современный стол, с шестью отверстиями в торцевой панели, достаточно большими, чтобы через них проскочили снаряды со слезоточивым газом. Искать камеры внутренней телевизионной сети я не стал.
Двое сидевших за столом мужчин привстали, едва мы вошли, но руки их оставались под столом, наверное, на спусковых крючках или кнопках неких устройств, которые, приведенные в действие, разорвали бы нас на куски. Я однажды побывал в приемной вице-президента в Капитолии. Так вот, находившиеся там двое мужчин точно так же привстали, вежливые и внимательные, но готовые к решительным действиям. И я почувствовал, что любое неверное движение обойдется мне очень дорого. Впрочем, после убийств братьев Кеннеди и Мартина Лютера Кинга я не стал бы упрекать их за чрезмерную бдительность.
Убедившись, что Падильо нас признал, мужчины вновь сели, по-прежнему не спуская с нас глаз. Я стоял к ним спиной, но, и не оборачиваясь, знал, куда устремлены их взгляды.
— Обошлось без проблем? — спросил Падильо, ведя нас к лифту.
— Практически да. В подземке Гитнер мог нас нагнать. Он опоздал буквально на пять секунд.
— Я предполагал, что он отстанет на две минуты, — Падильо покачал головой. — Похоже, он действительно кое-чему научился.
— А что у тебя? — полюбопытствовал я.
— Меня преследовал Крагштейн. Уйти от него времени у меня не было, так что он знает, что мы здесь.
— А что с тем парнем, чью машину ты остановил?
— Я дал ему сотню, и он так обрадовался, что спросил, не собираюсь ли я повторить то же самое на следующей неделе. Он сейчас без работы и винит во всем Невилла Чемберлена и Мюнхен. Честно говоря, логика его рассуждений осталась для меня загадкой.
Король тем временем закончил осмотр холла.
— Мистер Падильо, вы полагаете, что в этом доме мы будем в безопасности?
— По оценке экспертов, вломиться сюда сложнее, чем в Форт Нокс.
Раздвинулись двери кабины лифта, и я получил еще одно доказательство слов Падильо: впервые на моей памяти я увидел двух лифтеров в одной кабине.
Они выпустили нас на девятнадцатом этаже в небольшую, богато обставленную комнату, где нас поджидал мужчина с тронутыми сединой курчавыми волосами, в темном строгом костюме.
— Добрый вечер, мистер Падильо. Обед скоро подадут, но миссис Кларкманн подумала, что вы захотите отдохнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Я же повернулся к Скейлзу. Разбегался он нормально, но никак не мог решить, с какой ноги толкнуться, а потому не прыгнул — просто сбежал в расщелину. И лишь руками сумел ухватиться за край крыши. Я тут же вытащил его на рубероид, и несколько мгновений он лежал, приходя в себя.
Я же побежал к торцу здания, чтобы посмотреть, что делается на улице. Мужчина выскочил из парка и помчался к подъезду дома, который мы только что покинули. Мне понравилась легкость его бега. Даже с высоты семи этажей я узнал Амоса Гитнера.
Я вернулся к Кассиму и Скейлзу. Король более не хныкал, но смущенно улыбался, стыдясь проявленного малодушия. Я не счел нужным подбодрить его какой-нибудь лестной фразой, вроде «как хорошо вы прыгнули», ограничившись: «Гитнер уже в доме».
Скейлз, который сидел на крыше, разглядывая порванный рукав пиджака, поднялся.
— Костюм порвался, — вздохнул он.
— Когда король получит деньги, он купит вам новый, — успокоил я его. — Пошли.
Скейлз повернулся к Кассиму.
— Извините, что пришлось вас ударить, ваше величество, но, учитывая обстоятельства... — он не закончил, ибо, при всей своей учености, не мог найти благовидного предлога, дававшего ему право отвесить оплеуху царственной особе. — Вы очень хорошо прыгнули, — тихим голосом добавил он.
Кассим просиял.
— Спасибо, Скейлз.
— Пошли, — повторил я.
По крышам мы перебрались на дом, занимающий угол Эй-авеню и Девятой улицы. Спустились по пожарной лестнице на тротуар. Зашагали по Девятой, держа курс на площадь Купера. Я постоянно оглядывался, но увидел его лишь когда мы уже вышли на площадь. Бежал Гитнер быстро, а потому я крикнул королю и Скейлзу: «Прибавьте шагу». Они буквально скатились по лестнице, ведущей в подземку. Гитнер пересекал улицу, когда я преодолел три последних ступени. Бросил жетоны, которыми снабдил меня Падильо, в прорези автоматов. Далее не оставалось ничего иного, как ждать следующего поезда.
На наше счастье, он появился мгновение спустя, остановился, мы прыгнули в вагон. Я обернулся. Гитнер бежал к автоматам с жетоном наготове. Проскочил автомат, полетел к поезду. Двери начали закрываться. Медленно, слишком медленно. Гитнер уже у вагона, ухватился за двери, пытаясь их раздвинуть. Но они закрылись. Мы стояли и смотрели друг на друга, пока поезд не тронулся с места.
Никто из нас не помахал на прощание рукой.
Дом стоял на Шестьдесят четвертой улице, чуть восточнее Пятой авеню, двадцать этажей светло-бежевого кирпича, покрытого городской грязью. Он не отличался от других многоквартирных домов, строившихся в Нью-Йорке в двадцатых и в начале тридцатых годов, если не считать стальных решеток, закрывающих все окна на первых четырех этажах.
Да и в вестибюле нас встретил не привычный мужчина средних лет, но трое крепких двадцатипятилетних парней, которые все делали сообща, даже открывали дверь. Вернее, за ручку тянул один, второй пристально оглядывал улицу, а третий внимательно смотрел, кто входит, а кто выходит. Причем двое последних держали правую руку в кармане синей униформы, и не составляло большого труда догадаться, что их пальцы при этом сжимают рукоять пистолета.
Выйдя из подземки на «Гранд Сентрал», мы сменили три такси и лишь последнему водителю назвали нужный нам адрес. Первый из троицы открыл нам дверь, второй оглядывал улицу, дабы убедиться, что никто не собирается в нас стрелять, а третий следил за нами на случай, что мы выкинем какой-нибудь фортель.
— Мистер Маккоркл? — спросил тот, что открыл дверь.
— Это я, — с этими словами я наклонился к окошку, чтобы расплатиться с водителем.
— Мистер Падильо ждет вас в холле.
— Благодарю.
Тот же охранник открыл и дверь холла. Король вошел первым, Скейлз — за ним, я — следом, а замкнули колонну два охранника без ключа. К входной двери они вернулись лишь после того, как Падильо дважды кивнул, показывая, что я тот, за кого себя выдаю.
Он стоял в центре большого зала, начисто лишенного стульев, кресел, удобных диванчиков. Лишь восточные ковры на полу стоимостью семьдесят пять тысяч долларов да четыре или пять картин, которые не затерялись бы и в «Метрополитен», по стенам. Был, правда, письменный стол, обычный современный стол, с шестью отверстиями в торцевой панели, достаточно большими, чтобы через них проскочили снаряды со слезоточивым газом. Искать камеры внутренней телевизионной сети я не стал.
Двое сидевших за столом мужчин привстали, едва мы вошли, но руки их оставались под столом, наверное, на спусковых крючках или кнопках неких устройств, которые, приведенные в действие, разорвали бы нас на куски. Я однажды побывал в приемной вице-президента в Капитолии. Так вот, находившиеся там двое мужчин точно так же привстали, вежливые и внимательные, но готовые к решительным действиям. И я почувствовал, что любое неверное движение обойдется мне очень дорого. Впрочем, после убийств братьев Кеннеди и Мартина Лютера Кинга я не стал бы упрекать их за чрезмерную бдительность.
Убедившись, что Падильо нас признал, мужчины вновь сели, по-прежнему не спуская с нас глаз. Я стоял к ним спиной, но, и не оборачиваясь, знал, куда устремлены их взгляды.
— Обошлось без проблем? — спросил Падильо, ведя нас к лифту.
— Практически да. В подземке Гитнер мог нас нагнать. Он опоздал буквально на пять секунд.
— Я предполагал, что он отстанет на две минуты, — Падильо покачал головой. — Похоже, он действительно кое-чему научился.
— А что у тебя? — полюбопытствовал я.
— Меня преследовал Крагштейн. Уйти от него времени у меня не было, так что он знает, что мы здесь.
— А что с тем парнем, чью машину ты остановил?
— Я дал ему сотню, и он так обрадовался, что спросил, не собираюсь ли я повторить то же самое на следующей неделе. Он сейчас без работы и винит во всем Невилла Чемберлена и Мюнхен. Честно говоря, логика его рассуждений осталась для меня загадкой.
Король тем временем закончил осмотр холла.
— Мистер Падильо, вы полагаете, что в этом доме мы будем в безопасности?
— По оценке экспертов, вломиться сюда сложнее, чем в Форт Нокс.
Раздвинулись двери кабины лифта, и я получил еще одно доказательство слов Падильо: впервые на моей памяти я увидел двух лифтеров в одной кабине.
Они выпустили нас на девятнадцатом этаже в небольшую, богато обставленную комнату, где нас поджидал мужчина с тронутыми сединой курчавыми волосами, в темном строгом костюме.
— Добрый вечер, мистер Падильо. Обед скоро подадут, но миссис Кларкманн подумала, что вы захотите отдохнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42